Пол Андерсон - Звездный лис

— А разве диктаторы не знали все это? — спросил Лоренцен.

— У них, несомненно, были квалифицированные мастера пропаганды. Меня больше интересует современное развитие пропаганды.

— Большая часть психологии современна, — фыркнул Эвери.

— Очень мало из достижений прошлого имеет научную ценность. Возьмем, к примеру, историю моей родины — Северной Америки. Пропагандисты рекламы и труда, создатели капитала работали на таком примитивном уровне, на основе такой примитивной теории, что часто производили эффект, обратный желаемому. Они были частью массового психологического аппарата, вызывающего панику и ведущего к военному поражению. Диктаторы, сменившие их, были полны собственной истощающей идеологией, они никогда не осмеливались выйти за пределы ее догм. Самозваные освободители были заинтересованы лишь в том, чтобы самим захватить власть. Не их пропаганда привела к ним людей, а тирания диктаторов, и вскоре они стали также не популярны. Военные руководители времен перерыва использовали психомилитаристический анализ, это верно, но единственно серьезная работа была выполнена в Бразилии… Позднее, в теократический период, исследования в этой области продвинулись вперед из-за угрозы со стороны империи Монгку. Тогда впервые был проведен политико-математический анализ. Но лишь после победы Венеры, установления временного мира на Земле и изгнания теократов из Америки исследования в этой области продвинулись вперед. Затем были окончательно сформулированы положения психодинамики и использованы для окончания Марсо-Венерианской войны и объединения Солнечной системы, причем большая часть работы была проделана миролюбивыми профессорами, интересующимися только своей наукой. Они по-прежнему выполняют большую часть работы.

— Фью!.. — присвистнул Умфандума.

— Незавершенная наука? Я думал… — начал было Лоренцен.

— О да, работы продолжаются все время. Но уже получены замечательные результаты. Контроль экономических циклов, например, наиболее эффективное размещение городов, стабилизация валюты, постепенное продвижение человечества от варварства к первой подлинно зрелой цивилизации, цивилизации, в которой каждый душевно нормален. — Что-то появилось на полном лице Эвери и сверкнуло в бесцветных глазах. — Это тяжелая работа. Она займет столетия. Будет множество неизбежных ошибок, помех, неудач. Но тем не менее впервые в истории у нас будут не только благие намерения, но и реальные средства их осуществления.

— Надеюсь, вы правы, — пробормотал Лоренцен и продолжил про себя: — Вы можете избрать руководство из психократов так же, как и из инженеров. Мне не нравится руководство элиты в любом виде — история человечества знала их немало. Все-таки при всех недостатках парламентское правительство остается единственно возможным выходом. Психократы при нем должны быть лишь советниками. Но когда советники пытаются стать руководителями… — Лоренцен вздохнул и оттолкнулся от стены.

— Идите сюда, — сказал он. — Начнем работу.

Лоренцен знал, что к незнакомой планете нужно приближаться осторожно, но это было лишь знание. На практике он впервые принимал участие в таком деле и испытывал легкое головокружение.

Когда карты были готовы, приземлились четыре шлюпки с экипажем в сорок человек — остальные находились на борту «Хадсона» на орбите. Фернандес на пути вниз покрывался потом: именно он выбрал посадочную площадку, и будет его вина, если корабль опустится в болото или в полосу землетрясений. Но ничего не произошло.

Именно в этом и заключалось беспокойство — ничего не происходило. Они находились в нескольких километрах от Скамандра на широкой равнине, покрытой группами деревьев. Края равнины скрывались в отдалении в голубой дымке. Когда прекратилась работа двигателей, наступила тишина. Трава, которую они подожгли при посадке, потухла. Люди с напряженным вниманием всматривались в залитый солнечным светом мир снаружи.

Химики и биологи были заняты: им предстояло проделать множество анализов — воздух, почва, образцы растений, доставленные роботами. Торнтон измерил радиоактивность и сообщил, что ее уровень безопасен. Наружу выставили клетку с макаками резус, оставив их на неделю. Б течение этой недели никто не выходил из шлюпок. Роботы при возвращении тщательно стерилизовались во входных тамбурах. Остальным членам команд делать было нечего.

Лоренцен погрузился в чтение микрокниг, но даже Шекспир, Йенсен и «Песня о людях с Юпитера» казались ему скучными. Остальные бродили без цели, перебрасываясь друг с другом замечаниями, зевали, спали и просыпались на следующий день с затуманенной головой. Открытых стычек на шлюпке не было, так как здесь находился Гамильтон, но капитан часто яростно кричал по телесвязи на экипажи других шлюпок.

Фернандес потерял терпение.

— Неужели вы так боитесь заболеть? — заявил он Гамильтону.

— Боюсь, — подтвердил капитан. — Если эволюция на этой планете близка к земной, а похоже, что так оно и есть, то здесь, несомненно, найдутся два-три микроба, способные жить в наших организмах. А я хочу быть уверенным, что мы не занесем эти микробы с собой через люки.

Хидаки и его группа доложили о результатах исследований растений. Они очень напоминали земные, хотя росли чаще и стволы их были прочнее. Некоторые из них были ядовитыми из-за большого содержания тяжелых металлов, но большинство оказалось вполне съедобно. Человек мог бы прожить, питаясь только дикой растительностью. Конечно, требовались дальнейшие исследования, чтобы установить, какие растения употреблять для сбалансирования диеты. Большим событием была первая проба пищи с Троэса. Вкус был неописуем. Лоренцен подумал, насколько беден земной язык в передаче вкусовых и обонятельных ощущений. Тут был привкус имбиря, корицы и чеснока… Лоренцен улыбнулся и сказал:

— Возможно, душа Эскофью вовсе не в раю. Может, он получил специальное разрешение летать по Галактике и проверять, что можно съесть.

Торнтон нахмурился, и Лоренцен вспыхнул. Но как он может извиняться за шутку? Он ничего не сказал, но всякий раз, вспоминая этот инцидент, морщился.

Гамильтон разрешил есть эту пищу только половине людей и весь следующий день наблюдал за ними.

Снова и снова появлялись животные, в основном маленькие: стремительными тенями они мелькали по краям выжженного пространства в густой траве. Однажды показалось стадо больших четвероногих, похожих на пони: у них была чешуйчатая серо-зеленая шкура, длинные волосатые ноги и безухая голова рептилий. Умфандума ругался от нетерпения, что не может взглянуть на них поближе.