Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий

И какой-то крошечный участок клеток мозга при всем этом как бы невзначай думал, что все было бы гораздо проще, если бы она умерла.

Я любил Эсси, очень любил, желал ей только добра, я испытал сильный шок, узнав о ее страданиях. Меньшинство клеток говорило только от своего имени. И всякий раз, когда возникал вопрос, подавляющее большинство единодушно голосовало за любовь.

Я никогда не понимал вполне, что означает слово «любовь». Засыпая, я даже подумал, не вызвать ли Альберта, чтобы спросить у него. Но не стал. Не Альберта нужно спрашивать, а ту программу, у который следовало спросить, мне не хотелось вызывать.

Продолжали поступать сообщения, и я смотрел, как разворачиваются события на Пищевой фабрике, чувствуя, что происходит какой-то анахронизм. Несколько столетий назад правители Англии и Испании действовали на месяц-два от событий. Никаких кабелей, никаких спутников. Приказы отправляли на парусных кораблях, ответы поступали, как могли. Хотелось бы мне обладать их искусством. Пятидесятидневное расстояние между нами и Хертерами-Холлами казалось бесконечным. Я нахожусь в Генте, а они там, где Энди Джексон (Седьмой президент США; в 1815 году выиграл у англичан сражение под Новым Орлеаном. — Прим. перев.), две недели спустя после окончания войны, еще воюет с англичанами в Новом Орлеане. Конечно, я посылал им приказы. Что они должны спросить у этого парня, Вэна. Какие попытки должны предпринять, чтобы свернуть Пищевую фабрику с курса. И в пяти тысячах астрономических единиц они делают, что им взбредет в голову, а когда мои приказы придут, все это будет уже в прошлом.

По мере выздоровления Эсси улучшалось и мое настроение. Теперь сердце ее работало самостоятельно. Легкие подавали воздух. Ее уже не держали под повышенным давлением, и я мог коснуться ее и поцеловать в щеку. Эсси начала проявлять интерес к происходящему. Когда я посочувствовал, что она пропустила свою конференцию, она улыбнулась. «Все записано, дорогой Робин. Когда ты занят, я просматриваю эту запись».

— Но ты ведь не могла читать свой доклад…

— Ты так думаешь? А почему бы и нет? Я ведь написала тебе программу «Робинетт Броудхед». Ты не знал, что я такую же написала себе? Конференция видела голографическое изображение, и С. Я. Лаврова-Броудхед произнесла текст доклада. И получила всеобщее одобрение. Даже ответила на вопросы, — похвасталась она, — с помощью твоего Альберта.

Удивительный человек! Я всегда это знал. И ожидал от нее поразительных достижений, а когда поговорил с ее врачом, он отрезвил меня. Он на минутку заскочил из больницы, и я спросил, скоро ли нам можно будет улететь домой. Он некоторое время задумчиво смотрел на меня через свои голубые контактные линзы. «Мне кажется, вы не совсем понимаете, как серьезно она пострадала, мистер Броудхед. Сейчас она просто собирает остатки своих сил. И они ей еще понадобятся».

— Да, я знаю, док. Будет еще одна операция…

— Нет. Не одна, мистер Броудхед. Я считаю, что вашей жене предстоит еще несколько месяцев пробыть в хирургических операционных и на выздоровлении. И не хотел бы, чтобы вы считали результат несомненным, — он как будто читал лекцию. — Каждая процедура связана с риском, а в некоторых случаях он очень велик. Берегите ее, мистер Броудхед. Мы оживили ее после одной остановки сердца. Я не гарантирую, что это у нас получится вторично.

Поэтому я отправился к Эсси в подавленном настроении и принялся беречь ее.

Дежурная сестра стояла у постели, они вместе с Эсси смотрели ее выступление на конференции по плоскому кроватному экрану. Экран Эсси был соединен с моим большим голографическим, который я установил у себя в комнате; в нижнем углу горел оранжевый огонек; меня срочно вызывают. Мне что-то хочет сообщить Харриет. Ну, это подождет. Огонек начал мигать, это означало особую срочность. Но все равно Эсси важнее. «Оставьте нас ненадолго, Альма», — (Сказала Эсси. Сестра посмотрела на меня и пожала плечами: почему бы и нет. Я сел рядом с постелью и взял Эсси за руку.

— Как приятно снова коснуться тебя, — сказал я.

Эсси засмеялась — глубоким хрипловатым смешком. Я был рад это слышать. «Через пару недель можно будет больше, — сказала она. — А пока нам не запрещено целоваться».

Конечно, я поцеловал ее, и крепко; что-то, видимо, отразилось на шкалах приборов, потому что сестра тут же сунула голову в дверь. Но не остановила нас. Мы сами себя остановили. Эсси правой рукой — левая была еще в гипсе, весь ее левый бок был в гипсе, который закрывал Бог знает что, — убрала свои темно-светлые волосы с глаз. «Очень приятно, — решила она. — Хочешь послушать Харриет?»

— Не особенно.

— Неправда. Я вижу, ты разговаривал с доктором Беном, и он велел тебе быть со мной ласковым. Но ты всегда ласков со мной, Робин, просто не все это замечают. — Она улыбнулась мне и повернула голову к экрану. — Харриет! — окликнула она. — Робин здесь.

До этого момента я не знал, что моя программа-секретарь отзывается не только на мой голос, но и на голос моей жены. Но я также не знал, что она способна пользоваться моей научной программой. Особенно так, что я этого не знал. Когда оживленное и одновременно озабоченное лицо Харриет показалось на экране, я сказал: «Если разговор деловой, поговорим позже. Разве что-то очень срочное».

— О, нет, ничего особенного, — ответила Харриет. — Но Альберт очень хочет поговорить с вами. У него хорошие новости с Пищевой фабрики.

— Поговорим из другой комнаты, — начал я, но Эсси удержала меня свободной рукой.

— Нет. Здесь, Робин. Мне тоже интересно.

Я дал разрешение Харриет, и послышался голос Альберта. Но его лицо не появилось. «Взгляните на это, — сказал Альберт, и экран заполнил семейный портрет в стиле американской готики. Мужчина и женщина, нет, самец и самка, стоят рядом. У них есть лица, руки, ноги. У самки есть груди. У обоих редкие бороды и длинные заплетенные в косички волосы, одежда напоминает сари, тусклого цвета материя усеяна яркими пятнами.

У меня перехватило дыхание. Изображение застало меня врасплох.

В нижнем углу экрана появился Альберт. „Это не „реальное“ изображение, Робин, — сказал он. — Составлено корабельным компьютером по рассказам Вэна. Но мальчик говорит, что очень похоже“.

Я сглотнул и посмотрел на Эсси. Пришлось перевести дыхание, прежде чем я смог спросить: „Это… это… так выглядят хичи?“

Он нахмурился и пожевал черенок своей трубки. Фигуры на экране торжественно поворачивались, будто в народном танце, чтобы мы могли их рассмотреть со всех сторон. „Есть некоторые аномалии, Робин. Например, знаменитый вопрос о заде хичи. У нас есть образцы мебели хичи, например, сидения перед контролем на кораблях. Отсюда мы заключили, что зад хичи совсем не похож на человеческий, в мебели предусмотрено место для помещения крупного маятникоподобного выступа. Возможно, тело их напоминает осиное, свисающее ниже таза между ног. Ничего подобного в компьютерном изображении нет. Но… лезвие Оккама, Робин“.