Станислав Михайлов - Эра воды

Совпадение лица Евы с Лиен, пожалуй, наоборот свидетельствует в пользу психической природы видений. Велика ли, в самом деле, вероятность такого совпадения? То, что оно убедительно объяснено самой Лиен, вернее, моим разумом, свидетельствует только о наличии у меня некоторых аналитических способностей, задействованных в бреду.

Получается, единственное, что говорит в пользу реальности Лиен, это мой внезапный обморок. Но медики зафиксировали нечто странное в ритмах моего мозга. Может быть, это изменение является причиной, а не следствием обморока? Может быть, эти странные ритмы были и раньше, но проявлялись нестабильно, поэтому типовое обследование их не обнаружило? Не страдаю ли я психическим расстройством? Все эти сны, мнимые прогулки с ритуальным фонариком, невероятное существо, терзавшее меня кошмарами на Ганимеде. По крайней мере, в отношении последнего можно быть уверенным, оно лишь порождение моих страхов, моей болезненной чувствительности, ведь взрывы заводов имели под собой совершенно реальную причину, подмену программного обеспечения. И виновные уже найдены и наказаны.

Но Сильвия. Она же видела! У нее есть какие-то способности, что-то типа телепатии. Катя говорила, что она эксперт в одной из секретных служб Комитета Контроля. Ей снилось нечто подобное моему сну. И она проснулась в ужасе, и видела вместо меня — марсианина…

Стоп. Ну, да, видела. Допустим, она обладает повышенной чувствительностью. Может иногда читать мысли, предугадывать будущее, видеть, что скрывается за поворотом — не знаю, чем они занимаются в этой секретной службе, да оно и неважно. Не могла ли она почувствовать мои эмоции? Увидеть мой сон, прочувствовать его на себе?

Все сходится. Похоже, я просто болен. Наверное, несильно болен. Не теряю адекватности. Мне снятся кошмары. Иногда я падаю без чувств, как древняя бледнокожая аристократка…

Я невесело ухмыльнулся. Теперь теряю. Раньше не терял. Болезнь прогрессирует.

Стереоканал в очередной раз переключился и привлек мое внимание морем. Оно плескалось и сверкало под яркими солнечными лучами, совсем как то, «марсианское», из моих грез. Конечно же, показывали Землю, но я все-таки скомандовал остановиться на этой передаче. И был удивлен. Говорили о Марсе. Вернее, не о современном состоянии планеты, а об исторической реконструкции:

— Несколько десятков миллионов лет назад в морях Красной Планеты обитали весьма причудливые существа. Они известны специалистам под названием «панцирные водоросли», весьма неудачное название. Первоначально их принимали за панцирных рыб, затем за водоросли, выращивающие зачем-то твердые, подобные внешним скелетам, воздушные пузыри. До недавнего времени считалось, что эти панцири были герметичными и обеспечивали водорослям запас плавучести. Но согласно последним сенсационным результатам моделирования, выполненного профессорами Хаддингтоном и Сун из Токийского университета, первоначально эти «пузыри» были прозрачными и предназначались для создания микроклимата, своего рода, теплицы для выращивания молодняка. Вероятно, существа, которых мы знаем как «панцирные водоросли», откладывали туда свою икру и, таким образом, существенно поднимали процент выживания среди мальков. Далее теплица раскрывалась, и детский сад выпускался в свободное плаванье…

Я тупо смотрел на модель «панциря» и не слышал дальнейших рассуждений.

Мог ли я предугадать? Могло ли само прийти в голову, что обычная окаменелость, больше всего напоминающая экзоскелет какого-нибудь моллюска, при жизни хозяина была прозрачной? Я и в руках-то ее не держал, хотя, конечно, рассматривал в проекции, как один из наиболее интересных экспонатов виртуального ксенопалеонтологического музея Марса.

Маловероятно. Или у меня, как у Сильвии, есть некоторые способности, и я могу угадывать вещи, о которых знаю недостаточно? Почему бы и нет, почему бы и нет…

Только не мальки они никакие, а еда, они еду выращивали…

Из этих мыслей меня вырвало пиликанье коммуникатора. Над ним светилась уменьшенная проекция Катиного лица. Ну, наконец-то! Я принял вызов.

— Привет, дорогой. Ты ожил? — Она улыбалась во весь рот. Я так люблю, когда она улыбается. И это «дорогой», как будто мы сто лет вместе. Тепло разлилось по всему телу.

— Угу, живее всех живых. Только голова кружится. Тут Сильвия меня пасла. Ты попросила? — Я тоже улыбнулся. — Я люблю тебя, Катя.

Она прижала палец к губам и заговорщицки оглянулась.

— Тсс! Я на брифинге. Выпускать или не выпускать пингвинов в Арктику. Предполагается, что они могут селиться на островах, льда-то давно не осталось… Ну, в общем, ерунда всякая. Скучаю без тебя.

Ее лицо приняло официальное выражение. Словно на него натянули маску. Видимо, кто-то подошел. Она поздоровалась с этим невидимым, кому-то вежливо улыбнулась. Но я все-таки решился на вопрос. В конце концов, почему мы должны скрывать наши отношения? И я спросил:

— Ты скоро вернешься?

Она кивнула:

— Послезавтра слушанья в Совете. О перспективах колонизации Марса и планах преобразования. Грядет бурное обсуждение. Не знаю, уложимся ли в один день, но как закончим — сразу вернусь к вам в полное подчинение, мой доктор Джефферсон.

Не знаю, какими сделались лица у тех, кто это слышал, но я готов был выпрыгнуть из саркофага, из собственной кожи и, заодно, с марсианской орбиты, во-первых оттого, что Земля не задержит ее надолго, во-вторых оттого, что она только что, при каких-то солидных свидетелях, признала, что она — моя. Подчеркнуто нарушила негласный этикет. Даже если никого на самом деле уже не было рядом, не важно, она никогда так себя не вела. И, надеюсь, не только со мной. Постоянно забываю, что моложе ее чуть ли не вчетверо — приколы системы обновления организма. Когда я родился, она уже вполне могла быть чьей-то бабушкой, но сейчас выглядит как женщина моего возраста. Ну, может быть, чуть постарше.

Скорей бы она прилетела. Она нужна мне. И как женщина, чего уж скрывать, но и как опора. Слишком все расшаталось в моей голове. Катя успокоит. Хотя я счастлив уже тем, что она есть, что она думает обо мне, пусть даже сейчас и не рядом со мной.

К сожалению, слушанья в Совете затянулись. Натуралисты стянули все силы «на спасение Красной планеты», как они это называли, и попытались заблокировать даже не план преобразования Марса, а саму возможность его обсуждения.

Дебаты и без новых сногсшибательных археологических открытий обещали быть, мягко говоря, непростыми, а тут весьма некстати подоспело известие о находке якобы отесанных каменных глыб, подозрительно напоминающих что-то из земного неолита. Археологи разбились на два лагеря. С одинаковой горячностью приводились аргументы в пользу как искусственного, так и естественного происхождения «Ольгиных Камней», названных в честь обнаружившей их Ольги Доренко. Сама Ольга, планетолог, геофизик и специалист по глобальной тектонике, придерживалась скептической точки зрения. Глыбы габбро-диабазов, залегавшие на глубине около трех метров и, конечно же, совершенно чужеродные для терригенных песчаников Элизийской свиты, она считала мореной, а их странную форму объясняла воздействием ледника, соотнося с погребенными флювиогляциальными отложениями — короче говоря, назначала им несомненно естественную природу.