Иван Быков - Бюро Вечных Услуг

Нина завтракала. Аромат кофе заполонил весь дом в два этажа. Нинины завтраки для Нестора представлялись малосъедобными: молочные каши, злаковые смеси, тосты с вареньем, йогурты… Нестор завтракать не любил – организм по утрам объявлял голодовку.

– Дашь мне спинку, – деловито попросила Нина.

– Спинку? – Нестор понял не сразу. А когда понял, то впал в уныние.

На столе стояла тарелка. На тарелке лежала таранька. Все правильно, все логично. Сегодня воскресенье, выходной. И вчера был выходной – суббота. Суббота, как и любая другая каникулярная суббота, началась пивом и яичницей, а закончилась семейным коньяком. С чего должно начаться воскресенье? Правильно – с пива и вяленой рыбы.

Но не это воскресенье. Сегодня – свидание в «Доме Диониса». Сегодня – вино и сыры. В четырнадцать ноль-ноль. А до четырнадцати – никакого пива, и уж тем более – никакой рыбы. Неаристократический запах, дурман в голове – не лучшие спутники во время деловой встречи. Поэтому – только чай. Крупнолистовой зеленый чай.

Самое удручающее же было в том, что Нина искренне решила позаботиться о муже – достала тарань, положила на тарелку. Предугадала желание. В любой другой день Нестор расцеловал бы жену многократно. А может быть, не только расцеловал. Ребенок гостит у Ивана Несторовича и Софьи Николаевны. Пиво – в холодильнике. Тарань – на столе. Это же просто праздник какой-то! День утех и хорошего настроения.

Но нет. Вчера утром позвонил Кир, и все выходные – кошке под хвост. Вот, кстати, и она – залезла на стул и пытается поддеть рыбу за хвост острым коготком. Нина смотрела телевизор, ничего не замечая вокруг. Нестор смотрел на кошку. Вот, наконец, Ка-Це одержала победу – улов грохнулся с тарелки на пол. Кошка не торопилась овладеть добычей – с интересом глядела на нее сверху вниз, пока Нестор не поднял тарань и не вернул ее в кулек, а затем – в холодильник.

Нина оторвалась от просмотра мелодрамы.

– Яйца пожарить? Или сам? – спросила она, все еще не понимая…

– Чай, – сказал Нестор. – Зеленый. Сам сделаю.

– Браво! – похвалила Нина, которая не очень-то чествовала расслабленные выходные своего мужа. Но потом вдруг стала серьезной:

– Собрался куда?

– Собрался, – Нестор решил сознаться одним махом – как вырвать зуб. – В город нужно. К обеду.

– Зачем?

– По змеиным делам, – Нестор пожал плечами: а что сказать? – Я ненадолго. К ужину буду.

Нина молчала, телевизор бубнил о своем. Наконец, очнувшись, Нина глянула на мужа – снизу вверх. Взгляд был усталым и недобрым.

– Нестор, сколько можно? – тихо спросила жена.

– Ну, мы же договаривались… – попытался напомнить Нестор.

– О чем? – не выдержала Нина. – О «змеиных» делах? Ты не переболел еще? Тогда, год назад…

– Девять месяцев, – поправил Нестор.

– Да какая разница!? Я думала, у тебя сдвиг на почве… – Нина замялась. – На почве ревности, – сказала с усилием. – Поиграешь, попридуриваешься и вернешься в разум. Терпела, сколько могла. Мне твои змеи уже мерещатся! Ну, сколько можно?

Нина заплакала. Обиженно и горько. Она хотела нагрубить мужу, но помнила: может повернуться и уйти. Поэтому плакала молча, но так заразительно, что Нестор сам почувствовал, как к горлу подкатывается ком. Нина встала и медленно побрела по лестнице на второй этаж, трогательно сжимая чашку с недопитым кофе.

Жену было жалко. Но «воскресная встреча должна состоятся обязательно, невзирая на женский форс-мажор» – так сказал Наставник. Нестор не стал пить чай – он быстро оделся, перекинул через плечо планшетку, вышел на улицу, тихонько притворив сначала входную дверь, а затем – калитку, и побрел по пустынной улочке Кисельной, по бурой, слегка размокшей жерстве.

Рядом, откуда ни возьмись, трусцой припустила собака. Она была из племени длинноухих. Трусила важно, всем своим видом показывая, что сопровождает своего хозяина. Нестор выгреб из кармана джинсов крошки печенья. Собака, получив таможенный сбор, отстала. Нестор улыбнулся, потом нашел в планшетке телефон и набрал номер такси.

У Нестора было два брючно-пиджачных костюма и еще неприкаянный пиджак. Один костюм был серым, другой – синим, одинокий пиджак без пары – неопределенного тона, в крупную клетку. Штук семь рубашек, несколько пар брюк, пара особо любимых галстуков для исключительных случаев, – вот и весь парадный гардероб.

Летом Нестор осваивал вольный стиль – льняные, а потому вечно мятые, как их ни гладь, рубашки, джинсы, длинные шорты, которые раньше называли бриджи, потом – капри, а теперь – вообще непонятно как. Только эти вещи были востребованы в летнее время, а потому перекочевали вслед за хозяином из трехкомнатной хрущевки на четвертом этаже в пригородный домик на Кисельной.

Но сегодня случай был особый и, без сомнения, парадный. Такой случай требовал костюмирования. Нестор даже подумывал о галстуке, но никакой изрядной исключительности в сегодняшнем мероприятии не определил.

Все костюмы пребывали в гардеробной городской квартиры. Нина упаковала их в сьюит-кейсы и задвинула в дальний угол до конца августа, до первого педсовета в новом учебном году. Времени до двух дня было предостаточно. Его, время, нужно было коротать с пользой. Нестор решил принять душ и переодеться. Пребывание за городом, вдали от суеты, наполняло тело здоровой энергией, а дух – размеренным ритмом. Внутренне Нестор осознавал себя почти сельским жителем, что, наверняка, находило отражение и в небрежном внешнем оформлении. И вот теперь нужно было вновь возвращать себе городской облик. А для этого нужен душ. Душ – для тела, костюм – для духа.

«Синий или серый?» – спрашивал себя Нестор, стоя у дивана, мокрый, опоясанный полотенцем. На диване были разложены костюмы, извлеченные из чехлов: одесную – синий, ошую – серый. На спинки близстоящих стульев были накинуты рубашки: сиреневая – для серого, бежевая – для синего. Нестор еще раз вскользь подумал о галстуке, но тут же отогнал эту мысль решительно и бесповоротно.

Была бы рядом Нина, она бы посоветовала. Она бы безапелляционно утвердила и цвет костюма, и цвет рубашки. При этом бы кокетливо и удовлетворенно приговаривала: «Ну, когда уже повзрослеешь? Ничего без меня не можешь: ни попу вытереть, ни рубашку выбрать!». Тут Нина, конечно же, лукавила: поповытирание, как и многие другие интимные процессы, Нестор выполнял самостоятельно. Нинин совет при выборе костюма нужен был лишь с одной целью: чтобы потом не переодеваться. Любой выбор Нестора был бы оспорен и забракован. Но Нины рядом не было – Нина злилась.

После серьезной ссоры, случившейся девять месяцев назад, состоялось «большое перемирие». Такая встряска даже пошла семье на пользу: обновила чувства, вернула в них остроту, добавила свежести в отношения. Кроме того, позволила Нестору на волне всепрощения и всепонимания «выйти из сумрака», как сказал бы один известный фантаст, или совершить coming out of the closet, как называл Наставник такое раскрытие Нагом своей природы перед любимой женщиной. Нестору не нравилась метафора Наставника – Нестор знал, что так говорят о раскрытии совсем другой природы в совершенно иных случаях. Но при этом нельзя было спорить: суть процесса данное выражение отображало точно. «Темнота – товарищ Нага. Там он – Наг, а здесь – бродяга», – Кир всегда заливался радостным смехом от таких незатейливых стихотворных экзистов (это слово Наставник также часто употреблял, объясняя его природу латинским глаголом exsistere – обнаруживать себя, существовать).