Пол Андерсон - Звездный лис

— Эвери, вы изучаете их язык. Фон Остен возглавляет охрану лагеря. Распределите своих людей так, чтобы за каждым из этих созданий наблюдал один из наших. Но никаких грубых действий, пока они не станут делать явно подозрительное. Не удерживайте их, если они захотят уйти. Остальные занимаются своими делами, но сохраняют готовность. Никто не выходит за пределы лагеря, не предупредив меня.

Толпа медленно разбрелась. Чужаки послушно последовали за Эвери. Лоренцен услышал, как Фернандес пробормотал:

— Все-таки туземцы! И достаточно высокоразвитые.

— Да, — подтвердил голос Гуммус-луджиля. — Похоже, что из колонизации ничего не выйдет. Это будет смертельным ударом по стремлению людей к звездам.

Лоренцен заторопился вслед за Эвери.

— Могу ли я помочь вам, Эд? — спросил он. — Знаете, я ведь свободен.

— Вы не лингвист, Джон, — ответил психолог. — Боюсь, вы мне только помешаете.

— Вам нужна помощь, — настаивал Лоренцен, несмотря на довольно прямой отказ. — Кто-то должен делать записи и…

Эвери задумался.

— Ладно, — сказал он наконец. — Надо начинать.

Чужакам отвели одну из спален, и они с готовностью согласились. Людей оттуда разместили по другим спальням. Туземцам показали лагерь и шлюпки, но невозможно было понять, что они об этом думают. Люди заметили, что когда туземцы спали, то один из них всегда караулил. Они не смешивались с людьми и использовали свою посуду для приготовления туземной пищи. Они уже несколько дней не выходили из лагеря и напряженно работали с Эвери и Лоренценом.

По-видимому, они называли себя рорванами — примерно так человеческое горло произносило это слово. Были у них и индивидуальные имена: Силиш, Янусарран, Аласву… Указывая на предметы и демонстрируя действия, люди начали составлять элементарный словарь и перечень фонем: это был гибкий язык, в нем оказалось больше пятидесяти фонем. Большую роль в нем играла интонация, но по своим записям и наблюдениям Эвери решил, что этот язык не аналогичен китайскому.

— Я уверен, что слова в нем изменяются, — сказал он, — но не могу уловить их грамматики. Возможно, разная интонация связана с изменением слов, но… — он печально вздохнул.

— Но почему бы не научить их английскому или испанскому? — спросил Лоренцен.

— Не хочу занимать их такой трудной работой. Возможно, это группа странников и случайно наткнулась на нас. В любой момент они могут уйти. Не забудьте, они могут быть кем угодно, от официальных послов до бродяг и бандитов или кем-то еще, для чего в земном языке нет подходящего названия. Мы ничего не знаем ни о структуре их общества, ни о них лично, — проведя рукой по своим редким волосам, Эвери взглянул на записи. — Черт возьми, для меня их язык по-прежнему не имеет смысла.

— Разрешите мне просмотреть их записи, — попросил Лоренцен.

— Я немного разбираюсь в лингвистическом анализе.

— Не сейчас, Джон. Я хочу их перепечатать. Я приготовлю для вас копию.

На следующий день Лоренцена попросили отправиться на вертолете с экспедицией для сбора образцов. У него не было повода для отказа, так что изучение языка пришлось отложить. Когда он вернулся, Эвери с кривой усмешкой протянул ему пачку листов.

— Держите, — сказал он. — Вчера, пока вас не было в лагере, я добыл много информации, но она привела меня в еще большее затруднение. Большая часть ее противоречит тому, что, мне казалось, я знаю.

Лоренцен провел над копией записей много часов и в конце концов был вынужден признать свое поражение. Названия большинства предметов варьировались без всяких видимых причин. Например, Сестре соответствовали слова: Орну и Оманий, Вэласки, Арбвуджангиз, Зулей и свистящий шум, неизвестный ни в одном земном языке. К тому же казалось, что в других предложениях все эти слова приобретают совершенно иные значения. Это не было проявлением синонимики. Каким-то нелепым образом слово зависело от всего контекста. К тому же в разговоре не удавалось идентифицировать отдельные предложения.

Лоренцен с разочарованием вынужден был отказаться от дальнейших поисков. Эвери упрямо продолжал работать, засиживаясь допоздна, чтобы поразмыслить над полученными за день материалами. Он был единственным, кто не считал эту работу напрасной.

— Какого дьявола мы тут сидим? — спрашивал Гуммус-луджиль.

— Тут есть туземцы, они настолько цивилизованы, что колонизация невозможна. Почему бы нам не отправиться домой, не напиться как следует и забыть об этом грязном месте?

— Нам, видимо, следует завершить исследования, — тихо сказал Лоренцен.

Гуммус-луджиль вытащил большую старую трубку и принялся ее раскуривать. Тонкие черты его лица исказила насмешка:

— Исследуйте мой зад! Вы знаете так же хорошо, как и я, что это практическая экспедиция. Нам лучше потратить время на поиски другой подходящей планеты.

— Не знаю, найдем ли мы ее, — вздохнул Лоренцен. — Все дело в финансировании. У парламента всегда найдется много дел, на которые стоит потратить общественные фонды, не предаваясь несбыточным мечтам. Придется рассчитывать только на пожертвования тех, кто хотел бы улететь с Земли на другую планету.

— А вы бы хотели? — спросил турок.

— О… да. Вероятно, да. Но я никогда не думал покидать Солнечную систему навсегда, — с внезапным озарением добавил он. — А для вас это много значит, Кемаль?

Инженер кивнул:

— Да, я уже в том возрасте, когда хочется оседлой жизни. Хочется где-нибудь осесть и создать семью. Но что может сделать человек в системе? Работать всю жизнь на кого-нибудь другого? Я хочу сам быть хозяином. Я думал… К черту! — Он замолчал и пустым взглядом уставился на равнину.

— Еще остается надежда, — сказал Лоренцен. — Возможно, туземцы живут под землей. Может, они не станут возражать, если мы колонизуем поверхность. В этом случае они даже выиграют— торговля и тому подобное.

— Возможно… — В глазах Гуммус-луджиля сверкнул, но тут же погас огонек. Турок сжал волосатую руку в кулак. — Но что произошло с первой экспедицией? Я подозреваю, что туземцы убили их и уничтожили следы…

— Сомневаюсь, — сказал Лоренцен, хотя в глубине души ощутил поднимающийся страх. — Как они могли добраться до корабля на орбите? Как мог персонал быть настолько неосторожен, чтобы допустить это? Нет, я по-прежнему думаю, с ними что-то случилось в космосе. Случайный метеорит или…

— Подобные вещи давно уже не происходят с космическими кораблями.