Виталий Полищук - Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая

Но на той, обратной стороне, он сделал не менее важное открытие – черные нити зла, пересекая границу, исчезали на обратной стороне.

Они становились невидимыми для него.

Он не знал, пригодится ли все это ему в будущем, но его жизненный опыт говорил ему, что ненужных знаний не бывает.

Чуть позже, плавая в бассейне, он одновременно с движениями рук размышлял над тем, как он управляет собой – как именно он отдает приказы? О перемещении из одного вида материи – в другой, о совершении тех или иных действий, находясь в Прапространстве… Ответа не было.

Единственное, до чего он смог додуматься, это то, что скорее всего, всем руководит Проматерия, являющаяся составной частью белого вещества его мозга.

А так как люди – существа материальные, то доматериальные сущности, их проявления не даны человеку в ощущениях.

А следовательно, подумал он, нечего и голову ломать над тем, что понять все равно невозможно.

Таким образом, через два с лишним года после появления нового острова на просторах океана, то есть в 2007 году, колдун вуду Туси Кхрна сумел разбудить поднявшийся из глубин источник невиданной черной силы. Ритуалы вуду оказались близкими к необходимым для взаимодействия с этим источником манипуляциям.

Поэтому проклятия, которым подверглись Гилмори Бейтс и Сейдзе Сото, «сработали» – вызвали у них ночные кошмары. Но черные нити Иномирья, просеивая просторы Проматерии, искали и последний, третий, объект.

Они нашли его позже. И Павел Абрамович Осиновский также увидел сон, но это был сон не кошмарного содержания, а, скорее, пугающего.

Колдун вуду был прав – сила воздействия проклятия была прямо пропорциональна вреду, который был причинен объектом мести.

Вечер. Монасюк встретил его возле входа в Женевскую картинную галерею, с букетом белых роз в руках, и, как говорили во времена его молодости на родине, в России, «при полном параде».

Вволю наплававшись в бассейне, он вызвал своего верного оруженосца Николая (последнего вполне можно было уже называть так, поскольку как-то незаметно, сам по себе, он стал самым близким человеком для Анатолия. И экскурсоводом по городу, и иногда – советчиком), и они поехали по самым престижным магазинам Женевы.

Двигаясь от одного торгующего заведения – к другому, Анатолий Васильевич постепенно преображался. Последним был магазин обуви – из него Анатолий вышел в новеньких туфлях и вообще внешне совершенно видоизмененным. На нем новым, «с иголочки», было все – от туфель и носков – до платка в кармане и шляпы на голове в тон ткани, из которой был пошит костюм.

Николай цокал языком от восхищения, показывал большой палец, Монасюк видимо смущался, однако в глубине души был доволен.

Тогда, первый раз в ресторане, он встретился с Джолианной, обмундированный в свой лучший костюм, но тогда это был его единственный костюм, далеко не новый. Добавим для полноты характеристики, что куплен он был в России, и, естественно, не в магазине одежды Версаче или Хьюго Босса.

Теперь – другой дело.

Но и Джолианна выглядела ослепительно. Выйдя из такси, причем руку ей подал подбежавший от «вольво» Николай, потому что на Анатолия вновь накатил ступор, Монасюк увидел, что ЭТА женщина (мысленно он пока называл ее только так) была еще больше похожа на свою знаменитую актрису-двойника. Она шла к нему навстречу походкой Мутти, все очертания ее тела, прикрытого легкой тканью декольтированного платья, были очертаниями тела Мутти.

Ее руки, шея, плечи, ее талия создавали ощущение мягкости и нежности.

Монасюку хотел приблизиться к ней и тихонечко, украдкой прикоснуться – как это хочет сделать маленький мальчик при виде дорогой и давно ожидаемой игрушки, и никак не может решиться.

А она… Джолианна, конечно, прекрасно осознавала произведенное впечатление. Но, наверное, была женщиной не только красивой, но и умной, потому что, подойдя к нему, протянула руку тыльной стороной кисти вверх, как для поцелуя, и улыбаясь легкой, как бы виноватой улыбкой, тихонько сказала:

– Анатоль, простите меня… Кажется, я опоздала…

Враз пересохшими губами Анатолий коснулся ее руки, слегка даже по-гусарки прищелкнув каблуками и, чуть склонив голову, вручил ей букет, ответив глупейшей банальностью:

– Дама никогда не способна опоздать, она всего лишь может задержаться…

Прийти в себя ему помог Николай, который, подведя к нему Джоли, сделал шаг назад и позволил себе панибратский жест – он покрутил пальцем у виска.

Это и привело как-то Монасюка в нормальное состояние.

– Езжай, Николай, пока домой, – сказал он. – И подъедешь за нами к ресторану «Обворожительный фондю» часикам к половине девятого. Ресторан чуть дальше по этой улице.

– Найду, Анатолий Васильич!

Придерживая Джоли за локоть, вдыхая аромат ее каких-то особенно тонких духов, он открыл дверь и они вошли в прохладное помещение галереи.

– Анатоль, почему ваш водитель так странно называет вас? – спросила она.

– Ну, так принято в России, – ответил Анатолий. – Вы не были у нас в России, Джоли?

– Нет, никогда.

– Так принято называть уважаемых людей по имени с прибавлением слегка измененного имени отца. Это называется – обращаться к человеку по имени-отчеству.

– Как ваша поездка в Японию? – шепотом спросила Джолианна, подходя к первому полотну, висящему на стене.

Это была картина Маковского.

– Успешно, – так же чуть слышно, ответил Анатолий.

И в нескольких словах рассказал о своих приключениях и японских впечатлениях.

Так, иногда переговариваясь шепотом, они двигались от полотна к полотну, причем если бы Анатолия Васильевича спросили, какие именно картины он рассматривает, ответить бы он не смог – все это время Анатолий любовался лишь одном – изгибом нежной шеи и точеным профилем лица женщины справа от себя.

Ужин прошел в теплой, уже вполне непринужденной обстановке. Фондю был действительно очень вкусен, Джолианна рассказывала о своей работе.

Они ели вкусную блюда, запивали их прекрасных вином. К тому моменту, когда в дверях ресторана объявил себя Николай, официант как раз открывал бутылку выдержанного «Вдовы Клико».

Выпив не торопясь, наслаждаясь вкусом шампанского, по фужеру вина, Анатолий расплатился, и они вышли в темнеющий, освещаемый первыми загоревшимися фонарями город.

Николай открыл заднюю дверь машины, затем обошел автомобиль, сел на водительское сидение и своей кнопкой поднял стекло, отгораживающее водителя от сидения пассажиров.

Машина мягко тронулась с места.

– Джоли… – Анатолий Васильевич, никак не мог решить, как изложить поделикатнее приглашение. – Если вы не торопитесь…