Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]

Возможно, ответ скрывался в психологии кошачьего народа. Рафт надолго задумался, и отвлекла его лишь открывшаяся дверь. На пороге стояли охранник и паж со столиком на колесах, уставленным блюдами. Поев, Рафт продолжал размышлять. Пора уже было опуститься ночи, но дни в этой стране, казалось, тянулись бесконечно.

Итак, народ Паитити происходил от кошек, как он сам — от обезьян. Обезьяны любопытны, инстинктивное любопытство характеризовало и расу людей. Зато кошки быстро теряют интерес, а кроме того, не умеют строить. Обитатели долины унаследовали замки, покинутые древней Первой Расой. Кошки — законченные гедонисты, но при этом нужно еще учитывать коэффициент интеллекта, величины которого Рафт не мог пока оценить.

Имело ли смысл планировать что-то в стране, где человек был существом совершенно чужим? У расы кошек могли оказаться совершенно непредсказуемые реакции…

По комнате мягко пронесся низкий предупредительный рокот.

Рафт оказался напротив двери еще до того, как стихло гулкое эхо. Прозрачный овал исчез, открыв дорогу к бегству. Однако в коридоре кто-то стоял, одетый в мягкие серые одежды. У человека было закрыто лицо, а обнаженные тонкие руки сжимали незнакомый Рафту инструмент, звуки которого он уже слышал прежде. Белые пальцы пробежали по сложной путанице струн и клавиш, и вновь прозвучала музыка. Торопящая, зовущая.

— Иранн? — в голосе Рафта был вопрос. Голова под вуалью склонилась один раз, и мужчина подошел к девушке.

— Что с охранником?

Она жестом подозвала его, а затем направилась к порталу. Рафт осторожно пошел следом и оказался в пустом коридоре.

Под стеной неподвижно стоял охранник, широко раскрытыми глазами всматриваясь в небольшой млечно-белый шар, поблескивающий на полу у его ног.

Какая-то сила привлекла к шару и взгляд Рафта. Под его поверхностью лениво двигались разноцветные полосы. Шар начал расти…

Рафта привел в себя резкий звук струны. Иранн сделала несколько шагов вперед и склонилась, чтобы поднять шар, который затем спрятала под широкими одеждами. Чары рассеялись, но охранник остался неподвижен. Рафт указал на него и вопросительно поднял брови. В ответ прозвучали успокоительные нотки.

«Охранник не проснется, еще не сейчас. Заклятие держит его в своей власти».

Рафт заметил, что овальная дверь за его спиной закрылась. Иранн вновь позвала его. Что это могло означать? Измену? Возможно. Он просто не мог предсказать поведение людей-кошек. Так или иначе, это было лучше, чем бездеятельное ожидание взаперти. Рафт был уверен, что при необходимости справится с этой женщиной.

Он направился следом за нею по коридору.

«Она выбрала кружной путь», — мелькнула у него мысль. По дороге им попался только паж, но Иранн тут же оттолкнула Рафта в сторону и запихнула в укрытие за бархатной портьерой. Паж прошел мимо, ни о чем не подозревая, и глубоко поклонился Иранн. Вскоре после этого путешествие закончилось.

Они остановились перед очередной портьерой. Иранн отодвинула ее в сторону, поторопила Рафта, чтобы он быстрее входил, и тут же вернула портьеру на место. Рафт оказался в знакомом приглушенном свечении и, желая поскорее приспособиться к полутьме, быстро заморгал. В помещении царила полная тишина, которую нарушала лишь напевная музыка Иранн.

Девушка уверенно повела его сквозь мрак прямо к покрытому шелком возвышению, на котором восседал король. Во всей ее фигуре было что-то странное.

— В чем дело, Иранн? — спросил Рафт. — Чего ты хочешь?

Тихо замурлыкал гобой, тренькнули струны. В минорных тонах прозвучало зло.

Иранн задумчиво коснулась подушек, покрывающих возвышение, ее ладонь прошлась вдоль углубления, оставленного телом короля. Мгновением позже зазвучала холодная песня без слов, гневная, полная неясных намеков.

Иранн обошла возвышение и подошла к стене, закрытой портьерами. Подняв одну, она подозвала Рафта и провела его в небольшой альков.

Девушка сунула ему в руку какой-то предмет, а затем отступила, позволив портьере опуститься.

«Жди, — казалось, говорила музыка. — Теперь ты должен ждать».

Рафт оказался в полной темноте, но легко понял, что держит в руке, достаточно было осторожно потрогать другой рукой. Почувствовав укол острого металла, он отдернул пальцы.

Постояв, он направился к портьере, но предостерегающий стон гобоя остановил его. Рука, коснувшаяся было бархата, опустилась.

Тишину нарушил шелест торопливых мягких шагов, и Рафт понял, что Иранн ушла.

Но теперь он точно знал, зачем она привела его сюда.

Кривясь, словно попробовал что-то невкусное, Рафт Прислонился спиной к стене. Иранн помогла ему, правда, руководствовалась она собственными целями. Теперь нужно было выбраться из замка.

По висящей напротив портьере танцевали бледные тени. Привыкшие к темноте глаза выделили контур мужской фигуры — тень мужчины с длинным кинжалом в руке.

Его собственная тень. Рафт повернулся — за ним не было стены, а только уже знакомая овальная дверь. Однако, ее блеск был гораздо слабее, а ползающие световые пятна почти незаметны.

Найдя самое яркое пятно, он накрыл его ладонью.

Овальная плита поднялась вверх, и Рафта встретил поток света.

Сжимая в ладони стилет, он замер, щуря глаза. К счастью, в зале перед ним не было никого, зато его оживляло фантастическое сияние металла и богатство ярких красок, что создавало разительный контраст с угрюмостью оставшегося позади помещения.

Вернувшись за портьеру, Рафт старательно задернул ее — материя не пропускала света. Если Иранн или кто-либо другой случайно окажутся тут, его убежище не выдаст овальное светлое пятно, просвечивающее сквозь темную ткань.

Довольный результатом эксперимента, Рафт вновь вошел в комнату, которая, вероятно, была сокровищницей Дарума.

Если бы он ожидал гор золота и алмазов, то вероятно, испытал бы разочарование. Правда, алмазы там были, превосходно ограненные и чистейшей воды, но отношение к ним было то же, что и к кварцу, наравне с алмазами украшавшему различные предметы. Хранились здесь и запасы металла — удивительного сплава, который радужно поблескивал, как масло, разлитое по поверхности води. И конечно, оружие, много оружия.

Клинки были сделаны из хорошей стали, и не удивительно, потому что в Бразилии есть марганец, бериллий и хром. Залежи этих элементов, вероятно, имелись и в Паитити. Встречалось здесь и серебро, о чем говорило обилие гравированной посуды из этого металла — она рядами поблескивала вдоль стен.

Все предметы были творением чужой цивилизации. Многие экспонаты, красивые на вкус людей-кошек, в глазах Рафта могли бы служить символом уродства. Взгляд его скользил вдоль дуг и плавных изгибов, находя в этом странное удовольствие и читая смутные намеки. Рафт сознавал, что, скорее всего, никогда не сможет до конца понять принципы, лежащие в основе искусства этой расы.