Наталья Никитина - Полтора килограмма

– Алекс, это было неизбежно. Язвительные диалоги, вялое примирение, раздраженные стычки,

словно хроническая болезнь, изматывали нас обоих. Это как разогревать старый суп, вроде и есть его уже не

хочется, однако и вылить жалко.

– Другими словами, к моменту расставания любовь к нему у вас тоже прошла?

– Да. Он очень изменился. Ушел в себя. Раньше был способен на поступки. Мы жили на окраине

городка, где остановка обозначалась лишь столбиком с дорожным знаком «Остановка автобуса». От дома

до него было примерно двести метров. Мы с малышкой Кэрол постоянно опаздывали к автобусу, и мне, с

дочкой на руках, приходилось бежать, чтобы успеть. Тогда Януш ночью выкопал столб и перенес его на три

метра ближе. Убедившись, что перемещение не вызвало негодование местных жителей, через две недели

он ночью переставил столб еще на три метра. Примерно через два года остановка была напротив нашего

дома, и мы всегда успевали на автобус, – с грустной улыбкой закончила свой рассказ Милена.

И, немного помолчав, добавила:

– Он обладал странным, я бы даже сказала, болезненным обаянием – инфантильный,

непрактичный, одухотворенно-мечтательный, словно рыцарь с гравюр Бёрдслея. В его молчаливости я

видела значительность и ум, в нерешительности – возвышенность чувств, в неустроенности —

неспособность гения жить, как обычные люди. Он был оригинален в суждениях, всякое коллективное

действие было ему чуждо. Он отличался от остальных мужчин, которые меня окружали. Но годы,

проведенные под одной крышей, не сблизили, а напротив, отдалили нас друг от друга. Время, прожитое с

любимым человеком, открывает глубинный пласт, слой характера, который расположен вдали от чужих

глаз. И вот ты слой за слоем раскрываешь человека, словно луковицу. А это сложный процесс,

подразумевающий слезы. Но я ему благодарна за детей. Они получились замечательные.

– Кэрол его так и не простила. Вы не пытались наладить отношения между ними?

– Зачем? У него растет другая дочь, пусть уделяет больше внимания ей. А Каролина и сама не хочет

идти на сближение. Подробности о его измене, как брызги черной краски, заполняли собой всё

пространство вокруг. Эта женщина приходила в наш дом, потом был раздел имущества. Боже, не хочется

вспоминать этот кошмар! Дети переживали развод больше, чем мы.

– Прошло больше десяти лет. Неужели вы так и не встретили достойного мужчину?

– Я больше не хочу любить, страдать, бояться измен. Отсутствие мужчины прекрасно сублимирую в

творчество.

Я не стал приставать к ней с более подробными расспросами.

Зазвонил мобильный телефон. Милена ответила. Звонили по поводу очередного заказа. Она взяла

карандаш в левую руку и на углу листа с набросками какой-то фигуры, стала записывать номер.

Попрощавшись с собеседником, вернулась к работе.

– Вы амбидекстр? Обратил внимание, что вы в одинаковой степени хорошо владеете правой и левой

руками. Таким был ваш коллега Леонардо да Винчи. Кстати, он, как и вы, был убежденным вегетарианцем.

Вероятно, потому, что являлся одним из первых живописцев, которые стали расчленять трупы, чтобы понять

строение мышц. После такого зрелища поневоле откажешься от мяса.

– Знаю! Он даже молоко не пил, считая это варварством.

– Одно время я с увлечением изучал биографии известных художников, их хобби и странности.

– И что ты можешь рассказать об Анри Матиссе такого, что я не знаю? – с насмешливым вызовом в

глазах спросила женщина.

– Он страдал от депрессии и бессонницы, иногда рыдал во сне и просыпался с воплями. Однажды

без всякой причины у него появился страх ослепнуть. И он даже научился играть на скрипке, чтобы, когда

потеряет зрение, мог зарабатывать на жизнь в качестве уличного музыканта.

– А еще, – торжественно добавила Милена, – в 1961 году его картина «Лодка» была выставлена в

Нью-йоркском музее современного искусства вверх ногами и провисела в таком виде сорок семь дней, пока

кто-то не заметил ошибку. А что можешь добавить о странностях Сальвадора Дали?

– Дали часто прибегал к трюку с ключом в руке. Сидя на стуле, он засыпал с зажатым между

пальцами тяжелым ключом. Постепенно хватка ослабевала, ключ падал и ударялся о лежащую на полу

тарелку. Возникшие во время дремоты мысли могли быть новыми идеями. Жду дополнений! – с вызовом

бросил я.

129

– В каждой из работ Дали есть либо его портрет, либо силуэт.

Мы всё больше входили в раж. Обсудили Эдварда Мунка и его картину «Крик», проданную почти за

сто двадцать миллионов долларов, что сделало это произведение искусства самым дорогим в мире.

Вспомнили Ренуара, страдающего артритом и писавшего свои картины привязанной к руке кистью. Пикассо,

подписывавшего работы, переплетя в узор свои инициалы и инициалы очередной возлюбленной. Пришла

очередь Ренуара, Гогена, Врубеля. Мы смеялись от того, что никто не хотел уступать и остановить словесную

баталию двух умов.

Для меня началась абсолютно новая жизнь. Я встречал Кэрол с работы вечером и отвозил ее туда

утром. Днем позировал для Милены и создавал видимость поиска работы. Я действительно был озабочен

образом бездельника, каким начинал выглядеть в глазах обеих женщин. Да, я сообщил, что имею

определенный доход от вложений в ценные бумаги. Они действительно видели, что я внимательно слежу за

биржевыми новостями. Но меня неотступно преследовало чувство вины перед ними за праздность своего

бытия, в то время как они обе были заняты по восемь, а то и десять часов в день.

Я заполнил дом цветами, которые каждое утро доставлял курьер из оранжереи. Для Кэрол привозили

лилии, а для Милены – тюльпаны. Она говорила, что эти цветы по-особому хрустят в руках, доставляя ей

тактильное удовольствие, не сравнимое ни с чем.

Я уже знал, что Кэрол предпочитает пиццу с креветками и сладким луком, а Милена – с анчоусами и

сыром. Также я узнал, что обе они обожают заварные пирожные, которые можно купить только в пекарне

«Mike’s Pasty» в итальянском квартале и с удовольствием ездил за ними практически каждый день. По

вечерам, оставляя Милену наедине с книгой, мы с Кэрол выбирались в кинотеатр, ресторан, на выставки

или же просто любовались городом со смотровой площадки «Пруденшел-центра» и кормили ручных белок

в парке «Паблик-Гарден». Если появлялось желание вкусить чего-нибудь экзотического, заглядывали в

местный Чайна-таун.

Если же оставались дома, то Милена обязательно пекла свой фирменный персиковый пирог со

сливками, и мы устраивались в столовой под огромным абажуром за круглым столом.