Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.

"- Не опасайся, - продолжает он, обращаясь к пораженному Уолтону, - что я еще кому-нибудь причиню зло. Мое дело почти закончено. Для завершения всего, что мне суждено на земле, не нужна ни твоя, ни еще чья-либо смерть - а только моя собственная. Не думай, что я стану медлить с принесением этой жертвы. Я покину твой корабль на том же ледяном плоту, который доставил меня сюда, и отправлюсь дальше на север; там я воздвигну себе погребальный костер и превращу в пепел свое злополучное тело, чтобы мои останки не послужили для какого-нибудь любопытного ключом к запретной тайне и он не вздумал создать другого, подобного мне. <...> С этими словами он выпрыгнул из окна каюты на ледяной плот, причаленный вплотную к нашему кораблю. Скоро волны унесли его, и он исчез в темной дали"42.

Вальтер Скотт. Заметки о "Франкенштейне, или Современном Прометее" 495 Осуществило ли это странное существо свое намерение или же нет, останется неизвестным до тех пор, пока новая экспедиция к Северному полюсу не прольет какой-либо свет на его судьбу.

Так завершается эта необычная история, в которой автор проявил, на наги взгляд, недюжинную силу поэтического воображения. Чувство, вызываемое неожиданным и ужасным в повести, вкупе с потенциальной возможностью происходящих событий и весьма убедительным окончанием опыта Франкенштейна, слегка потрясло даже наши крепкие нервы; в то же время подобные способы вызывать страх так часто использовались романтическими писателями нашей эпохи, что читатели, вероятно, могут повторить - в чуть измененном виде - слова Макбета:

Мы ужасами досыта наелись.

К ним наши души черствые привыкли,

И страх нам нипочем43.

Немалым достоинством повести является, по нашему мнению, то, что она, несмотря на фантастичность происходящего, написана простым и вместе с тем ярким английским языком и не обнаруживает того щеголяния нарочитыми германизмами, которое обычно имеет место в историях о сверхъестественном (как будто стиль подобного повествования непременно должен быть таким же экстравагантным, как и его сюжет). Идеи автора выражены столь же ясно, сколь и убедительно, и его пейзажные описания обладают небходимыми достоинствами правдивости, свежести, точности и красоты. Самообразование монстра мы (рассмотрев те скудные возможности приобретения знаний, которыми он располагал) уже оценили выше как неправдоподобное и искусственное. Тот факт, что он научился не только говорить, но и читать (и, как мы узнаем позднее, даже писать) и познакомился с "Вертером", "Жизнеописаниями" Плутарха и "Потерянным Раем" на слух, приникая к маленькому отверстию в стене44, выглядит так же невероятно, как если бы он постиг подобным образом геометрию Евклида или искусство ведения единой и двойной бухгалтерии. (Автора, впрочем, извиняет сюжетная необходимость, во-первых, так или иначе наделить монстра этими способностями, а во-вторых - вовлечь соседей чудовища в процесс его обучения языку чужой страны.) В результате его успехи в самообразовании и приобретении знаний предстают более удивительными, чем аналогичные достижения, описанные в "Хаййе ибн Якзане"45, или в "Автомате"46, или в маленьком романе "Дитя Природы"47 (возможно, какое-то из этих сочинений подсказало ряд идей автору "Франкенштейна"). Мы также могли бы развить высказанные ранее принципы и - для подробного отчета о преступлениях монстра или для пользы некоторых мыслителей вроде мистера Полито48 (который был бы счастлив пополнить свой музей столь любопытным продуктом естествен496 Дополнения ной истории) - задаться вопросом: в состоянии ли изображенное автором чудовище, пускай рослое, проворное и сильное, совершить столько зла, не оказавшись изобличенным, или пересечь такое количество стран и остаться не пойманным? Но поскольку мы признали допустимым главное событие книги, возражать против менее неправдоподобных вещей значило бы уподобляться в глазах некоторых наших читателей тем, кто, согласно шотландской поговорке, давится соломинкой, проглотив целый пук травы.

Нижеследующие строки, которые содержатся во втором томе книги, на наш взгляд, позволяют утверждать, что и в стихах автору свойственна та легкость самовыражения, какую он демонстрирует в прозе:

Мы можем спать - и мучиться во сне,

Мы можем встать - и пустяком терзаться,

Мы можем тосковать наедине,

Махнуть на все рукою, развлекаться, -

Всего проходит краткая пора,

И все возьмет таинственная чаща;

Сегодня не похоже на вчера,

И лишь Изменчивость непреходяща*-49.

В целом книга сообщает нам высокое представление об оригинальном таланте автора и присущей ему выразительной силе. Мы рады были услышать, что он обратился к paullo majora;**' ^ пока же поздравим читателей с выходом в свет романа, пробуждающего новые мысли и неведомые дотоле источники чувств. Если данное Греем определение рая как места, где можно лежать на берегу и читать новые романы51, хоть сколько-нибудь близко к истине, то немалых похвал достоин тот, кто, подобно автору "Франкенштейна", расширяет область этого пленительного удовольствия.

* Пер. К. Чемена.

** более возвышенным предметам (лат.).

ПРИЛОЖЕНИЯ

Н.Я. Дьяконова, Т.Н. Потницева

Мэри Уолстонкрафт Шелли:

Вхождение в XXI век

В истории мировой литературы есть немало имен и произведений со своей тайной, со своей особой мифологией, которые во многом определяют неизбывный интерес к ним как читателей, так и исследователей. К их числу относятся имя Мэри Уолстонкрафт Шелли (1797-1851) и ее роман "Франкенштейн, или Современный Прометей" (1816-1817, опубл. 1818), неразрывно связанные друг с другом в восприятии многих поколений.

Судьба знаменитой английской писательницы оказалась подобна участи Шарлотты Бронте, Харриет Бичер-Огоу и многих других творцов классических литературных произведений - Мэри Шелли осталась в памяти читателей как автор лишь одной книги, хотя ее творческое наследие включает еще шесть романов ("Матильда", 1819-1920, опубл. 1959; "Вальперга", 1820-1821, опубл. 1823; "Последний человек", 1824-1825, опубл. 1826; "Приключения Перкина Уорбека", 1827-1829, опубл. 1830; "Лодор", 1831- 1833, опубл. 1835; "Фолкнер", 1835-1836, опубл. 1837), эссе, рассказы, несколько биографий знаменитых людей, комментарии к сочинениям Перси Биш Шелли. И тем не менее ее имя практически всегда ассоциируется только с "Франкенштейном", который вот уже третье столетие живет своей жизнью - в литературе, театре, кино, комиксах и видеоиграх. Его удивительная востребованность в разные времена и в разных странах - еще одна загадка, занимающая умы литературоведов и культурологов.

У исследователей никогда не было сомнения в том, что "Франкенштейн" - выдающийся памятник мировой литературы, но то, что являлось аксиомой несколько десятилетий тому назад, в наши дни нередко нуждается в дополнительной аргументации. По справедливому замечанию Т.Г. Сгруковой - автора единственной отечественной книги о Мэри Шелли, непрестанную литературоведческую рефлексию над "Франкенштейном" стимулирует "какая-то ускользающая загадка, дразнящая неоднозначность Шеллиевого романа"*. Среди причин сегодняшнего интереса литературоведов к книге английской писательницы можно назвать две основные. Первая, отмечаемая почти всеми исследователями ее творчества, - ограниченность знаний совре* Струкова Т.Г. Мэри Шелли, или Незнакомая знаменитость. Воронеж: Воронеж, гос.