Роман Равдин - Человек без оболочки

— Мы стоим на пороге великого открытия. Оно указывает путь к бессмертию человека, дает ему еще одно огромное преимущество в извечной борьбе с природой, в познании бесконечной материи…

Этому вдохновению и Альберт внимал послушно. Искренность пафоса большого ученого, возвышенность его мечты заворожили молодого бунтаря не меньше, чем его коллег.

— Так разве мы не можем пойти на известные жертвы? Какая же наука — без жертв? — продолжал Притт, простирая к слушателям свои мягкие, удлиненные ладони с тонкими нервными пальцами. — И то, что мы вынуждены выполнять прямой, конкретный заказ наших хозяев — в этом вижу я нашу моральную жертву в пользу науки. А как же иначе мы сможем работать, развивать и доводить до конца свой эксперимент? Кто даст нам средства и, наконец, защиту от посягательств на наш приоритет?..

Он обвел взглядом своих коллег, ища у них подтверждения своим доводам.

Но, заметив, как встрепенулся Альберт, поспешил опередить его:

— Да, мы лишили жизни этого человека. Значит ли, что мы — убийцы?

Нет. Мы лишь привели в исполнение приговор суда, вынесенный убийце. Конечно, не наше это дело — исполнять судебные приговоры. Тут Альберт прав. В этом смысле мы — палачи. Может ли ученый быть палачом? Нет, нет и нет!.. Я принимаю этот позор. Прошу и вас, коллеги, принять его также. О, если бы я знал другой путь!..

У Пола вырвался вздох облегчения, так что Макс даже покосился на него с удивлением. Пола интересовала конечная цель скорее с материальной стороны.

Поэтому всякое там морализирование могло только, по его мнению, отвлечь их коллектив от успешного завершения работы. Пол согласен был "принять этот позор" — и дело с концом.

— Другого пути, наверное, нет, — сказал он. — А если мы будем чересчур щепетильны, то не сможем прославить Соединенные Штаты. Ради величия моей страны я беру этот грех на свою душу.

Голос стопроцентного американца удержал Альберта от высказывания. "Наш позор состоит не только в том, что мы оказались в роли палачей. А в том, что из человека мы делаем чудовищную машину, направленную против людей", — хотел сказать он, но вовремя спохватился: "Кому это нужно? Одержимого Притта теперь не остановить, с ним и преданный ему Макс. Старика Пола ничем не проймешь, да он еще и пожалуется начальству… А, может, я слишком идеально смотрю на жизнь?.."

Встретив вопросительный взгляд Притта, он лишь мрачно отшутился:

— Ладно, давайте не говорить больше о веревке…

В наступившей тишине резко звякнул телефон. Все вздрогнули и с неприязнью повернули головы к столику в углу. Макс снял трубку. "Вас, — сказал он Притту и, прикрыв рукой микрофон, пояснил: — Лансдейл".

— Поздравляю, доктор! — голос шефа охранки звучал слишком бодро. — Можете полюбоваться на плоды своего либерализма. Читайте газеты! Я послал их вам. Хэлло! — он положил трубку.

Ни слова не говоря, Притт направился к шкафу пневматической связи и вынул из ящика сверток. С первой полосы "Ридерса" на него глядело с портрета его же лицо, а сверху чернели крупные буквы: "Тайна доктора Притта". А ниже — "Мертв ли профессор Барнет?". "Глоб энд тайм" кричала фиолетовыми литерами: "Сенсация века! Рассказ очевидца". "Чикаго ньюс" поместила портреты всех четырех ученых и тоже крупно сообщила: "Они умеют из человека делать счетную машину". Только старая респектабельная "Нью-Йорк таймс" осторожничала: "Чудовищные эксперименты. Неужели это правда?.."

Он бегло просмотрел немногословные тексты сообщений. На разные лады подавалась одна и та же история, как профессор Барнет, доставленный после дорожной катастрофы в лабораторию Притта, подвергся вивисекции. Пользуясь беспомощным состоянием пострадавшего, обманув его жену, злодеи в белых халатах извлекли мозг у своей жертвы, а тело похоронили. Над живым мозгом проделывают всевозможные эксперименты, заставляют его работать как вычислительную машину. В заключение все авторы газетных статей призывали власти "положить конец преступной деятельности…"

Его охватил страх. И хотя он уже давно был готов к этому, все же действительность оказывалась куда более грозной, чем он мог себе представить мысленно. Опять стало нехорошо, во рту появилась горечь, похолодели и стали липкими ладони. Из этого состояния его вывело появление Макса, пришедшего звать к телефону. Он сделал усилие над собой, сунул газеты Максу и направился к аппарату.

Звонил мистер Майкл. Он передал указание Босса, никому не выходить за пределы лаборатории.

— Начинается осадное положение, — невесело сказал он. — С неделю, думаю, вам придется посидеть взаперти. К вечеру будет оборудована спальная комната.

Все, что надо доставить из дому, вам принесут, — скажете дежурному охраннику. Городские телефоны отключаются: так мы убережем вас, коллега, от газетных и телевизионных дьяволов. Для связи остается только "тет" в вашем кабинете, пусть там кто-нибудь находится постоянно. Придется, конечно, позаботиться и о вашем питании. Ну, что еще? Да, ни в коем случае не давать никому интервью! Это — приказание Босса, слышали? Корпорация принимает ответные меры. Уверен, все обойдется. Босс заминал и не такие дела… Как новичок, не вышел на связь?.. Это плохо. Постарайтесь, дорогой коллега, порадовать нашего шефа…

— Сурен, тебе придется отправиться в Теритаун, — сказал, отбрасывая последнюю прочитанную газету, О'Малей. — Как видишь, ни одному газетчику не удалось добраться до наших знакомых. Самого главного, чего ждет нетерпеливая публика, так и нет. Я имею в виду интервью с учеными. Вдова отрицает все начисто — они ей хорошо заплатили! — даже грозится привлечь за клевету…

В общем, шум хотя и большой, а у юстиции нет оснований для возбуждения дела.

— А почему бы и в самом деле не произвести эксгумацию, как требует "Чикаго сан"?

— Ого, милый мой! Для этого необходимо согласие вдовы или же специальное судебное решение. А я же только что сказал: у юстиции фактов маловато. Вот в чем дело, дорогой. Потому-то придется ехать тебе и прямо сейчас, — О'Малей начал излагать своему подчиненному план "взятия крепости", который созрел у него в голове после того, как, внимательно изучая прессу, он убедился, что колесо могучей газетной махины пробуксовывает на месте, и если не подсыпать сейчас песочка, то и вовсе станет.

— Осторожно, не возбуждая ничьего любопытства, ты должен раздобыть в мэрии план подземных коммуникаций города и переснять его. Особенно нас интересуют детальные данные о коммуникациях в районе лаборатории Притта и прилегающих к ней кварталов. Мы должны найти достаточно широкий туннель, по которому любой из нас мог бы проникнуть прямо в здание лаборатории.

— Шон, ты — голова!

— Ладно… Специалисты полагают, что излучение подобного рода не должно проникать под землю глубже, чем на полметра. Понял?