Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

Всё, что Балан говорил, а говорил он о многом, тут же записывали на бумагу и крепко вбивали себе в голову. Кто его знает, дотянем этого хмыря до безопасного места или нет, а информация у нас важная, и по рации её всю не передашь, тем более что сеанс связи только раз в день.

Время, отведённое на отдых, закончилось, Балана снова спеленали, и отряд был готов возобновить движение на юг, туда, где был наш дом и наша страна. В любом случае погоня уже идёт за нами, и надо поторапливаться. Лямки рюкзака привычно легли на натруженные плечи, и, выстроившись в походный порядок, по узкой кабаньей тропе мы направились в лесную чащобу.

— А как же я? — догнав отряд, рядом со мной пристроился тульский повольник Сеня Бойко.

— Двигай с нами, — на ходу ответил я. — Ты парень крепкий и, если повезёт, ещё в этом году сможешь в тёплом море искупаться. Мы как раз в ту сторону направляемся.

«Просто так мы не сдадимся», — как заклинание уже не в первый раз за сегодняшний день повторял я сам себе, по узкой тропе продираясь через заросли колючек тёрна и шиповника. Группа вышла на середину большой лесной полянки, и мои уставшие ноги, которые были уже не в состоянии выдерживать вес тела, подломились сами собой. Прислонившись к стволу большого и развесистого дуба, я скомандовал:

— Отдых, парни!

Мои гвардейцы рухнули на свои тощие рюкзаки и во все стороны ощетинились стволами автоматов. А из всех, кто сейчас был рядом со мной, только Крепыш, получивший этот позывной ещё в гвардейской учёбке за то, что практически никогда не уставал, был на ногах.

— Крепыш, осмотрись.

Воин утвердительно кивнул, взял у меня бинокль и, закинув свой АКМ за спину, ухватился за нижние ветки дуба, подтянулся, пополз наверх. Вот ещё одна его особенность — очень гибкий человек и гимнаст отличный, мог бы в цирке выступать, а выбрал военную стезю и два пятилетних контракта отслужил. Мы тоже не слабаки, постреляли и повоевали достаточно и элитой себя считаем не зря. Однако насчёт двужильности — это не к нам, а к Крепышу, который словно обезьяна ловко лезет на самую верхушку высокого дерева. Проходит минута, он застыл на месте, что‑то разглядывает в полях позади нас, вскоре спускается и докладывает:

— Мечник, за нами три группы. Одна прямо по полю чешет, человек сорок, километрах в пяти отсюда, а ещё две овраги и карьеры прочесывают, где мы ложный след натропили.

— Нормально, — с трудом киваю я, — отдохни, Крепыш.

— Мне не надо, я в норме, — улыбается он доброй и в чём‑то наивной улыбкой, взрослый мужик лет под тридцать, а порой так похож на ребёнка, что просто диву даёшься, как так может быть.

Оглядываю своих воинов, не люди, а какие‑то тени: не лица, а серые грязные маски, и только глаза, настороженно обшаривающие окрестный лесок, говорят о том, что это не мертвецы, а всё ещё живые люди. За несколько дней нескончаемого марша они выдохлись полностью, выложились так, как никогда до этого, и всё равно оторваться от погони мы не смогли.

Пять дней назад наш отряд схватился с тремя десятками дикарей из патрульных отрядов, и бой вышел жестокий. Несколько часов подряд мы рубились с противником в лесной чащобе неподалеку от развалин Славяногорска, и воины сектантов показали себя во всей красе. Нет, не зря дружинники городские в Дебальцево их боялись, вояками варвары оказались знатными, умелыми и хваткими, а по тактике лесной войны иногда и лучше, чем мы. И в тот день наш сводный отряд потерял троих воинов — двоих из группы Астахова и одного гвардейца, а вражеских бойцов, которые обстреливали нас из луков и дротиками закидывали, не более семи человек уложили.

Замысел вражеских пограничников был понятен. Сковать нас в том лесу и дождаться подхода подкреплений, которые нас прихлопнут. Надо было что‑то делать и как‑то выкручиваться, и мы с Астаховым решили, что нам необходимо разделиться на две группы. Первыми на прорыв пойдут безопасники, и с ними переодетый в наш камуфляж и обмотанный окровавленными бинтами Балан. Они должны были изобразить отвлекающий от основного отряда удар в направлении на Изюм, то есть в глубь территории противника навстречу нашим преследователям, и через несколько километров, как только сектанты поймут, что проповедника с ними нет, повернуть на Чёрный Оскол и уже от него возвращаться в Дебальцево. У нас задача другая: мы, связав одного из наших бойцов, по комплекции похожего на пленного Балана, и напялив ему на голову мешок, должны были совершить марш‑бросок на Краматорск. План нехитрый, но действенный. Распрощавшись друг с другом, наши группы приступили к осуществлению задуманного, и поначалу все проходило именно так, как нам было нужно.

Бойцы Астахова прорвались через жиденькое оцепление вражеских воинов и ушли на север. Дикари было погнались за ними, но вскоре вернулись и всё внимание сосредоточили на нас. А мы к тому времени, пользуясь суматохой в их рядах, с лжепроповедником в центре строя тихо прошли через боевые порядки сектантов и двинулись на юго‑запад. Фора у нас была, хотя и небольшая, но два‑три километра между нами и противником удавалось держать.

Однако позавчера неоварвары получили подкрепление, более сотни молодых парней, тех самых, которых мы видели в тренировочном центре Красных Ромбов, пару десятков старых вояк из других патрульных групп и пятерых снайперов из спецшколы диверсантов. Вот тогда‑то нам и пришлось особенно худо. И спасало нашу гвардейскую группу то, что вокруг Краматорска, где мы сейчас находились, имелось большое количество карьеров, оставшихся от прежних времен. Да и сам рельеф местности был чрезвычайно сложный — здесь и речка Казённый Торец с многочисленными притоками, и сплошь изрезанные оврагами холмы, и лес, проросший поверх развалин и отвалов промышленных отходов. В общем, было где побегать, и мы бегали от всей нашей широкой души. Очень уж жить хотелось, а остановка означала неминуемую гибель.

Впрочем, сегодня с утра нас всё же настигли, и мы приняли бой. Позиция у нас была отличная, лучше не придумаешь — заросший густым и непроходимым кустарником шлаковый отвал метров в сорок пять высотой и поверх него единственная тропа, натоптанная диким зверьём к водопою. Сектанты не ожидали, что мы так близко, расслабились, и из единственного ПК, бывшего у нас, и десяти автоматов мы устроили им самую настоящую кровавую баню. За десять минут боя удалось завалить около двух десятков размалёванных врагов, но на этом всё хорошее для нас и закончилось. Дикари откатились назад и пошли в обход, так что как бы хорошо мы на горе ни сидели, а без воды и пищи на вершине нам долго не продержаться. Пришлось бросить такую хорошую для обороны позицию, и спустя три часа мы оказались в этом лесу, километрах в десяти к западу от развалин Краматорска. Патронов оставалось всего ничего, и два десятка гранат на всех. С боеприпасами беда, конечно. Но самая главная проблема — это огромнейшая усталость и полное истощение организма. Воинам был необходим отдых, и хотя бы на несколько часов мы должны были залечь на одном месте. Однако с погоней за плечами сделать это было невозможно.