Алла Марковская - Волны. Сэнп

— Черт… — прорычал Гэл, толкая коня, но рыжий присел на задние ноги и отскочил в сторону, — вредная скотина! — ругался Гэл. Но, увы, Огонек не собирался ловить опасных старух, развернулся и помчался в замок. Пока Гэл его останавливал да попытался вернуть назад, от старухи остался только запах.

Всю ночь Гэл рыскал зверем по окрестным лесам в поисках «хозяина охотничьих угодий», не нашел и следа, дождь смыл все. Утром едва хватило сил вскарабкаться по стене замка и добраться до своей комнаты. Снял мокрые штаны и «нырнул» под холодное одеяло. В маленькой кровати тихо посапывал Айрэ, он только позвал маму во сне и повернулся на другой бок, палец неизменно был во рту.

Тиннэ вжалась в стену, сердце билось громче господских часов — она увидела, как под утро черноволосый вернулся в замок через стену. Или у него любовница в деревне, или он шпион Фэрраса? А если намекнуть ему, что она его видела и потребовать плату за молчание? А если он за это ее убьет?

Утром в деревне поднялся крик и беготня — пропал ребенок. Вечером был, утром не нашли, обыскали дом от чердака до подвала, обыскали двор и хлев, перерыли сено. Побежали к соседям, никто ничего не видел, только девчонка соседская ночью во двор выбегала, испугалась, увидав страшную тень зверя во дворе — забыла, зачем выбежала, вернулась в дом, терпела до свету, носа из-под рядна не высовывала.

Крестьянин, потерявший ребенка, собрал соседей и активных соседок, привел всех к воротам замка, разбудил криками стражей, потребовал у тоуна помощи — вооруженным отрядом ребенка искать. Тоун вырядил десять своих наемников.

Гэл проснулся к обеду, вышел из комнаты, спустился на кухню. Кухарка Миннэ встретила его громкими грубыми шутками, дала ломоть хлеба с копченым мясом. Айрэ выбрался отцу на колени, рассказывал о чем-то. Миннэ спросила:

— Зверь дите в деревне украл… не слышал еще?

Гэл посмотрел на кухарку — неужели его подозревают? Но нет, люди дотехнического периода не скрывают перед нечистью ни страха ни агрессии…

— У кого? — спросил Гэл, держа в руке хлеб с мясом. Айрэ обкусывал мясо прямо из отцовских рук.

— У Пирра, — Кухарка заговорила тише, — вечером был ребенок, а утром не стало, зверь пришел… Может, Пиррэ и просыпался, может, испугался, как же против зверя-то? А теперь кричит на всю округу — зверь, зверь!.. А когда в позапрошлом году у Конгарра дочь из дому зверь свел, Пиррэ смеялся: мол, жених увел, или мать упреками прогнала… А собаки-то молчали и тогда и сейчас.

На кухню протиснулся Гар и лег у ног Гэла.

Миннэ с изумлением посмотрела на свирепого хозяйского пса:

— А тебя собаки любят…

Дверь вновь открылась, пришла Тиннэ с кувшином, за горячей водой для госпожи, увидела Гэла, побледнела.

— Что с тобой деточка? — удивилась Миннэ.

— Беда в селении… — прошептала Тиннэ, не сводя испуганного взгляда с Гэла. Гэл уже понял — ворлок его классически подставил…

— Тебе водички горячей? — Засуетилась кухарка, — сейчас, деточка, сейчас… Да ты сядь. Испугалась-то как. Тоун сказал, воины ночью будут в деревне сторожить. Тиннэ головой кивнула, но буквально прикипела взглядом к черноволосому. Миннэ заметила, насторожилась, спросила: — Или подозревают кого?

— Говорят, тот самый зверь вернулся, который раньше здесь разбойничал. А если это кто из тех, что в замке живет? — голос у служанки дрожал, она со страхом смотрела на Гэла.

Кухарка застыла посреди кухни, вперив кулаки в бока, поочередно следя за обоими.

Айрэ соскочил с отцовских рук и упрыгал из кухни. За ребенком поплелся пес.

— Да ты что, девонька?! — возмутилась Миннэ, — кабы кто из наших, его бы тот колдун, который приезжал, давно указал бы…

Гэл встал:

— Меня кузнец ждет.

Миннэ едва дождалась, пока Гэл дверь закроет, и сразу набросилась с вопросами на служанку:

— Ты думаешь, он это?

Тиннэ схватила кувшин, едва не обожглась и выпалила:

— А не знаю я! — выбежала, даже дверь не закрыла.

Миннэ так и осталась стоять посреди кухни, позабыв о делах, только и проговорила, глядя на дверь:

— Да… Глупости какие, тоун волколака в замок привел… Вот это да… Его брат женился на оборотне… а сам он… подобрал бродягу… Вот это да… На роду у них, что ли, написано, или проклял кто…

Служанка вернулась в покои госпожи, налила воды в таз, позабыла разбавить горячую воду холодной — как завороженная. Нэллэи заметила рассеянность служанки, пробовала шутить о любовной тоске. Потом утешала, мол, братья и сестры Тиннэ уже выросли, а волколак только совсем маленьких ворует, но вспомнила, что в замке тоже теперь есть малыш — услыхав напоминание об Айрэ, Тиннэ закрыла лицо руками и заплакала.

Гэл готовился ловить ворлока и этой ночью — должен был поймать старого колдуна ради собственной безопасности. Если не поймает, уйдет из замка, спасая сына.

— Ах, вот в чем дело! — изумился Тиррон, — а она видела, как он становиться волколаком?

— Нет, дядя, — Нэллэи покачала головой, — только как он на рассвете через стену перелез, а разве простой человек смог бы по таким стенам взобраться, да и встретил ты его в лесу после того, как волколака из лука расстреляли. Псы этой ночью молчали, и на гостя псы не лают. Волколак уже два года в наши края не заглядывал, только теперь вернулся, а никто его человеческого облика не знает.

— Твоя правда, дитя, — тоун опустив вихрастую голову, пушистая борода легла на грудь, — прикажу пажу найти Кэрфи, поговорить мне с ним нужно. И пускай твоя служанка молчит, смуту пока не поднимает, и без того все селение как улей пчелиный взбудоражено.

Тоуна головой кивнула и к двери пошла, но остановилась, оглянулась:

— Дядя, я спросить хотела, — тиррон кивнул головой, — Я маленькая была… Люди под замком с факелами бегали, кричали, а потом мама и папа исчезли. А в хрониках рода я не нашла описания этих событий. Это ведь не сон был?

— Твой отец погиб на войне, деточка, а мама…

— А мама умерла, не выдержав разлуки, — вздохнув, закончила Нэллэи легенду, как давно усвоенный урок, но уже не так уверенно, как раньше. — Я распоряжусь позвать гостя.

Рыжий стоял на развязках и с упоением звонко грыз цепь, которой был привязан. Гэл прибил подкову на переднюю ногу коня, привычно отмахнулся от любопытного мягкого носа, уже не обращая внимания на клацанье зубов. Огонек поставил ногу на каменные плиты пола и с любопытством осматривал ее. Гэл хмыкнул, вспомнив, сколько усилий приложил для того, чтобы упрямый жеребец позволил подковать себе первую ногу. Сколько криков, беготни по конюшне: порванная цепь, разорванный недоуздок и едва не растоптанный конюх. А вторую ногу подковали совершенно спокойно. И вот теперь эта ненормальная лошадь стоит и спокойно любуется своей ногой, как девушка новой туфлей. Доведя ковку до конца, затер гвозди и расправил уставшую спину. Завел коня в денник, бросил ему охапку сена, а потом долго стоял и смотрел в открытую дверь конюшни. Перед глазами дневной дождливый сумрак постепенно сменялся вечерним дождливым сумраком. Из звуков только шелест нескончаемого дождя по черепичной крыше, слышно, как кони переступают с ноги на ногу, скрип зубов, фырканье и топот бегущих ног — это за ним. Вздохнул. Рыжий неловко коснулся губами его плеча через решетку, Гэл погладил мягкий нос, волоски щекотали ладонь: