Антон Первушин - Дорога к Марсу

Вся жизнь ушла на борьбу. Он писал обстоятельные статьи, но газеты и журналы отказывались их печатать. Он направлял письма в Императорскую Академию наук. Ему отвечали вежливо и холодно, не вступая в споры по существу. Он даже отправил телеграмму в Флагстафф, в обсерваторию своего научного врага профессора Персиваля Ловелла, но ответа не дождался. Провинциальный русский учитель, астроном-любитель, – слишком ничтожная персона по сравнению со знаменитым американцем. Тусклая звездочка рядом со звездой первой величины. Вернее, не рядом, а далеко от.

Старик задумчиво потеребил редкую бороду, решительно шагнул к рабочему столу. По пути наступил на книгу Ловелла, но не заметил этого. Опустился в скрипучее кресло, пододвинул к себе осьмушку писчей бумаги. Макнул простую ученическую ручку в затейливый чернильный прибор, подаренный коллегами-учителями на юбилей. Занес стальное перо над листком, как палач заносит меч над осужденным.

Довольно статей и писем. Он напишет свою книгу, где изложит результаты многолетних наблюдений и – выводы. Осторожные, подкрепленные наблюдениями, но оглушительные для всей этой своры мошенников, вводящей доверчивую публику в заблуждение своими бреднями о каналах и якобы построивших их марситах. Книга прославит его. Воздвигнет на один пьедестал с Галилеем, Гершелем, Браге, Ломоносовым, черт побери!..

Ручка чуть дрожала в старческой руке. На кончике пера набухала чернильная капля, угрожая расплыться на листе бесформенной кляксой. С чего начать? Сухие ученые слова, пожалуй, стоит приберечь для основной части, а для начала подпустить немножко лирики. Публика это любит.

Итак…

«Ночь тогда выдалась ясная. Пальцы прихватывало морозцем. В уголках усталых глаз намерзала влага. Но наблюдатель опасался лишь одного – что теплый красноватый шарик в окуляре телескопа вдруг утратит свою поразительную четкость. И видение дивного фантастического мира, как бы заново открытого простым гимназическим учителем, скроется навсегда.

Успеть бы зарисовать…

Каналы, говорите? Вот вам, а не каналы! Сухие равнины севера. Исполинские возвышенности юга. Темное око вулкана. Самого большого в обозримой Вселенной! И трещина, избороздившая багряный лик, – шрам на щеке бога войны.

Успеть бы зарисовать…»

И сейчас, почти тридцать лет спустя, старика согрело ослепительное счастье, что захлестнуло его тогда, молодого, увлеченного, искренне верящего в свою звезду…

Да, не забыть бы и про звезду – тусклую искорку рядом с Марсом, которую тоже никто никогда не видел… Звездочка двигалась. Наблюдатель не верил своим глазам: ни планеты, ни их спутники не проявляли такой прыти, а эту словно уносили незримые паруса Солнца. Вот она только что мерцала рядом с шариком Марса и вдруг пропала. Куда?! Затмилась Красной планетой?!

Наблюдатель ждал ее появления с другой стороны Марса, но видимость ухудшилась. Планета войны потускнела, задрожала в струях воздуха. Проклятые каналы снова проступили на ее диске. Наблюдатель едва не заплакал, но изменить уже ничего было нельзя. Воинственное божество опять скрыло свой лик под причудливой маской.

Навсегда?..

– Ну, и кто мне скажет, что это такое? – пробормотал Аникеев, ни к кому в особенности не обращаясь.

За его спиной маячили остальные члены экипажа «Ареса», те, что были на ногах. Никто из космонавтов не отозвался. Да и что тут можно сказать?! Загадочный отсек складской-два вскрыли. Вернее, он сам вскрылся. И никто не знает почему. Настал момент такой, как видно… Ладно – вскрыли или вскрылся, не суть важно. Важно – что обнаружили? Пластиковую панель с выпуклым монитором, сильно напоминающим экран допотопного телевизора. Первое впечатление было, что это просто декорация, скрывающая настоящую начинку. Декорация, однако, оказалась вполне рабочей. Экран вдруг сам собой включился и начал показывать кино. Документально-художественное. Черно-белое. Из серии: как человечество открывало Марс. Занятное кино. В другое время и в другом месте. Большую часть изложенных в этом фильме фактов «аресовцы» знали еще со школьной скамьи, но было и кое-что интересное.

Например, информация о секретном американском проекте под кодовым названием «Треножник». Проект осуществлялся в конце 30-х – начале 40-х годов ХХ века. Завершился он секретными же учениями, в процессе которых отрабатывались совместные действия национальной гвардии и полиции Соединенных Штатов по отражению потенциальной угрозы вторжения с Марса. В частности, легендарная радиопостановка Орсона Уэллса по «Войне миров» была частью этих учений, о чем широкой публике, разумеется, никто не сообщил.

Командира «Ареса» больше заинтересовал другой факт, прежде лично ему неизвестный. Если верить создателям фильма, в начале прошлого столетия русский астроном-любитель написал книгу, в которой излагал совсем другую точку зрения на то, что представляет собой четвертая планета Солнечной системы. Образ Марса, им нарисованный, был гораздо ближе к современным представлениям, нежели к тем, что господствовали в умах более ста лет назад. Информации об открытиях старого гимназического учителя не стоило бы доверять, если бы не два обстоятельства. Первое – фамилия ископаемого астронома-любителя… В семье Аникеевых ходили легенды о чудаковатом пращуре, гимназическом учителе, посвятившем жизнь изучению Красной планеты. И – второе: в неопубликованном труде прапрадеда командира «Ареса» упоминался третий спутник Марса на меридиональной орбите!

Итальянец вежливо оттеснил командира от «голубого экрана», пробежался чуткими пальцами по пластиковой панели, которая перегораживала вход в складской-два. Потом слегка надавил плечом.

– Монолит, – констатировал он.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Булл.

– Панель с экраном составляют одно целое с отсеком, – пояснил Пичеррили. – Видишь, ни малейшего шва…

– Значит, все-таки Artificial Intelligence… – пробормотал Жобан.

– Выходит, что так, – согласился итальянец. – Я только одного не пойму – к чему этот… film documentario?

– Нас к чему-то готовят, – сказал Аникеев.

– К Контакту? – уточнил Булл.

Командир покачал головой.

– Не только, – отозвался он. – И не столько… – Он вдруг подскочил, едва не врезавшись макушкой в потолок. – Андрюша!

«Ай да Цурюпа, ай да сукин сын…» – подумал Карташов, блаженно потягиваясь, словно отлично выспавшийся кот.

Медицинские датчики осыпались с него, как сухие чешуйки кожи. Осыпались вместе с болезнью. Да что там с болезнью – вместе со смертью! А заодно – и с прошлой жизнью. И с прошлым невежеством.

Карташов кинул взгляд на переборку, отделявшую «пенал» от остальных отсеков корабля. Переборка послушно сделалась прозрачной. Он увидел Аникеева, Жобана и Булла с Пичеррили, которые стояли перед небольшим экраном, где мелькали кадры черно-белого фильма. Да еще немого. С субтитрами!