Пол Андерсон - Звездный лис

— Войну, — кивнул Хейм. — Но Федерация пока еще не собирается умирать. Несмотря на свои недостатки, она имеет столь неоспоримые заслуги перед Землей, что отказ от нее невозможен… по крайней мере, в ближайшем будущем. И все же Земля — это всего лишь одна планета. Ее можно облететь по орбите за девятнадцать минут. Нации живут в тесноте, словно сельди в бочке. Они вынуждены объединяться, чтобы не перебить друг друга. — Взгляд Хейма устремился куда-то вдаль. — У нас здесь побольше места.

— Но…

— Вселенная слишком велика для каких бы то ни было шаблонов. Ни один человек не в состоянии постичь или проконтролировать ее, не говоря уже о правительстве. За доказательствами не надо далеко ходить. Нам пришлось пойти на обман, пришлось терзать и запугивать Федерацию, чтобы заставить ее сделать то, что — мы ясно видели это — сделать было необходимо. Потому что она этой необходимости не видела, не в состоянии была увидеть. Если человек собирается освоить всю Галактику, ему необходима свобода и выбор собственных путей, тех, которые, как подсказывает ему прямой опыт, наиболее соответствуют его обстоятельствам. И разве при этом раса не осознает своего потенциала? Разве есть иной путь, кроме как пробовать все и повсюду? — Хейм хлопнул Петерса по спине. — Я знаю, ты опасаешься, что, если планеты станут суверенными, в будущем могут возникнуть межзвездные войны. Не беспокойся, это же абсурд. За что будут бороться цельные, независимые в экономическом отношении, изолированные миры?

— Одна межзвездная война только что закончилась, — напомнил Петерс.

— Верно. Что или кто ее вызвал? Некто, не желавший позволить человеческой расе развиваться так, как ей хочется. Моше, вместо того, чтобы доводить себя до точки замерзания, вместо того, чтобы превращаться в какое-то ничтожество или мелюзгу только из-за страха утратить контроль, давай изберем тактику, которая приведет к совершенно противоположным результатам. Давай выясним, сколько видов общества — человеческих и нечеловеческих — смогли бы обойтись без нацеленного на них полицейского ружья. Мне кажется, здесь вряд ли может быть какой-то предел.

— Ну… — покачал головой Петерс. — Может быть. Надеюсь, что ты прав, потому что связал нас по рукам и ногам, чтоб тебе пусто было! — Адмирал сказал это без всякой злобы и через минуту добавил:

— Должен признаться, у меня немного отлегло от сердца, когда президент де Виньи принес официальные извинения за то, что наш корабль держали на приличной дистанции.

— Я ведь тоже извинился от себя лично, — низким голосом сказал Хейм.

— Прекрасно! — Петерс протянул руку и коротко рассмеялся. — Принято и забыто, проклятый старый скандинав.

Хейм тоже с облегчением улыбнулся.

— Великолепно! — воскликнул он. — Теперь пройдем в дом и займемся подготовкой к пьянке. Боже, сколько нас ждет всевозможных историй и анекдотов!

Они вошли в гостиную, сели. Появилась служанка, сделала реверанс и стояла в ожидании.

— Чем тебя угощать? — спросил Хейм Петерса.

— Кое-какие деликатесы у нас пока еще в дефиците и, разумеется, не хватает автоматов, так что приходится держать большой штат прислуги. Но что касается винных запасов, то в этом французам, как всегда, нет равных.

— Пожалуй, я выпил бы бренди с содовой, — сказал Петерс.

— Я тоже. На Новой Европе мы и впрямь отвыкли от виски. Э… Скоро с Земли прибудут караваны с грузом?

— Некоторые уже в пути, — кивнул Петерс. — Парламент будет вне себя, когда я доложу о сделанном вами, и неизбежно возникнут разговоры об эмбарго, но ты ведь знаешь, это ни к чему не приведет. Если мы не начнем военных действий, чтобы удержать вас против вашей воли, бессмысленно будет враждовать с вами путем мелких досаждений.

— Что еще раз подтверждает сказанное мной. — Хейм отдал по-французски несколько распоряжений служанке относительно напитков.

— Пожалуйста, не надо больше на эту тему. Я ведь уже сказал, что принимаю это как свершившийся факт. — Петерс наклонился вперед. — Но можно задать тебе один вопрос, Гуннар? Я понимаю причины, заставившие Новую Европу сделать все это. Но ты лично… Ты мог бы вернуться домой, стать всемирно известным героем и миллиардером со своими трофейными богатствами. Вместо этого ты принял здешнее гражданство… Нет, ради бога, они чудесные люди, но это не твой народ!

— Теперь мой, — спокойно ответил Хейм. Пока он набивал трубку, его речь продолжалась как бы сама собой: — Как это обычно и бывает, мотивы здесь самые разные. Мне было необходимо оставаться здесь до конца войны. Много пришлось сражаться, а потом кто-то должен был отлаживать орбитальную защиту. И видишь ли, на Земле я был одинок. А здесь я нашел общую цель с людьми — с людьми в лучшем смысле этого слова. И в придачу — целый мир, просторный, открывающий безграничные перспективы. Б один прекрасный день, когда я почувствовал тоску по дому, на меня вдруг словно нашло озарение — собственно, я тоскую по Конни? Но ведь ее уже нет на Земле и никогда больше не будет. Зачем мне тогда туда возвращаться? Чтобы покрываться плесенью среди своих долларов? Если дочь захочет приехать сюда, я буду рад. Не захочет — ее депо. Итак, теперь я — министр космоса и военного флота Новой Европы. У нас не хватает рабочих рук, опыта, оборудования, буквально всего. Можешь назвать что угодно, и почти наверняка окажется, что этого нам не хватает. Но я вижу, как мы постепенно растем день за днем. И в этом есть доля моего труда.

— Он разжег трубку и выпустил клубы дыма. — Я вовсе не собираюсь занимать место в правительстве дольше, чем это будет необходимо. Я хочу начать серию экспериментов с океаническими культурами, провести исследования других планет и астероидов этой системы, основать свой торговый флот и… Черт побери, я просто не в состоянии перечислить все свои планы! Но я не могу терять время, пока снова не стану лицом, не состоящим на государственной службе.

— Однако ты все же теряешь его, — заметил Петерс.

Хейм посмотрел в окно на море, солнце и небо.

— Что ж, — сказал он, — это стоит того, чтобы принести некоторую жертву. Здесь затронуто больше, чем только один этот мир. Мы закладываем основу… — Хейм сделал паузу в поисках подходящего слова, — основу адмиралтейства. Или, иными словами, космического министерства, которым будет управлять человек и которое будет охватывать всю вселенную.

Вошла служанка с подносом. Хейм был рад этому не только потому, что мог освежиться, но и потому, что ее появление давало возможность сменить тему. Он был не из тех, кто любит говорить о серьезных вещах. Человек делает то, что должен, и этого достаточно.

Девушка наклонила голову.

— К вам еще гости, мсье, — сказала она по-французски.