Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

Как бы то ни было, Монасюку было ясно, что пока он не найдет и не уничтожит источник, насылающий порчу, ему придется лечить и Сото, и Бейтса, и Осиновского таким вот дедовским способом – с помощью сеансов биоэнергетической чистки, снимая материальную составляющую порчи.

– Ну, вот и все, – Анатолий говорил на английском. – Не забывайте ставить индивидуальную защиту утром и вечером – как я вас учил. Ну, а я периодически буду вам помогать.

Сейдзе Сото по японскому обычаю склонился перед ним в поясе в знак благодарности.

– Да, и вот еще что… – Монасюк помедлил, пытаясь подобрать нужные слова. – Ваш племянник, Тахиро, по-моему, что-то замышляет против вас. Будьте осторожны.

Сейдзе Сото вскинул голову. Лицо его выразило гнев, голос приорел металлические интонации.

– Что вы себе позволяете? Какие у вас вообще основания порочить моего ближайшего родственника?

– Видите ли, по пути из аэропорта сюда, к вам, мы едва не погибли. Я думаю, что пытаясь нанести удар по мне, ваш племянник…

– Хватит! – Сото встал с кресла. – Я благодарю вас. Самолет уже ждет, вы можете лететь.

Тахиро Сото действительно замыслил убить любимого дядю. Правда, фактически это был не его замысел – так решил Туси Кхрна. Именно поэтому из трех японцев, высадившихся недавно на остров возле Того-Паго, в живых остался лишь Тахиро.

Колдун замыслил изощренную месть – убить Сейдзе Сото руками его любимого родственника, которого затем, в свою очередь, покарает смертью правосудие.

Сам же Тахиро Сото, естественно, не знал, что находится под полным влиянием темных сил.

Первым, что сделал Монасюк по возвращению в Женеву – он позвонил Джолианне. Прямо из телефона-автомата в аэропорту.

В те мгновения, когда в трубке звучали длинные гудки вызова, у Анатолия замерло сердце. И все разом исчезло, и его с головы до ног обдало горячей волной, когда в трубке он услышал мягкий грудной голос: «Алло?»

– Здравствуйте, Джоли. Это Анатолий, если вы меня еще не забыли…

Раздавшийся в трубке смешок окатил его всего теплом.

– Здравствуйте, Анатоль. А я ждала вашего звонка. Уж не знаю, насколько это прилично, но я даже звонила вам домой, однако ваш секретарь, кажется, Александр, сказал, что вы находитесь в Японии.

– Да, но я уже вернулся. И хочу пригласить вас сегодня вечером куда-нибудь.

– Давайте сходим на выставку русской живописи. В Женеве, в художественном музее, уже неделю экспонируется небольшое собрание полотен русских художников 19-го века.

А потом поужинаем – рядом с музеем есть неплохой ресторан. Там готовят фондю – пробовали такое швейцарское национальное блюдо?

– Я согласен. Встретимся у входа в галерею, или мне за вами куда-нибудь заехать?

– Давайте встретимся в входа в пять вечера. Галерея открыта до семи, и мы с вами как раз успеем проголодаться.

– Договорились, Джоли. Я закажу столик в этом ресторане на пол-седьмого. До встречи!

– До встречи!

Дони, стоящий поодаль, с улыбкой наблюдал за Анатолией Васильевичем – наверное, лицо Монасюка озаряла вовсе уж глупая от счастья улыбка.

Они расстались, договорившись встретиться в следующей деловой поездке.

Монасюку нравился «несостоявшийся прибалт».

Телефонный разговор между двумя столичными городами.

АБОНЕНТ 1: Это я. Ваше указание выполнено – контроль установлен. Думаю, мы нашли именно того человека, который нам нужен. Он уже начал работать.

АБОНЕНТ 2: Вы точно выполнили все мои распоряжения?

АБОНЕНТ 1: Да. Но вы ведь лично проводили инструктаж!

АБОНЕНТ 2: Именно так. С вами мы связь на этом прерываем – теперь наш человек будет напрямую звонить мне.

АБОНЕНТ 1: Значит, я могу возвращаться?

АБОНЕНТ 2: Конечно.

Анатолий сидел дома, в тренажерном зале.

Он решил усложнить опыт – попробовать на этот раз проникать в Прапространство прямо здесь. Если бы это удалось, это оначало бы, что он может перемешаться из пространства в Прапространство, находясь в любом месте, а не только, когда находится в особом сверхсущностном силовом поле, которое помогает ему осуществлять переходы там, в домике в Изумрудной долине.

Монасюк был все-таки пьян тогда, после встречи за рюмкой с Осиновским – он ведь пробовал уже делать ЭТО дома – прямо в постели, ночью, и у него все получилось.

Однако одно дело – спьяну, а другое – сознательно обдуманный и подготовленный эксперимент…

Конечно, у него все получилось и на этот раз – так же легко, как и в предгорьях Альп, он вышел в серый полумрак Проматерии, и не менее легко вернулся обратно. И теперь ему не потребовалось больших усилий, как тогда, ночью, чтобы управлять сознанием и контролировать его.

Это, конечно, был большой успех.

Это означало ни много, ни мало, что отныне он мог уходить по желанию в Иномирье и в любой момент, и в любом месте.

Теперь предстояло разобраться со своими новыми возможностями.

В Прапространстве, как всегда, не было единообразия – разный вид имели предметы материального мира. Да и сама Проматерия не была однообразной – во-первых, она имела различные оттенки, во-вторых, в ней постоянно осуществлялось некое движение.

Анатолий легко проник в сознание охранника, который, сидя в помещении у ворот, читал газету. Объект ничего не почувствовал, а вот Анатолий на время как бы стал им – читал его глазами газету, ощущал запах листвы, слышал звуки проезжающих по шоссе автомобилей.

Но стоило ему попробовать завладеть центром памяти, как охранник почувствовал это и забеспокоился.

Вернувшись в свой мозг, Монасюк материализовался, то есть слился с самим собой в обычном мире, и принялся размышлять.

Получалось, что он мог СОЕДИНЯТЬСЯ своей Проматериальной частью с Проматерией других объектов, предметов, живых существ, но при этом его Проматериальная часть СОЕДИНЯЛАСЬ, но НЕ СМЕШИВАЛАСЬ, НЕ РАСТВОРЯЛАСЬ в проматериальной составляющей объекта.

Далее, опыт лечения Сото дает основание еще для одного важного вывода. Он может при желании не проникать в Проматериальную составляющую, а, ОЩУЩАЯ ЕЕ, СОХРАНЯТЬ НЕПРОНИЦАЕМОСТЬ АТОМАРНО-МАТЕРИАЛЬНОЙ СВОЕЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ. Говоря проще, он мог проникать, а мог ТОЛКАТЬ, а это была совершенно иная форма взаимодействия.

Но почему именно центр памяти охранника оказался малодоступной зоной?

Да, это следовало учесть и об этом всегда помнить.

Рубеж, которой пронзали черные нити зла, проходил в районе Гималаев – это Анатолий определил легко, на несколько мгновений материализовавшись на поверхности гористой местности, по кот о рой (и внутри которой также) проходила граница непроницаемости.

И вот здесь Анатолий сделал важнейшее открытие. Материализовавшись, он легко перешагнул невидимую границу по поверхности, и, сделав несколько шагов, легко ушел в Прапространство уже на другой стороне. Попробовав в этом состоянии пронзить преграду С ТОЙ, ДРУГОЙ, СТОРОНЫ, он не смог этого сделать. Тогда, материализовавшись на поверхности, он вновь ПЕРЕШАГНУЛ ЕЕ И СНОВА ОКАЗАЛСЯ НА СВОЕЙ СТОРОНЕ.