Игорь Чичилин - Орган времени

– Серьезно? – с хитрой искоркой в глазах, словно о чем-то весьма пикантном, проговорил он.

– Серьезно, – начиная сердиться, твердо и с нажимом ответил я. – Если бы вы хоть на секунду представили, что это возможно, и послушали бы…

– Молодой человек, – категорично прервал он меня, – я не только послушал, но еще и прочитал вот это, – он приподнял со стола папку Сергея Степановича, показывая ее мне. – Смею вас заверить, этот вопрос мне вполне ясен. Мое мнение вы слышали. Сергей… Сергей Степанович разъяснит вам детали. А представить… Что ж, можно и представить. Я чувствую, вы это умеете.

Мне пришлось совершить усилие над собой, чтобы сдержать вспышку гнева.

– То есть вы хотите сказать, что я придумываю эти перемещения, – как мог спокойнее проговорил я, – или попросту вру?

– Я этого не говорил, – независимым тоном произнес он, отмахиваясь от моих слов. – Но то, что такая операция невозможна и человек не выживет после нее, – это я вам авторитетно заявляю. Если вы считаете, что я недостаточно компетентен… Что ж, обратитесь к кому-нибудь другому. Но там вы получите тот же ответ – я вам гарантирую. Это элементарные основы хирургии и физиологии. Так что… – он развел руками.

– Но я ведь живой, – не сдавался я.

– Ну и что?

– Сергей Степанович сделал мне эту операцию, и я не умер и ощущаю на себе работу его устройства.

– Молодой человек, давайте серьезно. Я не хочу сказать, что вы придумываете или лжете, но в данном случае свои слова надо доказывать. Это научная работа, в которой должен быть хотя бы намек на данные, подтверждающие проведение этой работы.

«Черт, – подумал я, – почти те же слова, что говорил Сергей Степанович». Действительно, чем я мог подтвердить? Разве что… Я приподнял волосы надо лбом.

– Вот, – сказал я ему, – видите? Это шрам от той операции.

Профессор лишь мельком взглянул на него.

– Возможно, – сказал он, – что это шрам от операции. Возможно даже, что эту операцию вам делал Сергей Степанович. Но кто сказал, что это именно та операция?

– Там, – я показал глазами на папку Сергея Степановича, – есть рентгеновские снимки моей головы. Если вы им не верите, можете сделать свои, хоть сейчас. На этих снимках довольно четко видно устройство.

– Молодой человек, – с улыбкой ответил он, – ну как можно утверждать, что это именно устройство? Мало ли что у вас там. Кстати, возможно, это и помогает представлять вам различные вещи.

Вот на этот раз было гораздо труднее сдержать себя. Какое-то совершенно дикое бешенство охватило меня на мгновение, уж и не знаю, как я смог справиться с собой и не начать кричать на этого сноба. И в следующий момент я поблагодарил себя и небеса, что все-таки не сорвался – это было бы только подтверждением его слов, что в голове у меня вовсе не устройство, а какая-нибудь опухоль. В общем, для этого Олега Борисовича я был обычный городской сумасшедший, рассказывающий свои сумасбродные фантазии о путешествиях во времени и имеющий при этом обычный рак мозга. Скучная история. Похоже, он зевал где-то внутри и ждал, когда же мы, наконец, уйдем и не будем мешать заниматься его серьезными и ужасно важными делами.

Но, честно говоря, злился я скорее не на то, что он назвал меня сумасшедшим, а на то, что он отрицал реально существующие вещи и, хуже того, при этом был прав. И так получалось, что дело было не в нем, а в самой работе. Он просто говорил то, что думает, то, что он увидел. И если поставить себя на его место… Да, пожалуй, надо было отдать ему должное. Ведь он, как говорит, все-таки прочитал папку Сергея Степановича. Не знаю… Я бы, наверно, не стал даже и слушать, просто посмеялся бы над прохиндеями, утверждающими существование какой-то чуть ли не из консервных банок сделанной машины времени. Но он все же говорил с нами, пусть и свысока, уделял свое, пожалуй, не очень свободное время. Только вся беда была в том, что этими прохиндеями были мы с Сергеем Степановичем, то есть мы ими как раз и не были, потому что машина времени действительно существовала и работала.

Я посмотрел на Сергея Степановича, молча сидевшего на стуле между нами. Похоже, он уже смирился с поражением и сидел совершенно убитый горем, сгорбившись и глядя куда-то перед собой. Больно было смотреть на него. Разве только слезы не лились из его глаз, а так все признаки сломанной жизни и разбитой судьбы были налицо. Профессор Олег Борисович тоже заметил это.

– Ты не расстраивайся, – сказал он Сергею Степановичу. – Работа хорошая, мне понравились некоторые моменты. Ну не получилось – что ж теперь? – успокаивал он его. – Но, знаешь, там есть пара довольно интересных тем. Если их развить… Это как минимум докторская.

Сергей Степанович все так же обреченно смотрел перед собой, словно не слышал его.

– А знаешь что, – продолжал Олег Борисович, – я вижу, ты можешь работать и хочешь. У меня тут на кафедре как раз вакансия появилась. Если хочешь, переходи ко мне – как?

Сергей Степанович чуть пожал плечами.

– Будем серьезными делами заниматься. А эту свою машину времени… – как бы извиняясь, произнес профессор. – Ну забудь ты это, не маленький ведь уже. Нет, молодец, конечно. Большую работу сделал. А то, что не получилось? Ничего, зато попутно ты там много интересных вопросов затронул. Их немного доработать – и получится стоящая вещь. Ну как, пойдешь ко мне? Подумай, конечно, и позвони на неделе – ладно?

Сергей Степанович кивнул.

– Вот и хорошо, – улыбнулся профессор и потом, как бы ставя точку в разговоре: – Значит, договорились?

– Да, – ответил Сергей Степанович совершенно не своим голосом. – Мы пойдем.

Он медленно встал и направился к двери.

– А это забери, – вслед ему сказал профессор, протягивая его папку.

– Угу, – кивнул Сергей Степанович, вернулся и забрал ее. Потом, уже у двери, он обернулся и сказал: – До свидания.

– До свидания, – самым доброжелательным тоном ответил профессор.

Я смотрел на них, понимая, что сейчас Сергей Степанович уйдет и тогда все. Все!!! Но… как же это? Нет, я не мог оставить все так.

– Послушайте, – сказал я профессору, – ну хорошо, я сумасшедший, Сергей Степанович шарлатан, но если все-таки на секунду представить, что мы не лжем, что это действительно существует, то как нам быть в этом случае? Я просто хочу спросить у вас, что нам делать? Вы можете посоветовать?

– Понимаете, – спокойно ответил он, – я заведую кафедрой. Под моим началом находится около десятка тем, реальных, существующих и оплачиваемых. И в каждой из них проблем не меньше, чем у вас. Я просто не в состоянии вникать в каждую мелочь. А ваша проблема, по-моему, слишком серьезна, и чтобы убедить кого-то, что это сделал всего один человек, не имея ни лаборатории, ничего, вам нужны очень веские доказательства. Я вполне допускаю, что это существует, но тогда это идет вразрез с современной наукой, и тем более это надо доказывать самым серьезным образом.