Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий

— Вздор, Мортон.

— Так сказано в его петиции, — кивнул он, — и, да, кое-кого мы сможем убедить, что это вздор. Раньше или позже. А пока действовать может только Корпорация Врат, а не вы.

— Значит, мне нужно поскорее повидаться с сенатором.

— Я избавился от Мортона и попросил Харриет договориться о встрече.

— Сейчас я соединю вас с секретарской программой сенатора, — она улыбнулась и исчезла, сменившись беглым изображением молодой чернокожей женщины. Не очень жизнеподобно, гораздо хуже программ, которые пишет для меня Эсси. Но Прагглер всего лишь сенатор Соединенных Штатов.

— Добрый день, — поздоровалась она. — Сенатор просит передать, что он сегодня в Рио-де-Жанейро по делам комитета. Он будет счастлив встретиться с вами завтра утром в удобное для вас время. Устроит вас десять часов?

— Лучше в девять, — облегченно ответил я. Я несколько беспокоился о том, что Прагглер не связался со мной немедленно. Но у него, должно быть, есть для этого веские основания. — Харриет! — Когда она появилась, я спросил: — Как миссис Броудхед?

— Без изменений, Робин. — Она улыбнулась. — Она не спит, и вы, если хотите, можете поговорить с ней.

— Клянусь твоим маленьким электронным задом, я это сделаю, — ответил я. Она кивнула и исчезла. Харриет очень хорошая программа: она не всегда понимает слова, но принимает положительное или отрицательное решение, руководствуясь тоном голоса. Когда на экране появилась Эсси, я сказал:

— С.Я. Лаврова, ты отлично поработала.

— Конечно, дорогой Робин, — ответила она, прихорашиваясь. Встала и медленно повернулась кругом. — Как и наши врачи, как ты можешь видеть.

И тут я увидел. На ней не было систем поддержания жизни! Никаких трубок! На левом боку повязка, но никаких машин. «Боже, женщина, что произошло?»

— Вероятно, началось выздоровление, — серьезно ответила она. — Но пока это только проба. Врачи только что ушли, я должна выждать шесть часов. Потом меня осмотрят снова.

— Ты здорово выглядишь. — Мы поболтали несколько минут, она рассказывала о врачах, я о Бразилиа, при этом я рассматривал ее пристально, насколько позволяет ПВ-экран. Она все время вставала, потягивалась, наслаждаясь ощущением свободы, но это встревожило меня. — Ты считаешь, что можешь все это делать?

— Мне сказали, что какое-то время я не должна думать о водных лыжах и танцах. Но не все развлечения мне запрещены.

— Эсси, ты похотливая женщина. Мне кажется, у тебя в глазах распутное выражение. Ты достаточно здорова для этого?

— Вполне. Очень хорошо. Ну, может, не очень , — подчеркнула она. — Как будто мы с тобой накануне здорово выпили. Легкая хрупкость. Ну, думаю, ласковый любовник мне не повредит.

— Завтра утром буду дома.

— Ты не будешь дома завтра утром, — твердо возразила она. — Ты вернешься, когда кончишь свое дело в Бразилиа, и ни на одну минуту раньше, мой мальчик, иначе здесь ты не найдешь партнера для своих развратных действий.

Разговор продолжался целых двадцать пять минут, после чего я решил проверить у врача. На это потребовалось время, потому что, когда я позвонил, она как раз возвращалась в Колумбийскую больницу. «Простите, что я вас потороплю, мистер Броудхед, — извинилась она, сбрасывая серый твидовый верхний костюм. — Через десять минут мне нужно показывать студентам, как накладывается шов на нервную ткань».

— Вы обычно называете меня Робин, доктор Лидерман, — сказал я, быстро остывая.

— Да… Робин. Не волнуйтесь. У меня нет плохих новостей. — Разговаривая, она продолжала раздеваться вплоть до бюстгальтера, потом надела операционный халат. Вильма Лидерман прекрасно сложена для своего возраста, но я здесь не для того, чтобы испытывать ее чары.

— Но хороших новостей тоже нет?

— Пока нет. Если вы говорили с Эсси, то знаете, что мы пытаемся обойтись без машин. Нам нужно знать, сколько она сможет без них находиться, и мы узнаем это не раньше, чем через двадцать четыре часа. Я так по крайней мере надеюсь.

— Эсси сказала шесть.

— Шесть до первой проверки, а всего двадцать четыре. Если только никаких дурных признаков не будет и не придется вернуться к машинам немедленно. — Она говорила со мной через плечо, одновременно у маленького умывальника тщательно намыливала руки. Держа мокрые руки перед собой, она подошла ближе к экрану. — Я хочу, чтобы вы не волновались, Робин, — сказала она. — Это обычная процедура. У нее около ста трансплантантов, и мы должны проверить, все ли они закрепились. Я не допустила бы этого, если бы не считала шансы неплохими, Робин.

— Неплохими — мне это не кажется хорошим, Вильма!

— Может, даже лучше, чем «неплохие», но не торопите меня. И не волнуйтесь. Вы регулярно получаете бюллетени, можете в любое время связаться с моей программой — и со мной, если захотите. Хотите вероятность? Два к одному, что все пройдет хорошо. Сто к одному, что произойдет срыв, с которым мы сможем справиться. Теперь мне нужно пересадить половые органы некоей юной леди, которая хотела бы и после этого получать наслаждение.

— Я считаю, что должен вернуться, — сказал я.

— Зачем? Вы ничем не сможете помочь, Робин, будете только мешать. Обещаю, что до вашего возвращения она не умрет. — За ней замигал огонек. — Это мне поют песню, Робин. Поговорим позже.

Бывают времена, когда я нахожусь в центре мира, когда знаю, что могу связаться с любой программой, которую написала для меня моя добрая жена, узнать любой факт, получить любое объяснение, овладеть любым событием.

Но иногда я сижу перед консолью, в голове полно горящих вопросов, а я ничего не могу узнать, потому что не знаю, что спросить.

Бывают времена, когда я полон знаний, существования, дел, когда мгновения несутся, а дни наполнены: и другие времена, когда я плыву в застойной воде в стороне от течения, и мир быстро скользит мимо. Нужно многое сделать. Но я ничего не делаю. Альберт полон новостями с Неба хичи и Пищевой фабрики. Я позволяю ему избавиться от них. Но изображения не вызывают у меня вопросов, даже рябь не поднимается. Когда Альберт закончил излагать свои соображения об устройстве фабрики и о сути Мертвецов, я его отключил. Все это очень интересно, но почему-то совсем не заинтересовало меня. Я приказал Харриет, чтобы обычными делами занялась моя личная программа-подобие и сообщала всем, что если нет чего-то очень срочного, чтобы звонили в другой раз. Сам же я растянулся на лежанке, глядя на странные очертания Бразилиа на фоне неба и желая, чтобы это была кушетка с Пищевой фабрики, связанная с той, кого я люблю.

Хорошо бы это было? Быть способным дотянуться до кого-то далекого, как Вэн дотянулся до всего человечества, чувствовать то же, что другой человек, дать ему почувствовать, что чувствуешь ты. Замечательно для влюбленных!