Наталья Никитина - Полтора килограмма

По моей просьбе флорист подготовил большую корзину цветов с композицией из самых достойных ее

красоты экземпляров. Девушка была в неописуемом восторге от презента, признавшись, что впервые

получает такое количество экзотических цветов в одной корзине.

Мы покинули оранжерею через запасной выход. Я хотел продемонстрировать свою коллекцию

декоративных кустарников, которые размещались под открытым небом на огороженной рабицей

территории.

Не без гордости я знакомил ее с особенностями каждого из кустарников:

– Это мой любимец – миндаль сорта «розовая пена». Ранней весной, до распускания листьев, вдруг

в одну ночь куст покрывается нежнейшими ярко-розовыми цветами, словно предрассветное облако окутало

ветви. Облако чуть колышется от дуновения легкого ветерка, источая тончайший аромат. На него со всей

округи слетаются тысячи пчел и шмелей. Невероятно красивое зрелище! Орешник же хорош осенью: его

светлый солнечный шатер сияет своим природным золотом. Жасмин тоже наиболее красив осенью. Я очень

люблю растения. Они несут в этот мир лишь добро и так необходимый всем нам кислород. Люди их часто

недооценивают, не понимая, что самим своим существованием обязаны им – этим безмолвным

терпеливым созданиям! Кэрол, а вы не торопитесь?

– Нет.

– Может, пообедаем вместе?

– С удовольствием, мистер Харт.

Мы дождались, пока цветы погрузят в салон машины, и тронулись в путь.

Бывая в Бостоне, я почти всегда обедал в «The Oceanaire Seafood Room». Ресторан по праву считался

одним из лучших в стране: здесь подавали самые свежие морепродукты в городе по соответствующим

ценам. Признаться, мне очень хотелось произвести впечатление на девушку достоинством выбранного

заведения.

Машина мягко затормозила на парковке перед рестораном с вывеской в виде эллипса, внутри

которого на темно-синем фоне изображена голубая меч-рыба. Ниже, растянувшись в две строки,

расположилось название заведения. Ресторан находился в помещении бывшего банка и сохранил красивую

архитектуру прошлых лет, дополненную штрихами современных тенденций в дизайне. Всё это щедро

подсвечивалось голубым сиянием неоновых ламп.

Мы вошли внутрь и оказались в большом светлом подковообразном зале с двумя рядами столов,

покрытых белыми скатертями. В глаза бросались странной формы люстры шоколадно-белого цвета,

похожие на массивные колеса с широкими шинами. Я всегда предпочитал трапезничать этажом ниже, куда,

не теряя времени, и повел свою спутницу, с интересом рассматривающую интерьер заведения. Над

44

лестницей гроздьями спускались плафоны. Подвешенные на тонких проводах и излучающие мягкий желтый

свет шарики перемежались с металлическими сферами-близнецами, которые напоминали незатейливые

молекулы. Невзирая на яркое полуденное солнце за стенами ресторана, нижний ярус заведения всегда

хранил интимный приглушенный голубой свет. Поэтому гости словно погружались в морскую пучину. Здесь

расположился устричный бар. Фоном звучал легкий ненавязчивый джаз.

Кэрол заказала суп из моллюсков и по моей рекомендации выбрала пылающий торт-безе с

мороженым на десерт. Я же попросил принести крабовые котлетки и тунца с ароматным маслом на травах.

В ожидании заказа мы вели светскую беседу о литературе, фильмах, людях, с которыми по роду своей

деятельности доводилось встречаться Кэрол. Выяснилось, что девушка давно мечтает заняться дайвингом, и

я охотно предложил свою яхту в любое удобное для нее время.

Подали основные блюда, и мы, делая паузы в разговоре, приступили к трапезе. Кэрол уже принялась

за десерт, когда я краем глаза заметил, как в ресторан входит Грегори Смит, владелец сети судоходных

компаний. Грузный, одышливый, с набрякшими мешками под глазами и сросшимися над переносицей

бровями. Ему было около шестидесяти. Я невольно сморщился, как от зубной боли. Мне приходилось

пересекаться с этим человеком, посещая различные мероприятия в домах общих знакомых. Грегори имел

склочный характер. Вечно всем недовольный, он любил пачкать окружающих своими эмоциональными

испражнениями. Под воздействием алкоголя всегда становился задирист и гневлив. Ему доставляло

удовольствие своей критикой гасить торжество в глазах собеседника.

– Что случилось? Вам плохо? – встревожилась девушка.

– Только что вошел человек, который способен испортить наш милый обед, – нахмурившись, нехотя

ответил я.

Я сидел в профиль к нему на расстоянии всего трех метров, и шансов быть незамеченным у меня

практически не было.

Смит шумно опустился за столик у противоположной стены и с вожделением уставился на страницы

предложенного официантом меню. Я делал вид, что не заметил его. Не прошло и пяти минут, как Грегори

поднялся из-за своего стола и направился в нашу сторону, добродушно улыбаясь и раскинув руки, словно

готовясь заключить меня в свои объятия. Я встал и позволил ему сгрести себя в охапку.

– Какие люди! – басом прокричал Смит.

– Привет, Грегори, – спокойно ответил я.

– Вижу, ты времени зря не теряешь, – подмигнул Смит, указывая пошлым взглядом на Кэрол. —

Готовишься к новой жизни?

– Отнюдь, – возразил я, едва сдерживаясь, чтоб не нахамить ему. – Это журналистка, берет у меня

интервью.

– И что, хорошо берет? – он захохотал, довольный своим ущербным остроумием.

– Не возражаешь, если я пересяду за ваш столик? Я тоже не прочь задать тебе пару вопросиков, —

бесцеремонно усаживаясь на свободный стул, спросил Смит.

Он уже подал знак официанту, чтобы тот перенес его портфель и телефон. Его масляный взгляд из-под

тяжело свисающих век пожирал Кэрол, словно она сидела перед ним нагая.

Если бы не журналистка, я бы попросил счет, сделав вид, что уже закончил с обедом и очень спешу.

Но оставить девушку без десерта из-за личной неприязни было нетактично. Я перехватил сочувственно-

тревожный взгляд Кэрол. И, не спеша, вернулся на свое место.

– Ну, рассказывай, когда операция? – заговорщицки подмигнул мне Смит. – Лет через пять я к тебе

обращусь! Ты еще не думал, какую цену заломить?

– Думал, конечно! – сквозь зубы выдавил я, всем своим видом показывая, что мне неприятен этот

разговор, и прикидывая, что размер его состояния оценивается примерно в полтора миллиарда долларов.

– Ну и? Не томи, Дэн, – нетерпеливо мотнул головой Грегори.

– Полтора миллиарда долларов за операцию, – спокойным голосом ответил я, бросив невинный

взгляд на вытянувшееся лицо собеседника.

Он посмотрел на меня так, словно я нагло откусывал кусок его торта.