Шелли Мэрри - Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек.

** См.: Paley M.D. Introduction //M. Shelley. The Last Man/Ed. with an Introduction by Morton D. Paley. N.Y.; Oxford: Oxford University Press, 1994. P. ХХШ.

*** См.: Wolfe G.K. Op. cit. P. 115.

4* Цит. no: BlumbergJ., Crook N. Introductory Note //M. Shelley. The Novels and Selected Works: In 8 vol. Vol. 4: The Last Man / Ed. by Jane Blumberg with Nora Crook. P. XIV.

528

Приложения

тературы, предполагавшей более сложные и тонкие формы художественного психологизма, подобная манера письма уже не находила прежнего отклика у публики; "мрачные интонации "высокого" романтизма"*, на которые богат роман М. Шелли, в это время переставали быть востребованными читательской аудиторией.

Наконец, на негативное восприятие книги повлияло и специфическое отношение к теме "последнего человека", сложившееся в британском литературном мире в середине 1820-х годов. Предшествующие годы были отмечены всплеском интереса к эсхатологической тематике в ее секуляризованном варианте - интереса, обусловленного не только жизненными причинами (известиями об угрозе чумы, надвигавшейся из Юго-Восточной Азии и воспринимавшейся как приближение вселенской катастрофы), но и литературными впечатлениями. Роман французского писателя Франсуа Ксавье Кюзена де Гранвиля "Последний человек" (1805) (английский перевод которого, озаглавленный "Омегарус и Сидерия. Роман о будущем", был издан в 1806 г. под видом оригинального произведения анонимного автора) и особенно знаменитое стихотворение Байрона "Тьма" (1816), пронизанное апокалиптическими мотивами, придали импульс художественной рефлексии над темой, и в первой половине 1820-х годов друг за другом появляются стихотворение Томаса Кемпбелла (1823), поэма Томаса Гуда (1824) и пьеса Томаса Ловелла Беддоуза (1825), носящие одно и то же название - "Последний человек"**. При этом образный ряд и поэтическая фразеология стихов Кемпбелла столь очевидно восходили к байроновской "Тьме", что "Эдинбургское обозрение" в январе 1825 г. даже обвинило автора в плагиате; раздосадованный Кемпбелл ответил редактору журнала Френсису Джеффри открытым письмом, в котором заявил, что на самом деле именно он пятнадцатью годами ранее подсказал Байрону основную идею и отдельные образы "Тьмы". Это утверждение вызвало череду насмешек и пародийнсхатирических откликов в печати, и в результате тема "последнего человека" оказалась дискредитированной в глазах как критиков, так и читателей. Опубликованная в следующем году одноименная книга М. Шелли неизбежно воспринималась рецензентами сквозь призму этого литературного скандала***, и их предвзято-враждебные отзывы, несомненно, сыграли свою роль в дальнейшей малоуспешной издательской судьбе романа: при жизни автора "Последний человек" был републикован лишь однажды (в 1833 г.), после чего не переиздавался на протяжении более ста лет.

Тематический рисунок, составляющий основу сюжета книги, может быть рассмотрен и в ином, более широком литературном контексте. Страшные картины чумной эпидемии, охватившей весь земной шар в конце XXI в., к которому приурочено действие романа, примыкают к давней традиции описания подобных бедствий - начиная с "Декамерона" (1348-1353, опубл. 1471) Джованни Боккаччо, "Дневников" (1660- 1669, опубл. 1825) Сэмюела Пипса и "Дневника Чумного Года" (опубл. 1722) Даниеля Дефо и заканчивая романом "Артур Мервин. Воспоминания 1793 года" (1799) амери* Lynn J. Op. citP. 608.

** См. подробнее: Sambrook A J. A Romantic Theme: The Last Man // Forum for Modem Language Studies. Vol. 2 (1966). P. 25-33.

*** См. об этом: Paley M.D. "The Last Man": Apocalypse without Millennium // The Other Mary Shelley: Beyond "Frankenstein" / Ed. by Audrey A. Fisch, Anne К Mellor and Esther H. Schor.

N.Y.: Oxford University Press, 1993. P. 107-109.

Титульный лист второго тома первого издания

"Последнего человека"

530

Приложения

канского прозаика Чарлза Брокдена Брауна и драматической поэмой "Город чумы" (1816) шотландца Джона Уилсона. Из этих произведений (три из которых прямо упоминаются в тексте "Последнего человека") М. Шелли почерпнула и конкретные изобразительные детали, и саму идею чумы как символа угрозы существованию всего человеческого рода. И вместе с тем неумолимая эпидемия, губящая целые страны и народы, - это своего рода повествовательный прием, позволяющий автору рельефнее и ярче представить характеры персонажей: смертельная угроза и связанные с нею трагические перипетии истории во всей возможной полноте выявляют сильные и слабые стороны человеческих характеров, разницу мирочувствований и мировоззрений. В этом смысле чума устанавливает в тексте романа, формально разбитом на три тома, свою собственную композиционную логику, разделяя сюжетное действие на два периода - предшествующий эпидемии, относительно счастливый, и последующий, апокалиптический.

В центре повествования - шестеро персонажей, связанных между собой дружескими, любовными либо родственными узами и вовлеченных силой обстоятельств в масштабные со1шально-политические и исторические перемены: Адриан, второй граф Виндзорский, потомок королевской династии; героический лорд Раймонд; отпрыск бедной семьи Лайонел Вернэ, волей судьбы ставший ближайшим другом Адриана; его сестра Пердита, возлюбленная (а впоследствии жена) лорда Раймонда; Айдрис, сестра Адриана, возлюбленная, а затем супруга Вернэ; страстно влюбленная в Раймонда гречанка Эвадна Займи. Рассказ ведется от лица Вернэ и охватывает события почти трех десятилетий - с начала 2070-х годов по 2100 г. В экспозиции романа говорится о том, что Англия перестала быть монархией и в ней победил республиканский строй (протекторат), однако немало страниц первого тома посвящено парламентским дебатам по вопросу реставрации в стране королевской власти. Судьбы всех главных героев книги, и в первую очередь Адриана и Раймонда, оказывают-ся затронуты этим политическим противостоянием, которое усугубляется личными противоречиями, обусловленными несходством их характеров, драматичным несовпадением жизненных ценностей и устремлений.

Адриан, сын отрекшегося от престола покойного английского короля, несмотря на свое высокое происхождение, является поборником республиканского строя и защитником неимущих, лишенным каких бы то ни было аристократических предрассудков как в общественной, так и в частной жизни. Воплощающий благородство, самоотверженность, доброту и деятельную любовь к ближнему, он совершенно чужд честолюбия и долгое время довольствуется возможностью "управлять маленьким королевством собственной жизни". Он принимает властные полномочия только тогда, когда на его родину обрушивается смертельная опасность, и, сумев подняться "от меланхолии и бесцельных раздумий к высочайшей вершине человеколюбивых свершений", выказывает не только сострадание и терпимость, но и удивительную энергию и стойкость в борьбе против хаоса, анархии и беззакония, порожденных разгулом эпидемии.

Позднее Адриан с такой же решительностью и силой духа организует исход с британских островов уцелевшего населения, становясь "душою несчастной толпы" беженцев. "То, как он руководил последними людьми на земле, как умел их утешать, было воистину зрелищем, достойным взора ангелов", - скажет после его гибели Лайонел Вернэ.