Пол Андерсон - Звездный лис

— А другие планеты этой системы? — спросил Хидаки.

— Их здесь вообще нет. Всего лишь небольшая группа астероидов в другой троянской позиции. Теория образования планет и условия стабильности их постоянных орбит запрещают появление здесь планет. Бы, очевидно, знаете, что и старшая не имеет подлинной троянской стабильности. Планета двойной звезды вообще не может иметь ее, пропорция масс компонентов двойной звезды слишком мала для этого. Квазистабильность орбиты старшей объясняется лишь влиянием массы Сестры. Правда, на шкале человеческой истории эта разница незаметна. Нет, здесь не может быть другой планеты.

— Но, возможно, — очень мягко возразил Эвери, — экспедиция покинула Троэс в хорошем состоянии и пропала на пути домой.

— Ничего не может случиться с кораблем в искривленном пространстве, — фыркнул Гамильтон. — Нет, с ними что-то произошло внизу, на старшей. — Его глубоко посаженные глаза обратились к планете.

— Но почему нет следа? И «Да Гама» по-прежнему должен находиться на орбите. А на поверхности были бы видны посадочные шлюпки. Неужели они утонули в океане?

— Но почему? — спросил Эвери. — Кто мог это сделать?

— Здесь нет и следа разумной жизни, — устало сказал Лоренцен.

— Я уже говорил, что на таком расстоянии наши телескопы разглядели бы все: от города до соломенной хижины.

— Может, они не строят хижин, — сказал Эвери с задумчивым лицом.

— Замолчите, — сказал Гамильтон. — Бы здесь вообще лишний. Это картографическое помещение.

— Как там холодно внизу, — вздрогнул Хидаки.

— Не совсем, — сказал Фернандес. — Вдоль экватора климат подобен земному, скажем, в районе Норвегии или штата Мэн. И вы можете заметить, что деревья и трава простираются до самых болот у основания ледников. Ледниковые периоды никогда не были такими безжизненными, как считают многие. В плейстоцене Земля была полна животной жизни. Именно из-за ухудшения охоты после отступления ледников человечество было вынуждено перейти к земледелию, оседлости и стало цивилизованным. Эти ледники, несомненно, отступают. Я отчетливо вижу на фотографиях морены. Когда мы приземлимся и тщательно изучим обстановку, вы будете поражены, как старшая развивает тропические районы. Эта область на экваторе насчитывает, вероятно, несколько сот лет. С точки зрения геологии — ничто, — он щелкнул пальцами и улыбнулся.

— Если мы сядем, — задумчиво сказал Гамильтон.

— Когда вы получите карты всей поверхности, Лоренцен?

— Гм… Возможно, через неделю. А разве мы будем так долго ждать?

— Будем. Мне нужна общая карта планеты в масштабе один к миллиону и достаточное количество карт отдельных районов экваториальной зоны, где мы думаем приземлиться, — допустим, градусов на пять по обе стороны от экватора, — в масштабе один к десяти тысячам. Напечатайте по пятьдесят копий каждой карты. Начальный меридиан проведите через северный магнитный полюс. Можете послать вниз робофлайер для определения полюса.

Лоренцен вздохнул про себя. Он будет пользоваться картографической машиной, но все равно работа предстоит невеселая.

— Я возьму шлюпку и несколько человек и отправлюсь посмотреть поближе на Сестру, — продолжал Гамильтон. — Не то чтобы я надеялся что-нибудь там обнаружить, но… — Внезапно он улыбнулся. — Можете назвать выдающиеся особенности рельефа внизу как вам угодно, но, ради Бога, не будьте похожи на чилийского картографа из экспедиции на Эпсилон Эридана-3! Его карты стали официальными, использовались более десяти лет, и только затем обнаружилось, что на арауканском языке данные названия звучат как непристойности.

Он похлопал астронома по плечу и выплыл из помещения.

«Неплохая шутка», — подумал Лоренцен. Он лучший психолог, чем Эвери, хотя Эд тоже не увалень. Просто ему не везет.

Лоренцен решил придерживаться классической номенклатуры геркулесовской экспедиции. Гора Олимп, гора Ида, большая река внизу — Скамандр. Конечно, эти названия не будут окончательными. Когда придут колонисты, то назовут их Старым Бэлди, Кончинджонг гуа, Новая Ева… Если придут колонисты.

— Давайте… гм… Давайте несколько сорганизуемся, — громко и неловко сказал он. — Кто из вас что-нибудь знает о картографии?

— Я, — неожиданно сказал Эвери. — Я помогу вам, если хотите.

— Клянусь космосом, где вы научились этому? — спросил Фернандес.

— Это входило в мое образование. Прикладная психодинамика включает картографирование личности, так что мы должны знать соотношения масштабов и некартезианские координаты. Я не хуже вас справлюсь и с картографической машиной.

Лоренцен заморгал, потом кивнул. Он был далек от современной науки о человеческом поведении, но несколько раз заглядывал в работы по психологии. Там было больше параматематической символики, чем в астрономических трудах.

Он уцепился рукой за ступеньку приставной лестницы. Эвери говорил ему, что космическая болезнь имеет психологические причины. Ему поможет, если он займет мозг работой. Он посмотрел на холодно сияющий диск планеты.

— Насколько точна ваша наука? — спросил он.

— Популярные статьи дают неясное представление…

— Что ж… — Эвери почесал подбородок. Он сидел в воздухе, скрестив ноги, похожий на маленького Будду. — Что ж, мы не требуем точности физических наук, — сказал он наконец.

— Можно сказать, мы ее никогда и не достигнем, тут нечто вроде принципа неопределенности, связанного взаимоотношением между наблюдателем и наблюдаемой системой. Но достигнуто все же многое.

— Например? — спросил Умфандума. — Я знаю о достижениях неврологии, это моя специальность. Как насчет человека как человека, а не биофизического механизма?

— Важность и количество знаний зависят от их применения, — сказал Эвери. — Перед Третьей Мировой войной психологи использовали теорию игр в военных разработках, а позже большие компьютеры сделали возможным расчет с теоретических позиций таких сложных явлений, как бизнес. Это, в свою очередь, привело к более сложному пониманию экономики. Оказалось, что теория коммуникации применима к поведению человека, ведь человек — это животное, управляемое символами. Эта аксиома была использована в теории. Постепенно создали математическую и параматематическую систему, каждый элемент которой соответствовал наблюдаемым элементам поведения человека, его возможностям, желаниям и так далее. На основе этой системы разрабатываются теории, разрабатываются теоремы. Конечно, подтверждение этих теорем по-прежнему трудное депо: не так-то просто поставить чистый эксперимент над живым человеком. Но все же наши наблюдения подтверждают эти теоремы. Появилась возможность предсказывать поведение не только отдельного лица, но также целых групп и больших общественных явлений — например, экономических циклов, — и предсказывать с большой точностью.