Яна Завацкая - Холодная зона

— Не тяжелый текст? — Рей кивнул на планшет. Леа покачала головой.

— Нисколько, очень интересно. Я вообще очень Гессе люблю, он волшебник.

Рей с удивлением смотрел на нее.

— Вы странный человек, Леа. Такое впечатление, что вы закончили университет. Ваши знания, интересы… Все это как-то не соответствует тому, что вы делаете, пардон.

Девушка пожала плечами и улыбнулась.

— Кого здесь интересуют наши знания, наши возможности? Никого. Я эмигрантка из ЗР, человек второго сорта. Должна быть благодарной, что мне по крайней мере позволяли вести хозяйство в богатом доме.

На Рождество все скинулись по три доллара, женщины принесли торты, отпраздновали прямо в классе, сдвинув столы. Фрау Крюгер выпила немного шампанского и расчувствовалась. Сидя в кольце учеников, она рассказывала о своей нелегкой жизни:

— Я даже и не знаю, как мне преподавать! После того, как я выплачиваю страховку, денег у меня остается столько же, сколько и на базисе! Подумываю уволиться. Говорят, в Швейцарии можно найти получше место.

Надо же, с легким удивлением подумал Рей. Можно иметь не только образование — но даже высшее образование, и все равно жить практически так же, как мы…

Как все здесь. Все, кроме тех, кому особенно, исключительно повезло. Кроме, например, семьи Гольденберг.

Рей смотрел, как горящие свечи отражаются в подсвечниках, имитирующих позолоту, вдыхал аромат корицы и ванили. Ему вспоминалось детство, Рождество — особенно больно, особенно остро. Елка в большой гостиной. Мамино платье — длинное, до пола, хрустящее, светло-серое и блеск бриллиантов. Стройное пение — все вместе, в церкви — «Stille Nacht, heilige Nacht». Они здесь больше не поют рождественских песен, хотя их мелодии до сих пор используются во всяческих перепевах и вариациях.

Рей вспомнил холодную пустую дыру с неровно оклеенными стенами, куда придется возвращаться. Он даже не подумал купить какую-нибудь гирлянду или искусственную елочку. Ему захотелось плакать.

Занятия в секции КБР оказались увлекательными.

Ресков стал первым делом учить их обращаться с оружием. Казалось бы, в школе и так военке уделялось большое внимание, все умели содержать оружие в порядке, стрелять — даже лучше, чем писать авторучкой. Но теперь они пользовались небольшими пистолетами, таких Лийя раньше не видала — оружие скрытого ношения, но при этом мощное и точное, назывались эти штуковины УВП (универсальный высокоточный пистолет) разных модификаций. УВП-11 напоминал наручный комм, а УВП-26 — перстень, другие модификации были в форме пистолета, но либо очень маленькие, либо гротескно-игрушечные. Некоторые УВП стреляли лазерным лучом и пулями одновременно. Пули под УВП делали самонаводящиеся, промахнуться из него сложно, особенно если стрелять разрывными. Лийя поражалась убойной силе некоторых модификаций этих смешных пистолетиков, результат получался как после пальбы из гранатомета.

УВП был специально разработан для кобристов, хотя и для военных не представлял тайны.

Сложность заключалась в том, чтобы скрытно носить оружие, правильно выхватывать его в случае необходимости, быстро реагировать. Они немного стреляли по мишеням, а затем тренировались пользоваться УВП в разных жизненных ситуациях, отрабатывали жесты выхватывания пистолета десятки и сотни раз, стреляли из разных положений.

Кроме того, каждое занятие они некоторое время уделяли единоборству. Хотя и это ни для кого не было новостью, Вэнь был мастером кунг-фу, а Рустам — каратэ, да и все в школе изучали облегченный вариант тай-цзи-цюань на уроках спорта. Ресков подошел совсем с другой стороны — он не начинал объяснять про дыхание и энергию, они не занимались растяжкой и разминкой. Ресков показывал те запрещенные приемы, которые в борьбе могут быть эффективны. Как вывернуться из захвата, как бить в глаза, в висок, в горло — они тренировались на манекенах.

Во второй половине занятия они заучивали правила информационной безопасности — как правильно скрывать информацию от окружающих, как избежать утечек. Как пользоваться коммом и вообще связью. Как заметить слежку за собой. И так далее, и тому подобнон. Заучивать все это было нудно, хотя Ресков и пытался разнообразить занятия рассказами из собственной практики (Ли узнала много нового об учителе) и ролевыми сценками.

И все же это было увлекательно и таинственно — скрывать что-то от других, ходить в секцию, куда другим хода не было, запоминать пароли и коды. Немного смешно — напоминало игру. Но Ли с увлечением в нее играла.

Ребята сблизились между собой, но вне секции им было запрещено проявлять друг к другу интерес — этого требовала конспирация. Лишь по пути домой — расходились по двое-трое — удавалось немного поболтать с кем-нибудь.

Чаще всего Ли шла домой с Юлькой. Юлька нравилась ей, жаль, что раньше они практически не общались. Ее родители погибли в корейском конфликте — том же самом, собственно, где воевал Бинх. Сама она была отличницей по жизни — прекрасно училась, опережая программу, была комвзвода по военке, и действительно вполне могла бы готовиться на военного переводчика, неплохо изучила уже четыре языка — китайский, английский, испанский и итальянский.

При этом она увлекалась театром и готовилась к исполнению роли Леди Макбет, театралы как раз решили поставить этот спектакль. Говорила, что хотела бы стать актрисой.

Она ведь идеальный будущий агент КБР, думала Ли, болтая с подругой. Возникал комплекс неполноценности: сама Ли вовсе не так хороша, и языков знает всего два, ну третий учит, и в военке хуже. Впрочем, она же хотела быть ученым, астрофизиком.

— Слушай, а ты что-нибудь искала в смысле этой… ну, группы националистов? — негромко спросила она. Юлька машинально огляделась вокруг.

— Ничего, — сказала она негромко, — и не надо сейчас.

— Я знаю. Я тоже ничего, — Ли проглотила подробности, — но ведь как-то их надо искать?

— Мы не казахи, — тихо сказала Юля, — я даже не представляю. И в группе у нас казахов нет.

Верно! — кольнуло Ли. Надо искать через кого-то из ребят казахской национальности… им могли что-то предложить, намекнуть. Но как сейчас разберешься, кто какой национальности? Это давно уже не имеет никакого значения у нормальных людей! Например, она понятия не имела, что Эдик — поляк, и узнала лишь потому, что болтали — кто какие языки знает, вот он и сообщил, что польский у него — родной. Анвар, кажется, узбек, а Рустам? Да ни у кого не поймешь на самом деле! Вот и сама Ли, кстати: вроде русская, но отец приехал из Полоцка и по национальности белорус. Но разве она когда-нибудь об этом думала? Какая разница? Имя ей вообще дали не пойми какое, откуда только взяли. Кажется, еврейское такое имя есть. А Бинх прозвал ее Ли, это имя распространено и в Корее, и в Китае, да так она Ли и осталась…