Ирина Белояр - Уайтбол

…Темнота. Целая вечность темноты.

Потом — белизна. Потолок отодвигается. Пустой белый потолок.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально.

— Кто вы?

— Не… знаю.

— Имя «Михаил Вихорев» вам что-нибудь говорит?

— Не помню.

— Это — ваше имя.

Наверно, мое. Никаких ассоциаций.

— Вы помните, что с вами произошло?

— Нет.

— Вы попали в аварию.

— Может быть. Где я?

— В больнице. Вы хоть что-нибудь помните?

Пытаюсь напрячь извилины. В голове — муть. Из мутного болота временами выскакивают какие-то лица и вещи, но быстро исчезают, не успеваю рассмотреть.

Больница — понимаю. Авария — тоже понимаю: где-то что-то взорвалось или разбилось.

Про себя не помню ничего…

— Нет.

Врач поднимается со стула:

— К вам посетители. Позвать?

— Позовите.

Входят смутно знакомые мужчина и женщина. Оба — усталые, круги под глазами. Мелькает догадка: у меня ведь, наверно, есть родители… Никаких ассоциаций.

Маму я все-таки вспомнил. В тот же день. Про отца пришлось поверить на слово.

…Путь к себе, длиной в десять лет.

Я выключил компьютер. Долго сидел возле погасшего экрана, курил сигарету за сигаретой. Хотелось пойти и кого-нибудь убить. Лучше — того ублюдка, который посмел вторгнуться в мое прошлое и бесцеремонно вытащить его на свет божий. Сделал так, чтобы забытое лицо постоянно маячило перед глазами и шевелило инертную память.

Ради эксперимента. Ради того, чтобы наложить лапу на невозможное.

Он никогда никого не щадил. Ни чужих, ни своих. Кто сломался, отстал, погиб — сам виноват.

Сволочь…

…Сквозь черноту глухой злобы, сквозь тоску и отчаяние тихонько пискнул телефонный звонок.

— Мишка.

— Я.

— Ты готов со мной поговорить.

— Более чем. Мне необходимо с тобой поговорить.

— Что-нибудь случилось.

— Все — при встрече.

— Хорошо. Я возвращаюсь к себе, ты тоже подходи.

Я подался было к Саше наверх, но ее комната оказалась заперта. Спустился, присел на ступеньку у входа в корпус.

Во дворе никого нет. Часть окон светится, остальные погашены. Половина народу спит уже, поди. Это у меня день с ночью местами поменялись. Да и вообще — все, что можно, поменялось местами и перевернулось с ног на голову…

Саша пришла через десять минут.

— Извини, задержалась. У одного из химиков нервный срыв. Отпускать нужно человека отсюда, а этот старый идиот… ладно. Давно ждешь.

— Не очень.

— Что у тебя случилось.

— Проблема. По твоей части.

— Давай свою проблему.

— Вспомнил тут, между делом, некую Элли Джонсон. Она же — Алевтина Лунева.

Чужая, Чужая. Если и смутилась — я этого не понял.

— Ты знал Алю?

Да, вот теперь ясно: она начинает следить за интонациями, когда ей обязательно нужно быть правильно понятой. Например, с незнакомыми людьми. Или — как сейчас: во что бы то ни стало продемонстрировать собственную неосведомленность. Зараза…

— Удивлена? Скажите, пожалуйста. Тебя даже ни на минуту не посетила догадка, откуда у меня может быть дежа вю. Ты была не в курсе из-за чего — точнее, из-за кого — твоя сестра в свое время зависла в Среднеросске, вместо того, чтобы лететь к мужу в Штаты. Ты совершенно не владеешь информацией, при каких обстоятельствах Элли Джонсон попала в аварию. Ты не приезжала тогда в Среднеросск, тебе ничего не говорили, ты не забирала прах сестры, ты ее не хоронила. Хотя ты — единственное родное существо, которое находилось поблизости. Меньше, чем в сутках пути от места трагедии… Скажите, какая черствость. А еще говорят — отношения между близнецами теснее, чем между матерью и ребенком.

— Мало ли, что говорят.

Я сорвался. Вскочил со ступеньки, тряхнул Сашу за плечо:

— Почему ты не впустила меня позавчера? Сказала — есть причина. Говори свою причину! Только честно, без гнилых отмазок. Говори!..

— Ты уже понял.

— Дудки. Сама скажи!

— Не хотела тебя провоцировать на… несвоевременные воспоминания.

— Несвоевременные — то бишь, накануне маршрута.

— Да.

Я отпустил Сашу, опять сел на ступеньку.

— А еще — пыталась отвадить от работы в зоне, ага. Что у нас там по сценарию в конце фильма «Уайтбол»? Кажется, к герою возвращается давно утраченная возлюбленная.

— Да.

— Думаешь, эта белая штука может изменить прошлое.

— Ты тоже так думаешь.

Накатила апатия, вдруг стало на все наплевать.

— А в чем, собственно, проблема? Ты не хочешь вернуть сестру? Или — ревнуешь?

— Дурак. Дело не в Але и не во мне. То, чем занимается Венский — безумие.

— Зато — хэппи энд, — я усмехнулся. — Торчу с американских хэппиэндов. Позади — катастрофы, аварии, море трупов, но это все — фигня. Главное — к герою возвращается давно утраченная возлюбленная.

— Айрин вернулась потому, что Дин победил разрушителя в себе самом. Это — этическая позиция автора, а не слащавый голливудский ход.

— А я кого должен победить, интересно?

— Не знаю. Я вот думаю: если уж Венскому приспичило ставить эксперименты — неужели нельзя было выбрать какой-нибудь безобидный фильм.

— Ты давно смотрела земное кино? Вспомнишь безобидный современный фильм — с меня бутылка. Ладно, не в этом дело… Мы все-таки оба — психи. Да-да, и ты тоже. До сих пор уайтбол проигрывал сценарий доступными средствами. Невозможного не происходило.

— Невозможного вообще не происходит. Вопрос — где границы возможного. Эксцентричная телепортация Дмитрий Васильича в Гималаи — как, в рамках нормы?

Пытаюсь понять — не понимаю. О чем она говорит? Какие Гималаи? Совершенно точно помню: за этим что-то стоит. Уверен: знаю, что именно… а дальше — провал. Целый кусок информации куда-то делся. Кстати, кто такой Дмитрий Васильич?

Хренотень какая-то. Ладно, потом разберемся. Осторожно отвечаю:

— Телепортаций, между прочим, в сценарии не было.

— Да фиг с ним, со сценарием. У Миллса — свои кадры, не вошедшие в фильм, у мяча — свои.

— У циклопов такое случалось? Путешествия во времени, в смысле.

Саша пожала плечами:

— Возможно, нечто похожее происходило в древности с отдельными колониями. Возможно, современные Города хранят и табуируют этот опыт. Возможно, ныне живущие светлячки даже не знают о нем. Они вообще далеко не все знают о собственных Городах, поскольку им это на фиг не надо.

Страшно. Похоже на правду, но верить не хочется.

— Ну, подумай сама: зачем Венскому эксперименты со временем? Он что — псих, маньяк?

Саша помолчала и неуверенно ответила:

— Может быть, он не планировал экспериментов со временем. Само так сложилось, а теперь деваться некуда.

…А с другой стороны, если не планировал — то ради чего он меня сюда выписал? Специалист я никакой. Только в качестве подопытного кролика и гожусь…