Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— Мы лучшие воины в мире! — разносился над полем дружный рёв сотни пятнадцатилетних парней. — Мы передовой отряд Сына Зари, его внуки!

— Из какого вы клана?!

— Мы Красные Ромбы!

— Для чего вы рождены?!

— Мы рождены, чтобы убивать!

— Зачем?!

— Мы чистим землю от ересей и еретиков и этим приближаем возвращение нашего бога!

— Есть ли в вас сомнение?!

— Нет, воины Сына Зари не знают сомнений!

— Кто‑нибудь из вас устал?!

— Нет, Красные Ромбы не знают усталости!

— Готовы ли вы выполнить приказ?!

— Да‑а‑а!

— Почему мы победим?!

— У нас есть цель и с нами истинная вера!

Так происходило по десять раз на дню, и, пробыв возле тренировочного лагеря Красных Ромбов двое суток, мы снова двинулись в путь. Однако далеко не прошли, напоролись на ещё один такой же лагерь, теперь уже клана Белых Углов. Посмотрели что и как — то же самое, что и в предыдущем тренировочном центре, боевая подготовка и психологический тренинг. Хотели обойти этот лагерь, сунулись влево, а там поселение. Пошли вправо и вроде бы продвинулись километров на семь‑восемь, но тут услышали стрельбу из нескольких винтовок. Что такое? На бой не похоже, напоминает тренировку. Однако до сих пор огнестрельного оружия у сектантов мы не наблюдали, так что происходящим заинтересовались всерьёз и вышли к деревне Васищево, где и сидели уже второй день.

— Саня, о чём задумался? — Астахов опустил бинокль и потормошил меня за плечо.

— Ты ничего необычного в этом лагере не заметил? — спросил я его.

— Да тут всё необычно: охраняемая территория, два пулемёта на вышках, собаки сторожевые, а ближние подступы патрули обходят, — ответил он. — Ко всему прочему стрелки эти, снайперы долбаные, которые по мишеням так метко шмаляют. Вокруг дикость полная, а у них десяток СВД в хорошем состоянии и патронов без счёта. Ясен пень, что этот лагерь от всех остальных отличается очень сильно.

— Нет, Андрюха, я не про то. Ты посмотри, у снайперов этих клановых татуировок нет, и речёвки они не выкрикивают.

Он снова приставил к глазам бинокль, посмотрел на стрелков, продолжающих свой тренинг, и сказал:

— Действительно, так и есть. И что это значит?

— Эх, госбезопасность, — вздохнул я, — посмотри на мишени, они разные, но в основном это ростовые фигуры на возвышении, которое напоминает трибуну.

— Так, вижу, — подтвердил Астахов.

— А теперь вспомни, кто у нас перед большими массами народа на трибунах любит выступать?

— Да ну?.. — удивился капитан.

— Вот тебе и ну. Точно тебе говорю, это по душу нашего президента стрелки. Они диверсантов готовят, и это нам ещё удача улыбается, что мы на этот тренировочный центр напоролись, но гарантии, что он один такой, никакой.

— А может быть, это не к нам?

— Всё может быть, ведь есть ещё Воронеж, Шахты, Донецк, Днепропетровск и Киев, в конце концов. Этих хлопчиков могут куда угодно направить, только рано или поздно они и к нам придут.

— Есть предложения?

— Предлагаю провести налёт на этот лагерь.

Капитан помедлил и сказал:

— Место уж больно для налёта неудобное, да и собаки у них хорошие, нас по‑любому почуют.

— Нас и так со дня на день обнаружат, следопыты здесь отличные, так что пора уходить. И если так, то на прощание хотелось бы дверью погромче хлопнуть.

— Давай ещё сутки понаблюдаем, местность подробней осмотрим и пути отхода присмотрим. После этого и решим, как поступить. Идёт?

— Пусть будет так.

Наше наблюдательное место на лесной опушке заняли бойцы, а мы вернулись в свой лагерь в глубине леса. Ко мне тут же подскочил наш радист Кум и сказал:

— Мечник, Дебальцево на связь выходило.

— Что Татаринцев передал?

— Начальство требует языка.

— Это всё?

— Да, больше ничего не было.

— Вот видишь, — повернулся я к капитану, — всё одно придётся светиться.

— И всё же давай торопиться не будем.

Отряд приступил к разведке местности и подготовке к налёту на базу снайперов. Планировалось, что в следующую ночь мы проникнем на территорию лагеря и, как только нас обнаружат собаки, вступим в бой, подавим огневые точки противника, закидаем длинное одноэтажное здание, отведённое под казарму рядового состава и курсантов, гранатами, а языка возьмём в домике инструкторов, который стоял чуть в стороне от основных построек. Уж кто‑кто, а учителя должны были знать, для чего своих питомцев готовят.

Однако всё пришлось переигрывать на ходу, поскольку ближе к полудню в тренировочный центр под охраной двадцати бойцов прибыли два проповедника, и не абы кто, а самые настоящие Звёздные, то есть руководители всего этого сатанинского сообщества, мечтающего очистить мир от ересей. Важные лица в лагере не задержались, посмотрели на тренировку, толкнули бодрую пафосную речь и спустя всего пару часов направились в сторону Харькова.

По какой дороге в Васищево прибыли проповедники, мы засекли ещё на подходе, так что с местом для засады определились сразу, и за то время, что Звёздные были в лагере, успели занять позиции и засели по правой обочине широкой грунтовой дороги, идущей в сторону областного центра. Не всё идеально, но время поджимает, и скоро колонна будет здесь. Сидим, ждём, и вот появляются они, те, кто нам и нужен. Впереди — дозор из пяти воинов клана, потом основная процессия — две повозки с проповедниками, которые тянут четыре раба, и десять бойцов по бокам. Оставшаяся пятёрка вражеских воинов следует позади.

Снимаю АКМ с предохранителя и выцеливаю командира вражеских бойцов, полноватого, но тем не менее крепкого мужика, который с важным видом шествует рядом с первой повозкой и о чём‑то переговаривается с пассажиром.

— Работаем! — кричу я и длинными очередями полосую чуть вырвавшегося вперёд вражеского десятника.

Противник падает, а рядом с ним на пыльную сухую дорогу, обильно смачивая её своей кровью, ложатся ещё два вражеских бойца. Нам нельзя задеть ценных пленников, а потому погибают не все охранники. Несколько человек ныряют в лес на противоположной стороне дороги, где и растворяются без следа. Мать их за ногу, этих лесников!

— Вперёд! — Основная группа наших воинов остаётся на месте, а я, во главе пятёрки гвардейцев, сменив опустошённый магазин и передернув затвор, выбегаю на дорогу.

С противоположной обочины с еле слышным противным свистом в нас летит несколько дисков. От своего я увернулся. Перекат вперёд — и я рядом с повозкой, из которой вылезает человек в чёрном балахоне, расшитом во всю спину тремя золотыми шестиугольными звездами. Прыжком встаю на ноги, автомат в руках, и приклад одним коротким тычком бьёт проповедника в лоб. Он падает на колени, его подхватывают под руки два гвардейца и волокут к нашим позициям.