Генри Олди - Ангелы Ойкумены

Допустим, ты ошибаешься, сказала логика. Помнишь, как ты упрямо считал объект телепатом? Что, если маятник в мозгу нашего высокоблагородия качнулся в другую сторону? И супер-обер-крысюк Вибий готов приписать объекту любые супер-пупер-таланты, которыми объект в упор не обладает?!

Крисп глянул на браслет-татуировку. До отлета «Мизерабля» оставалось сорок две минуты. Отлично! Не придется ломиться через гипер.

– Яффе откажется, – пять минут спустя заявил Марк Тумидус.

Соображения Криспа он выслушал, не перебивая.

– Откажется? Чудесно! Отказом он подтвердит мои предположения, – сперва Крисп хотел сказать «наши предположения», но в последний момент передумал. – Я в них уверен, но лишнее подтверждение только на пользу. Объект – варвар. Никто, и звать никак. Коллантарий? Яффе таких сотню за месяц настрогает. Если верны эти выводы, гематр согласится. Но если объект «Маэстро» – стержень эксперимента, ключевой элемент…

– Действуй, боец, – кивнул Тумидус. – Готовь запрос.

– Маркизат, – вслух произнесла Джессика.

Там его маркизат, вспомнила она. Маэстро сказал о Пшедерецком: «Он спешит в Бравильянку, там он нужнее. Там его маркизат…» Гематры логичны, но не всеведущи. Джессика Штильнер понятия не имела, что значит слово «маркизат». Судя по конструкции слова, как структурной единицы языка, это нечто – частная собственность? территория? права и обязанности? – принадлежащее маркизу. О маркизах Джессика знала, что это ученый титул на Ларгитасе: в Ойкумене он соответствовал званию экстраординарного профессора, занимающегося смежными областями наук. Собственно, расшифровку титула ей первым поведал родной отец, профессор Штильнер, которому решением Королевского совета Ларгитаса за особые заслуги был присвоен титул маркиза.

– Да ну, ерунда на постном масле…

Антон Пшедерецкий в свободное от фехтования время так преуспел в смежных областях наук, что его заслуги высоко оценил Королевский совет Ларгитаса? Гематрийская логика, унаследованная Джессикой от матери, категорически отказывалась признавать за этой версией право на существование. Бурная эмоциональность, подарок отца, оперировала жестами, по большей части неприличными. Стыдитесь, велела логика страстям. Вот, смотрите: на Ларгитасе – барон, виконт, граф. На Хиззаце, в университете Бунг Лайнари: приват-доцент, доцент, адъюнкт-профессор… Стоп! Барон, граф! Отец на Сечене приятельствовал с графом Мальцовым…

Дальше все было проще простого. Проложив столбовую дорожку от титула ученого к титулу дворянина, Джессика мгновенно пришла к пониманию слов «маркиз» и «маркизат». Кто другой сказал бы, что еще проще было бы залезть в вирт, на поисковый сервер, но вход в вирт и голосовой запрос заняли бы у Джессики целую минуту, если не полторы, в то время как рассудок гематрийки решил вышеупомянутую задачу за полторы секунды. Реплика про ерунду еще висела в воздухе, а девушка уже пришла к финальным выводам.

Вот теперь милости просим в вирт:

– Террафима, Бравильянка, маркизат!

Результат Джессику разочаровал: ни одного упоминания о Пшедерецком. В окрестностях Бравильянки располагались три маркизата: Дос-Угас, Фронтейра, Кастельбро. Похороны, встрепенулась Джессика. Похороны невесты сеньора Пераля! Надпись на надгробии: Энкарна де Кастельбро.

– Энкарна де Кастельбро!

Виртуальный спиритизм сработал лучше лучшего: с объемного снимка на Джессику глядела покойница. Снимок был сделан в театре, во время представления: часть кадра занимала сцена, расположенная на заднем плане, и актер в короне, съехавшей набекрень. Искать другие снимки Джессика не стала: зачем?

– Маркиз де Кастельбро!

На нее смотрел Антон Пшедерецкий.

– Ошибка! Повторяю запрос: маркиз де Кастельбро!

Пшедерецкий улыбался. Над ним гирляндой выстроились медальки с предыдущими маркизами де Кастельбро: мрачными, надменными. Поперек груди чемпиона перо-невидимка издевательски выводило: «Фернан Иньиго Энрике Мария Хосе, маркиз де Кастельбро, граф Эль-Карракес. Гранд Эскалоны 1-го класса, с правом обращения к королю «мой кузен»…»

– Мой кузен! Ты слышала, Юдифь?

Юдифь слышала.

– Фернан Иньиго де Кастельбро, видео!

В вирте, этом хранилище галактического барахла, нашлась всего одна видеозапись. Ее сделал безымянный оператор-любитель на том же спектакле, во время которого фотограф поймал в кадр Энкарну де Кастельбро. Пшедерецкий (маркиз? дон Фернан?!) сидел в ложе рядом с аплодирующей доньей Энкарной (своей сестрой?!) и, кривя тонкие губы в улыбке, хлопал актерам – не ладонями, а кончиками пальцев. Звук от таких аплодисментов не вспугнул бы и муху. Судя по выражению лица Пшедерецкого, актеры должны были удавиться от счастья, что к ним снизошел гранд 1-го класса, имеющий право звать короля – его, понимаете ли, величество! – кузеном. Сказать по правде, Джессика никогда раньше не видела, чтобы Пшедерецкий вел себя в присутственном месте на манер высокородного хама.

У барьера, отделявшего ложу от партера, опустив руки на красный бархат, стоял пожилой мужчина в строгом камзоле без украшений. Гофрированный воротник из жестких белых кружев напоминал лаковое блюдо, отчего седая голова мужчины в свою очередь походила на кулинарный шедевр экстравагантного шеф-повара, приготовленный для банкета людоедов.

Звук был выведен в ноль. Сама не зная, зачем, Джессика прибавила громкости – и услышала, как голова на блюде в полной тишине произносит одно-единственное слово:

– Маэстро…

Маркиз, подсказала беспощадная гематрийская логика. Старый маркиз де Кастельбро с детьми. Фернану Иньиго Энрике Марии Хосе, графу Эль-Карракес, предстоит пережить сестру, похоронить отца, и лишь потом он из наследника превратится в сеньора, станет безраздельным господином маркизата под Бравильянкой. Выставив запись на круговой повтор, Джессика раз за разом проглядывала эпизод. Ученицу Эзры Дахана, способную выстроить поединок от начала до конца, ориентируясь лишь на исходную позицию соперника, интересовали аплодисменты молодого аристократа. Кончики пальцев вплотную к улыбке. Томное, еле заметное движение запястий. Плечи расслаблены. Локти твердо стоят на подлокотниках. Прямая спина…

Джессика уже видела этого человека. Он подарил ей шпагу перед отлетом. Его звали Антоном Пшедерецким, но ошибка исключалась – честь имею, дон Фернан, маркиз де Кастельбро. «Он был какой-то странный. Мне казалось, что я не узнаю́ его. Называл меня сеньоритой…»

Близнецы, предположила логика.

У логики были здравые резоны. Джессика не любила подшучивать над приятелями, изображая Давида, но Додик частенько разыгрывал подруг сестры, являясь им как Джессика Штильнер. В прошлом году это привело к грандиозному скандалу – Тая Рубинади, отменная рапиристка, в постели предпочитала женщин мужчинам, оказывая Джессике знаки внимания: столь же регулярно, сколь и безнадежно. Додик, сукин сын, тайком от сестры уступил Тае, притворяясь, что делает рапиристке грандиозное одолжение – и в итоге, черт бы побрал Додиково чувство юмора, довел несчастную до нервного срыва.