Мэттью Мэтер - КиберШторм

Теперь мы шли по колено в снегу.

Я прищурился, но не увидел в сгущающихся сумерках ни одного огня.

— Если снег перестали убирать, значит, городские службы остались не у дел, — заключил Чак. — Дело дрянь.

— Может, у них перерыв?

— Может, — скептически согласился Чак.

Мы решили забрать из ресторанов Чака продукты, пока кому-нибудь в голову не пришла такая же идея, и на обратном пути зашли в тот, что был неподалёку от нашего дома. Мы набрали столько, сколько смогли, и когда вышли наружу, уже стояла кромешная тьма.

Пока мы плелись обратно на Двадцать четвёртую, я представил, как у нас заест ключи, и мы не сможем попасть в дом. На таком холоде мы замёрзнем до смерти.

Я ускорил шаг.

Когда мы, наконец, добрались до дома и Чак вставил ключи в замочную скважину, я промёрз до костей. Не успел Чак повернуть ключ, как дверь открылась, на пороге появился Тони с широкой улыбкой на лице.

— Господи, как я рад вас видеть!

— Как мы-то тебя рады видеть!

У нас с Чаком горели фонарики на лбу, но Тони сидел в темноте.

Мы спросили его, почему.

Чтобы не привлекать внимания, ответил он, и мы решили не донимать его расспросами.

Тони остался у входа, чтобы закрыть за нами дверь и убрать коридор, а нам наказал идти наверх и успокоить наших несчастных женщин. В приподнятом настроении мы взбежали по лестнице, расстёгивая на ходу одежду и снимая перчатки и шапки. Мы радовались теплому воздуху в здании — тёплому относительно улицы — и предвкушали горячий ужин и тёплую постель.

Добежав до шестого этажа, мы остановились, я отдышался и открыл дверь. Я ожидал, что мне навстречу побежит Люк, и выпрыгнул в коридор, чтобы напугать его.

Но увидел множество испуганных незнакомых лиц.

Бездомный развалился на диване рядом со входом в нашу квартиру, а на диване Бородиных приютилась мать с двумя детьми. В нашем коридоре сидели с полтора десятка человек, которых я видел первый раз в жизни.

Молодой парень, закутанный в дорогое пуховое одеяло Ричарда, встал и протянул мне руку, но с лестничной площадки выскочил Чак с пистолетом и наставил его прямо ему в лицо.

— Что вы сделали со Сьюзи и Лорен?

Парень поднял руки и показал в сторону квартиры Чака.

— Всё в порядке. Они там.

Позади нас по лестнице бежал Тони.

— Подождите, подождите, я забыл!

Чак по-прежнему держал пистолет перед лицом парня в одеяле, когда Тони вбежал в коридор, громко сопя и пытаясь отдышаться. Он протянул руку к Чаку и опустил пистолет.

— Я их впустил.

— Что ты сделал? — прокричал Чак. — Тони, ты не можешь принять подобное решение за…

— Нет, это было моё решение, — сказала Сьюзи, выйдя из квартиры.

Она подбежала и крепко обняла Чака, а следом за ней появилась Лорен с Люком на руках. Она тоже побежала ко мне.

— Я боялась, с тобой что-то случилось, — прошептала она мне на ухо, радостно всхлипывая в моих объятиях.

— Со мной всё в порядке, зай, всё хорошо.

Она глубоко вздохнула и отпустила меня, а я наклонился, чтобы поцеловать Люка, который обхватил мою ногу.

— К нам никаких претензий? — спросил парень, до сих пор держа руки в воздухе.

По его лицу я понял, что последние дни для него выдались крайне непростыми.

— Выходит, так, — ответил Чак и убрал пистолет. — Как тебя звать?

— Винс, — ответил он и снова протянул мне руку. — Винс Индиго.

В комнату падали солнечные лучи. Точно было утро, но который час, я не знал. Телефон полностью разрядился, а наручных часов у меня уже несколько лет не было.

И тут только я понял — небо. Я видел голубое небо за окном.

Лорен свернулась под одеялами, между нами спал Люк. Я наклонился и поцеловал её в щёку, и попытался убрать свою руку у неё из-под головы.

Она не проснулась, но руку не отпустила.

— Извини, детка, мне пора вставать, — прошептал я.

Она надула губы, но отпустила меня, и я сел на кровати и бережно поправил на них обоих одеяла. Меня пробрала дрожь, я натянул холодные жёсткие джинсы, надел свитер и тихо вышел из спальни.

Вторая спальня Чака теперь стала нашей.

За окном всё так же приятно гудел генератор, но небольшие обогреватели, подключенные к нему, едва давали тепло.

И, тем не менее, голубое небо привело меня в восторг.

Какая же красота.

Я взял с полки кружку Чака и подошёл к раковине налить воды. На ум пришли слова песни Эллы Фитцжеральд «Blue Skies». Наконец-то, голубое небо и ничего, кроме него.

Я повернул кран. Ничего.

Я нахмурился, закрыл его и снова открыл. Попробовал включить горячую воду. Никакого результата.

Скрипнула входная дверь, и из коридора донеслось радио. На пороге появился Чак и полюбовался моими манипуляциями с краном.

— Воды нет, — подтвердил он и опустил на пол две канистры с водой по пятнадцать литров.

— В водопроводе, по крайней мере.

Он усмехнулся.

— В пять, когда я встал, воды уже не было. Не знаю: не хватает давления, чтобы поднять воду на шестой этаж по промёрзшему стояку или затор в магистральных трубах. Одно знаю точно.

— Что?

— На улице страшный холод. Минус двадцать, если не больше, и ветер дует вовсю. Стоило небу проясниться, температура упала. Когда снег шёл, было лучше.

— Водопровод мы починить не сможем?

— Нет, пожалуй.

— Тебе помочь принести воду?

— Нет, пожалуй.

Я подождал. Я видел, что он уже задумал для меня что-то малоприятное.

— Ты можешь сходить за бензином для генератора.

Я прорычал от досады.

— Может кто-нибудь ещё сходить? Ричард или наши гости из коридора?

— Я посылал Ричарда прошлой ночью, совершенно впустую. От него пользы, как от козла молока. Возьми с собой того паренька.

— Которого?

— Эй, Инди! — крикнул Чак в коридор. Я услышал приглушённое «да?» в ответ.

— Одевайся потеплее. Вы с Майком идёте за приключениями.

Чак повернулся и хотел было выйти из комнаты, но остановился и улыбнулся мне.

— Набери две такие же канистры, сдюжишь?

— Необычная фамилия — Индиго.

Я ёжился под порывами ветра, в то время как он делал всю работу. Пока мы шли сюда, он молчал и смотрел прямо перед собой. Я велел ему откопать машину, и он, ни слова не сказав, взялся разгребать снег.

— Моя семья из Луизианы. На плантации работали. В честь куста, из которого краситель делают, нам и дали фамилию.

Он не был похож на афроамериканца, но внешность у него была необычная: смуглая кожа, короткие волосы и, наверное, хотя я не был уверен, азиатские черты лица. Что больше всего бросалось в глаза — это золотая цепочка у него на шее, на которой висел большой хрустальный кулон.

— Он ядовитый, да? — спросил я про растение, пытаясь поддержать беседу.

Мы были на Двадцать четвёртой улице, на другой её стороне в нескольких домах от нашего. В машинах около нашего дома бензина уже не оставалось.