Альбер Робида - Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Большой художественно-научный вечеръ въ домѣ Филоксена Лорриса. — Удовольствіе слушать фонограммы прежнихъ великихъ артистовъ и артистокъ. — Нѣкоторые изъ гостей. — Новая разсѣянность Сюльфатена. — Больныя фонограммы.

Филоксенъ Лоррисъ собирался дать большой художественный, музыкальный и научный вечеръ, вѣсть о которомъ сама по себѣ уже возбудила величайшее любопытство во всѣхъ парижскихъ кружкахъ. Въ присутствіи избраннаго общества, соединявшаго въ себѣ весь академическій и политическій Парижъ, — всѣхъ выдающихся людей науки и парламента, — въ присутствіи вождей партій, — министровъ и главы министерства, знаменитаго могучаго оратора Арсена Маретта, великій ученый разсчитывалъ, по выполненіи художественнаго отдѣла программы, изложить въ бѣгломъ обзорѣ научныхъ новостей послѣднія свои изобрѣтенія, преимущественно же идею о національномъ и патріотическомъ своемъ лѣкарствѣ, — заинтересовать ею министровъ и завоевать ей симпатіи въ парламентскихъ сферахъ. Редакторы, наиболѣе выдающіеся сотрудники и репортеры всѣхъ парижскихъ газетъ были приглашены на этотъ праздникъ и такимъ образомъ поставлены какъ бы въ необходимость говорить на другой день о колоссальномъ и филантропическомъ предпріятіи возрожденія измученной, переутомленной расы малокровныхъ людей съ расшатанными нервами, — возрожденіи, которое достигалось словно по мановенію волшебнаго жезла, оживляющей силой великаго противумикробнаго, очищающаго, подкрѣпляющаго, антималокровнаго и національнаго средства, дѣйетвующаго на организмъ одновременно прививкою и въ качествѣ внутренняго лѣкарства! Такова была цѣль Филоксена Лорриса. Послѣ концерта, — въ публичной лекціи, дополненной примѣрами и опытами, — Филоксенъ Лоррисъ намѣревался лично представить докладъ о грандіозномъ своемъ предпріятіи. Блистательнѣйшимъ сценическимъ эффектомъ должно было при этомъ служить появленіе сюльфатеновскаго паціента Адріена Ла-Героньера, котораго въ Парижѣ знали рѣшительно всѣ. Всѣмъ было извѣстно, что нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ онъ дошелъ до послѣдней степени отупѣнія и физическаго упадка. Подозрѣніе въ обманѣ являлось тутъ совершенно немыслимымъ. Живое наглядное подтвержденіе заявленій изобрѣтателя, однимъ словомъ, субъектъ, выводимый на сцену, былъ не какимъ нибудь безымяннымъ незнакомцемъ. Недавно еще всѣ искренно сожалѣли о гибели такого высокаго, свѣтлаго ума, пораженнаго преждевременной старческой дряхлостью. Тѣмъ съ большимъ изумленіемъ увидятъ теперь появленіе Ла-Героньера, совершенно исправленнаго и починеннаго — физически и нравственно — какъ въ тѣлесномъ, такъ и въ умственномъ отношеніи, — достигшаго опять почти такой же всеобъемлющей мощи генія, какою обладалъ въ минувшія времена!..

Филоксенъ Лоррисъ возложилъ заботу о «легкомысленныхъ развлеченіяхъ», т. е. о художественномъ отдѣлѣ, на свою жену, которой должны были пособлять Жоржъ и Эстелла Лакомбъ.

— Вамъ поручается несомнѣнно важный въ данномъ случаѣ портфель мелочныхъ забавъ и легкомысленныхъ увеселеній, — милостиво объявилъ онъ имъ. — Я требую только, чтобъ все оказалось превосходнымъ и открываю вамъ для этого неограниченный кредитъ.

Пользуясь этимъ разрѣшеніемъ, Жоржъ и не думалъ скупиться.

Онъ не удовлетворился маленькими простыми фонограммами, достаточными для какихъ нибудь мѣщанскихъ вечеровъ. Его не соблазняли обыкновенныя музыкальныя клище, коллекціи «избранныхъ пѣвцовъ» и «ангельскіе голоса», продающіеся въ мелочныхъ лавочкахъ по двѣнадцати штукъ въ коробкѣ, подобно тому какъ продаютъ для болѣе серьезныхъ вечеровъ коробки съ двѣнадцатью знаменитѣйшими трагическими артистами, дюжиной извѣстнѣйшихъ адвокатовъ или парламентскихъ ораторовъ и т. п.

Посовѣтовавшись съ нѣкоторыми изъ лучшихъ современныхъ знатоковъ музыки, онъ добылъ себѣ, не щадя издержекъ, фонограммы превосходнѣйшихъ европейскихъ и американскихъ пѣвцовъ и пѣвицъ въ лучшихъ пьесахъ ихъ репертуара. He довольствуясь одними лишь современными артистами, онъ заручился также фонограммами прежнихъ артистовъ — давно уже закатившихся, нѣкогда блистательныхъ свѣтилъ и звѣздъ. Ему удалось даже получить изъ музея консерваторій клише съ лучшихъ голосовъ прошлаго столѣтія въ лирическихъ и драматическихъ роляхъ, записанныя въ первое время по изобрѣтеніи фонографа. Благодаря этому гости Филоксена Лорриса должны были услышать Аделину Патти въ самыхъ дивныхъ ея пьесахъ и Сару Бернаръ, декламирующую одинъ за другимъ, словно жемчужины, стихи Виктора Гюго, или же въ драмахъ Сарду рыкащую словно львица, охваченная страстнымъ порывомъ. Кромѣ того, собраны были фонограммы многихъ другихъ великихъ артистокъ, отошедшихъ уже въ вѣчность, какъ напримѣръ, г-жъ: Міоланъ-Карвальо, Краусъ, Христины Нильсонъ, Терезы, Ришаръ и т. д.

Нѣкоторые безцеремонные продавцы пытались было подсунуть ему фоноклише Тальмы и Рашели, Дюпре и Малибранъ, но у Жоржа имѣлся тщательно составленный хронологическій списокъ. Онъ не далъ поймать себя на удочку поддѣльныхъ клише, будто бы снятыхъ съ голосовъ, на самомъ дѣлѣ умолкшихъ за долго до изобрѣтенія фонографа. Въ кружкахъ средней руки и даже среди свѣтскихъ дилетантовъ такіе фонографическіе подлоги, число которыхъ съ каждымъ годомъ къ сожалѣнію все возростаетъ, имѣютъ, какъ извѣстно, большой успѣхъ.

Наконецъ наступилъ давно жданный вечеръ. Весь кварталъ, занятый домомъ Филоксена Лорриса, освѣтился съ наступленіемъ сумерекъ великолѣпнѣйшими электрическими огнями, окружавшими словно вѣнцомъ сіяющихъ звѣздъ все обширное скопленіе жилыхъ помѣщеній и лабораторій. Громадные электрическіе фонари горѣли также и надъ крышами зданій, образуя надъ всѣмъ кварталомъ нѣчто въ родѣ системы колецъ, украшающихъ Сатурнъ. Вскорѣ въ волнахъ электрическаго свѣта начали мелькать быстроходные воздушные экипажи, отличавшіеся отъ извозчичьихъ кабріолетовъ изяществомъ формъ и роскошью убранства. На нихъ слетались совсѣхъ концовъ горизонта къ великому ученому приглашенные гости. Городская полицейская стража на винтовыхъ самолетахъ постоянно рѣяла вокругъ воздушныхъ пристаней, удерживая въ почтительномъ разстояніи экипажи, не предъявлявшіе пригласительныхъ карточекъ.

Избранныя знаменитости изъ всѣхъ сферъ общественной жизни въ разнообразнѣйшихъ мундирахъ или во фракахъ, — разодѣтыя дамы, сіявшія брилліантами, проносились съ воздушной пристани въ парадныя залы на большихъ изящныхъ платформахъ, замѣнявшихъ на этотъ разъ обыкновенные подъемные механизмы.