Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы

— Майерсон, вы как-то странно распоряжаетесь своим временем. Зачем вы полезли в прошлое? Не стоило давать вам Чу-Зи. Честно говоря, таких извращенцев, как вы, я еще не встречал! У вас осталось совсем немного времени. Через десять минут я отправлю вас назад, в ваш Чумной Барак. Если вы чего-то действительно хотите, то решайтесь побыстрее, слышите!

— Что такое Чу-Зи? — еле слышно спросил Барни.

Металлический кулак со страшной силой ударил Барни в грудь, и он полетел куда-то в кромешную тьму.

Барни хотел закричать, но вдруг сообразил, что никуда не летит, а наоборот — лежит. Лежит на спине… В голове звенит, виски ломит… Он открыл глаза. Комната, в которой он находился, совершенно ему незнакома.

«Я попал в чужую квартиру! Лег в чужую постель, натянул чужую пижаму…»

Барни повернул голову и увидел рядом с собой молоденькую девицу с белыми, как хлопок, волосами.

— Я опоздал, — захрипел Барни чужим голосом.

— Нет, милый, — прошептала девица, не открывая глаз. — Успокойся. От моего дома до нашей работы минут пятнадцать езды. — Зевнув, она открыла глаза и, заметив его тревогу, улыбнулась. — Каждое утро ты говоришь одно и то же. Лучше пошел бы приготовил нам кофе. Без чего не могу, так это без кофе.

— Нет проблем, — Барни тут же выбрался из-под одеяла.

— Зайчик ты мой, — сказала девица насмешливо. — Всего-то ты пугаешься. То из-за меня волнуешься, то на службу боишься опоздать… И все бегаешь, и бегаешь…

— О боже! — простонал Барни. — Как я мог все оставить!

— Что значит «все»?

— Эмили. — Барни посмотрел на девицу и припомнил, что ее зовут Рони. Фамилию же забыл напрочь. — Я потерял все.

— Вон ты о чем! — усмехнулась Рони. — Может быть, теперь мне следует сказать что-нибудь ласковое, чтобы твоя бедная душенька так не терзалась?

— Ведь я только что ушел из дома! Можно подумать, пронеслись годы, а не жалкая пара минут! Я расстался с ней перед самым приходом Элдрича!

— О каком приходе можно говорить, когда Палмер Элдрич валяется на больничной койке где-то в районе Сатурна! Его звездолет попал в аварию, и ООН определила Элдрича в один из своих госпиталей. Неужели ты об этом не слышал? — Рони говорила с легким презрением, однако в голосе чувствовалась изрядная доля любопытства.

— Палмер Элдрич только что был у меня! — отрезал Барни.

Я должен вернуться к Эмили.

Он поднял с пола свою одежду и, пошатываясь, направился к ванной. Заперев за собой дверь, Барни вымылся, кое-как побрился и оделся. Потом выполз из ванной и бросил девице, все еще нежившейся в постели:

— Мне пора уходить. Не сердись на меня — по-другому я просто не могу.

Через минуту Барни уже стоял внизу, под антитермальным козырьком, в ожидании такси.

Такси — сверкающая новая машина — едва ли не мгновенно довезло его до дома Эмили. Барни расплатился и поспешил к знакомой парадной. Еще через мгновение он уже поднимался на лифте. Со временем происходило что-то странное — оно замерло на месте. В этом застывшем мире Барни был единственным движущимся объектом.

Он подошел к двери и позвонил.

Дверь открыл какой-то мужчина.

— Я вас слушаю?

Мужчина был достаточно благообразен; особую значительность его лицу придавали густые брови и темные, зачесанные на пробор волосы.

— Я вас знаю, — проговорил Барни, — Вы — Ричард Хнатт.

— Да, вы не ошиблись, — удивленно пробормотал Хнатт. — А вот я вас, честно говоря, что-то не припомню…

За спиной Хнатта появилась Эмили, одетая в серый свитер и старенькие, заляпанные краской джинсы.

— Господи! — воскликнула она, — Да это же Барни! Мой бывший муж. Заходи!

Она распахнула дверь пошире, и он вошел в квартиру, отметив про себя, что Эмили, кажется, обрадовалась его приходу.

— Очень приятно! — бесцветным голосом проговорил Хнагг и хотел было подать Барни руку, но тут же передумал и спрятал ее за спину. — Кофе хотите?

— С удовольствием. — Барни сел за стол. И тут же как чокнутый, выпалил:

— Эмили, мне не следовало разводиться с тобой. Я хочу, чтобы ты вновь стала моей супругой. Пусть у нас все будет так, как раньше.

Эмили залилась звонким смехом и отправилась на кухню за чашкой и блюдцем. Скорее всего, смех и был ответом на вопрос… Барни вздохнул и горестно покачал головой.

Хнатт расположился по другую сторону стола и, немного помолчав, заметил:

— Эмили — моя жена. — Лицо его было мрачным как туча, однако он держал себя в руках.

— Так можно ведь развестись! — заявил Барни громко, обращаясь скорее к Эмили, чем к ее новому мужу. — Я хочу знать — выйдешь ты за меня замуж или нет? — Барни собрался уже пойти на кухню, но в это мгновение Эмили вернулась и поставила перед ним посуду.

— Конечно же нет! — ответила она с милой улыбкой на устах.

Она прекрасно понимала, что Барни говорит искренне, что им движет не минутный порыв переменчивых чувств, а нечто неизмеримо большее, — Барни видел это в ее прекрасных, полных сострадания очах. Так же, как видел он в них и кое-что другое — вечное «нет» ему самому и тому миру, к которому он принадлежал.

«Когда-то я бросил ее, и вот теперь пожинаю плоды предательства. Тот хлеб, что был брошен мною в воду, вернулся ко мне. Неумолимое течение принесло его назад — напитанный водою хлеб встал мне поперек горла — ни проглотить, ни отрыгнуть его уже невозможно… Я получил именно то, что должен был получить. Причем сотворил все собственными руками».

Он тупо взирал, как Эмили наливает кофе. Ее руки. Руки жены. Он отказался от всего. И означать это могло лишь то, что он стремился к смерти, иначе объяснить этот разрыв просто невозможно. Не настолько же он, в конце концов, глуп, чтобы…

— Барни, скажи лучше, как ты живешь? — спросила Эмили.

— Превосходно! — прохрипел он.

— Я слышала, ты теперь живешь с какой-то молоденькой девицей?

Эмили вновь села за стол.

— Это уже в прошлом, — еле слышно пробормотал Барни.

— И кто же у тебя теперь? — Она спросила его об этом таким тоном, словно говорила не со своим бывшим мужем, а с каким-нибудь старинным приятелем или даже с соседкой. Ужас! Как только у нее язык поворачивается!

— Кажется, я понял тебя, — проговорил Барни. — Ты боишься, что рано или поздно я тебя вновь оставлю. Как говорится, обжегшись на молоке… будешь дуть и на воду. Ну так вот, этого не случится. Могу поклясться.

Тон Эмили ничуть не изменился.

— Мне очень жаль тебя, Барни. На твоем месте я обратилась бы к психоаналитику. Кстати, я слышала, что ты обзавелся портативным психиатром. Это правда?

— Да. Его зовут… доктор Смайл.

«Где же я его оставил? — Барни вспомнил о своем чемоданчике. — Не иначе — у Рони Фьюгейт…»

— Мне нужна помощь, — вновь начал он. — Неужели мы не можем… — и не договорил.