Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— А смысл? Сам же говоришь, что побережье Румынии турки по десять раз пограбили да и одесситы отметились. Толку ноль, Чина, и взять там нечего.

Керимов хитро подмигнул и, понизив голос почти до шёпота, сказал:

— Так это про побережье разговор был, а я про другое речь веду.

Я молчу, вопросов не задаю, и купец продолжает:

— В Румынии течёт большая и полноводная река, Саня, Дунай называется, и вверх по течению давно уже никто не поднимался, а там есть что взять. Как говорят, Тулча и Измаил до сих пор стоят, а это базы ВМС Дунайской флотилии.

Подумав над словами купца, я спросил:

— Кто последний в те края ходил и что из этого вышло?

— Семь лет назад одесситы пытались пройти, но у них треть корабликов потопили. По описаниям, мощные речные мониторы и переделанные в канонерские лодки ракетные катера класса «Молния».

— И в чём твоя идея? Пойти вверх по реке, чтобы и нас, как одесситов, перетопили?

— Нет, моя задумка в том, чтобы атаковать эти военно‑морские базы с суши, высадиться на морском берегу и маршем продвинуться сразу до Тулчи. Поверь, Саша, это всё не с бухты‑барахты, я многое про те места узнал, и самое главное, что для местных кораблей топлива нет, поскольку дунайский адмирал Мирча Думитреску, который там правит, враждует с нефтяниками из Плоешти. Нет дизтоплива, нет движения, а значит, нет мобильности.

— Думать надо и твои сведения проверять, а торопиться в этом деле нужды нет.

— Конечно, — согласился Чина, — думай. Но к Новому году, будь добр, дай ответ. Свои координаты я тебе оставлю, так что связь терять не будем.

Остальной наш разговор был самым обычным трёпом стародавних приятелей, и уже поздно вечером в лёгком подпитии мы расстались с нашими новыми друзьями студиозусами и гвардейцами из Второй бригады. Снова я сидел в коляске извозчика, мимо проносились освещённые окна жилых столичных домов, а меня всё никак не покидала мысль о походе к румынским берегам.

Как ни посмотри, а это авантюра чистейшей воды. Но очень уж заманчивая цель вырисовывалась, а именно — половина Военно‑морского флота Румынии, почти вся Дунайская флотилия, ракетные катера и два фрегата из Мангалии. Конечно, почти всё это погнило, и с места эти судёнышки просто так не сдернуть. Однако если удастся перетянуть на буксире к родным берегам хотя бы парочку небольших военных кораблей, то поход себя не только окупит, но и принесёт солидную выгоду. Надо думать над этим вопросом, прикидывать, считать, собирать карты, готовить бойцов и послать дальнюю разведку, то есть обратиться к Ерёменко за разрешением на этот рейд.

Сегодня на кургане возле Волчьих Ворот собралось около пятисот человек, в большинстве своём крепких мужчин и молодёжи в казачьей униформе. На этом месте они собираются из года в год, невзирая ни на что. Плевать на чуму, на голод, на войну и на гонения советской власти или ещё какие‑либо причины. Но каждый день 15 сентября вот уже в течение двухсот лет в полдень подле высокого кургана с крестом на вершине всегда стояли казаки Кавказского отдела и их гости. Случалось, что их было всего человек пять‑шесть, а бывало, что и под пять тысяч сходилось, по‑разному было, но факт остаётся фактом: казаки чтят своих предков, геройски павших на этом самом месте.

В 1829 году в станице Тифлисской, ныне Тбилисской, жили кубанские казаки из Кавказского линейного полка, и сотником у них был Андрей Леонтьевич Гречишкин. В то время шла Русско‑турецкая война, большинство казаков находилось в действующей армии, а по кордонной линии Тифлисская — Казанская несли службу жители этих станиц. Кто по ранению дома остался, а кто по молодости или преклонному возрасту в боевую часть не был взят. Война заканчивалась. Россия вновь задавила османов, и уже шли мирные переговоры. Но турецкая агентура всё ещё воевала и смогла подтолкнуть к выступлению двух темиргоевских князей Джембулата и Шумара Айтековых.

Более двух тысяч самых лучших джигитов подняли в поход эти князья, и для удара они выбрали станицу Тифлисскую, которая словно заноза торчала вблизи владений независимых горцев. Однако до неё конное войско закубанцев так и не дошло. В Волчьих воротах, в междуречье Кубани и Зеленчука, узком и крутом овраге с единственной через него дорогой, на их пути встали шестьдесят два казака и сотник. Отступать было некуда, в пятнадцати километрах позади родные хаты и семьи, и только один казак с самой лучшей лошадью был послан в станицу упредить близких, чтобы отходили или готовились к осаде. Казаки заняли оборону, кинжалами убили своих верных лошадей, сложили из них бруствер посреди дороги и приняли в этом месте свой последний бой.

Два раза Джембулат Айтеков, который командовал всем горским войском, предлагал казакам сдаться, но те отказались. Бой шёл с полудня до темноты и прекратился только тогда, когда у линейцев закончились боеприпасы и толпа горцев задавила их своей массой. Шашка против шашки, кинжал против кинжала, всё по чести. Однако три десятка выживших и израненных казаков против почти двух тысяч врагов сколько могли продержаться? Думаю, что совсем немного, но и это время было ценным, поскольку в ночь набега не случилось, а поутру Джембулат скомандовал отступление. Элемент неожиданности был окончательно утерян, а штурмовать укреплённую станицу, к которой со всех сторон торопились подкрепления, он не рискнул.

Так закончился этот бой. Так сложилась ещё одна победа русских воинов, павших за родину. И так появилось это святое для казаков Кавказского отдела Кубанского войска место. Долгое время поминовения происходили в станицах Тифлисской и Казанской, где над братскими могилами воздвигли часовни, а в 1861 году они стали проходить и на месте самого боя, где по указанию тогдашнего наказного атамана Сумарокова‑Эльстона была воздвигнута ещё одна часовня, разрушенная в годы советской власти до самого основания.

Откуда я это знаю? Да всё от него, моего старого сослуживца Игнача, который отработал свой гвардейский контракт как раз перед Кавказским походом, а потому и уцелел. Именно по его приглашению я нахожусь здесь, и именно через него вёл переписку с некоторыми атаманами оставшихся немногочисленных казачьих общин. Мне нужны воины, и казаки моему отряду очень даже подходят. Они местные жители, условия им здесь родные, но нет между ними единодушия, каждый в свою сторону гнёт, и каждый свою правду имеет. Попробую с ними договориться, но, по чести сказать, и отказу удивлён не буду. Впрочем, переговорить с атаманами стоит в любом случае, и даже обычное знакомство с людьми, за которыми стоит от сотни до тысячи человек, уже хорошо. И пусть не в военной, но в финансовой сфере это знакомство всегда пригодится. Как правильно говорит Ерёменко, лишних связей не бывает.