Дейв Хатчинсон - Страх чужаков

Я диктовал все это с минимальным понуканием, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла. Я не имел понятия, верит ли Фруки хоть чему-то, и в значительной степени мне было на это наплевать.

— И Хитрый Кот рассказал тебе все это только потому, что чувствует, что тебе обязан? — спросил он.

— Я понимаю, — вяло сказал я, глянув на часы. Было почти шесть утра. — Мне стоило бы попросить лекарство от рака, или оружие из гравитационных линз, или еще что-нибудь. Но я устал, Фруки. Я просто попросил первое, что мне пришло в голову.

— Ты попросил рассказать его о себе.

— И о своем народе, — зевнул я. — Типичная реакция гида для туристов. Извини.

Фруки смотрел на меня с выражением благоговейного ужаса на лице.

— За три с половиной часа ты ухитрился получить от лацертан больше, чем нам удалось выбить из них за год.

— Да всего-то надо было — чтобы хоть кто-то из них почувствовал, что чем-то обязан. — Я пожал плечами. — Хотя есть и еще кое-что.

Фруки проверил, сколько пространства осталось в памяти его цифрового рекордера.

— Да?

— Я спросил Хитрого Кота, где находятся хорошие парни.

Он поднял глаза:

— Ты что?

— Я спросил его о других разумных расах.

— Ты шутишь. — Его улыбка постепенно возвращалась по мере того, как я передавал свой разговор с Хитрым Котом. Теперь он заулыбался так широко, что я наполовину ожидал, что вся верхняя часть его головы подымется вверх, как крышка на мусорном баке с педалькой. — Ты просто выдаешь один сюрприз за другим, Том.

— Ну, раз уж мы разговорились…

— И что он сказал?

— Их нет.

Его улыбка застыла.

— Что?

— Никаких добрых парней нет. В действительности нет вообще никаких других парней.

В первый раз с тех пор, как мы познакомились, он не нашелся, что сказать, и это зрелище стоило потери ночного сна.

— Это… это же смешно, Том. Они же должны быть…

Я покачал головой.

— Лацертане путешествовали по Галактике, когда твои и мои предки пытались сообразить, каким концом берцовой кости лучше лупить друг друга, и за все это время они ни разу не нашли другие разумные виды. Хитрый Кот был тверд в этом пункте, потому что для торговой цивилизации важно помнить, где расположены все их рынки. Но других разумных рас нет. Есть прорва растений и животных; Галактика абсолютно кишит жизнью. Но насколько известно лацертанам — а я готов верить, что они знают, о чем говорят — существуют лишь два разумных вида. Они и мы! — И я завопил со всей силой: — А теперь скажи-ка мне, как эта инфо гармонирует с теорией потерянного племени! Давай! Говори!

— Он тебе солгал, — сказал он слишком быстро.

— Нет, не солгал, — ответил я, понизив голос. — За ним был должок, а я попросил сказать мне правду, и он сказал. Они не похожи на нас, Тим. Они держат свои обещания. Хитрый Кот сказал мне правду и я верю ему. Существуют только мы и они. И что ты собираешься делать теперь?

Из спальни вышла Эльжбета.

— Нет смысла пытаться хранить секреты от меня, а потом вопить, как сумасшедшему, — сказала она. — Тебя слышала, наверное, половина квартала.

Половина квартала вполне меня устраивала, но я особенно надеялся, что меня услышал два морпеха за входной дверью. Солдаты любят сплетничать. Я сказал Фруки:

— Выкатывайся из моего дома.

Он начал:

— Том…

— Прочь, — сказал я, поднимаясь. — Ты получил от меня, что хотел. Теперь проваливай.

Он встал и сунул рекордер в карман своей боевой куртки.

— Тебя станут еще допрашивать.

— Ты получил все, что хотел, — сказал я ему. И звонко хлопнул в ладоши. — Уходи. Прочь.

Он неохотно двинулся к двери.

— Дело еще не кончено, Том.

— Нет, кончено, — сказал я, выпроваживая его из квартиры, пока Эльжбета следила, широко распахнув глаза. — Я записал все, что знаю о лацертанах и об их отвратительных нравах, и я передал записи адвокату. По моим указаниям, если что-то случится со мной или с тем, кого я знаю, он по электронной почте перешлет все, что я ему дал, в десяток самых больших агентств новостей в мире.

Он улыбнулся мне.

— Такие приемчики срабатывают только в триллерах, Том.

— Я считаю до десяти, — сказал я ему. — А потом, если ты все еще будешь здесь, мы вместе узнаем, срабатывают ли такие приемчики не только в триллерах. Раз.

— Том.

— Два.

— Том, это так… бредово.

— Три.

— Том, я думал — мы друзья.

— Четыре.

— Ну, хорошо, — поднял он руки. — Окей, Томаш. — Он подошел к двери и открыл ее. — Ты уел лучшего парня из большого города. Я просто надеюсь, что ты от этого лучше себя почувствуешь, вот и все.

— От этого я чувствую себя просто замечательно, — сказал я и закрыл за ним дверь.

После того, как Фруки ушел, Эльжбета и я некоторое время молча смотрели друг на друга. Мне кажется, я выглядел несколько робко.

Наконец она сказала:

— Ты действительно записал все, что знаешь о лацертанах, и послал адвокату?

— Нет, — ответил я, — но лучше сделать это прямо сейчас, пока еще не вылетело из головы.

На месте Фруки я бы пошел искать подтверждающих показаний от лацертан.

И я действительно надеюсь, что он их получил, но у него не было слишком много времени, потому что четверо суток спустя моего разговора с Хитрым Котом пришельцы свернули свои палатки и покинули городишко. Мы наблюдали это по телевизору. Это было, несомненно, весьма эффектное зрелище. Одно мгновение «Классическая Архитектура» была громадной горбатой китоподобной формой, плавающей на волнах возле берегов Мадагаскара. В следующее мгновение море вздыбилось, сплющенное огненной колонной, уходящей далеко в стратосферу, с ярко-белым острием на конце. Огненная колонна быстро погасла, однако ярко-белое острие продолжало уходить в небо.

Эльжбета посмотрела на меня и сказала:

— Это как-то связано с тобой?

Я посмотрел в ответ:

— Ты, должно быть, работаешь на НАСА. Или на ЦРУ.

Она засмеялась.

— Я слишком долго за тобой замужем. У тебя именно то выражение лица.

— Разве?

— Точно. Словно ты думаешь: это я виноват. Мама заметила это сразу, как только увидела тебя. Она сказала, что у меня никогда не будет трудностей узнать, чувствуешь ли ты за собой какую-то вину.

Я улыбнулся и снова посмотрел на телевизор.

— Я попросил их уйти.

— Ты сделал что?

— Хитрый Кот сказал, что за ним должок, так я ответил, окей, тогда уходите и не возвращайтесь, и передайте всем своим другим, чтобы сюда больше не совались.

— Но ты же не спас его жизнь. Ты сказал, он сам обезвредил гранату.

— Но я же этого не знал. Для Хитрого Кота это все равно, что спасти его жизнь.

Эльжбета покачала головой.

— Они думают не так, как мы, — сказал я ей. — Для лацертан, если ты спасешь жизнь одного из них, то спасешь жизнь всех. И если за одним из них должок, то должок за всеми.