Мария Фомальгаут - Сюита для скрипофона

– Чего не может, что ты их с людьми сравниваешь…

– А вот почему они именно людей берут?

– А кого?

Пожимаю плечами.

– Не знаю…

– А ты посмотри, у электрона во флешке сколько состояний?

– М-м-м…

– Два. По ту и по эту сторону затвора. Эх ты… так вот, нам этого достаточно информацию записывать… да-нет, вкыл-выкл…

– Черное-белое.

– Вот-вот. А у судьбы человеческой сколько состояний?

Вздрагиваю.

– Да до фига.

– Именно. Вот человека и используют…

Темнеет.

– Ты меня убить должен, – вспоминает завлаб.

– Пофиг.

– Чего пофиг, не успеешь.

– И не успею. И не буду я этого делать.

Завлаб бледнеет еще больше.

– Чего не будешь, надо же!

– И пофиг, что надо.

– А этих не боишься?

– Чего они сделают… ну увидят, помеха где-то в передаче, ну что теперь…

– Что-что, сейчас весь мир наш перелопатит, вот будешь знать.

– Из-за одной помехи? Да быть не может… сильно мы им нужны…

Количество абонентов – 8

Количество вариантов состояний человеческой судьбы – 8

Это у завлаба в блокноте.

Всего восемь.

Это хорошо. Восемь абонентов… теперь бы их разговоры расшифровать…

Сегодня я был богачом.

Ну как богачом, сыном депутата какого-то.

Оказывается, и такие состояния человека тоже бывают. То есть, я знал, что они бывают, но как-то не ждал, что со мной такое будет.

Решил с утречка никуда не идти, в кровати поваляться, подумать, не каждый день такая удача выпадает, подумать. Там уже и оторваться можно будет по полной, главное, не забыть, а то вот так вечером спохвачусь, а день прошел уже, вот так сколько завидовал этим, у которых яхты-самолеты есть, и даже не покатаюсь ни на чем таком…

Стук в дверь. Так, началось.

– Войдите!

Входит немолодая женщина, думаю, кто она мне.

– Вадим Ваныч, там к вам гость…

Хочу сказать, что никого не принимаю, спохватываюсь:

– Счас… скажите, счас я приду…

Наскоро одеваюсь, черт, даже не спросил её, кто пришел, что надевать, а то там, чего доброго, Президент на огонек заглянул, а я тут в джинсах с футболкой вываливаюсь…

Вываливаюсь.

Смотрю.

Не Президент.

Завлаб. Бывший. Не знаю, кто он сейчас. Вроде не Президент.

– Ну, привет.

– Здрассьте.

– Ты меня убить должен был…

Вздрагиваю.

– И что? Х-хотите, чтобы я вас…

– Да нет. Ты хоть сам понял, что сделал, когда меня не убил?

– А что?

– А то… Они же теперь меня и не замечают… меня как будто и не существует вовсе…

– Так здорово же, теперь вся жизнь впереди сигналы расшифровывать…

– Это-то да, а кушать что? Зарплату мне теперь тоже никто не принесет…

– А, сию минуту… – хочу позвать служанку, чтобы принесла завтрак, понимаю, что не знаю, как её зовут, а вот уже сама катит тележку с полными тарелками, спасибо, большое спасибо…

Вспоминаю:

– Вы вроде записи какие-то делали… расчеты…

– Было дело.

Осторожно спрашиваю:

– А они… сохранились?

– Обижаешь, конечно сохранились… с собой ношу…

– Можно… взглянуть?

– Взгляните.

Открываю тетрадь.

Не понимаю.

Количество абонентов – 8

Количество вариантов состояний человеческой судьбы – 8

И всё.

– А чего у вас восьмерка набок свалилась?

– Какая восьмерка? Э-э-эх, сам ты восьмерка…

– А что?

– Что-что… знак бесконечности знаешь?

Я плотнее закутываюсь в свою скорлупу и расправляю крылья

Понимаю, странно звучит – закутываюсь. В скорлупу. Но в голову пришло именно это – закутываюсь. В скорлупу.

И расправляю крылья.

Приближаюсь к шару, окутанному серым туманом, вращаюсь вокруг него – все ближе, ближе, ближе. Шар чувствует меня, шар хватает меня – на расстоянии, держит в поле гравитации, не отпускает.

Отбрасываю крылья – больше они не нужны.

Падаю.

Туман расступается, проглатывает меня, увлекает глубже, глубже, глубже, навстречу неизвестности.

Хочу выпустить парашют, не выпускаю, всё равно некуда падать, мягко парю в тумане.

Моя скорлупа касается почвы.

Еще раз проверяю всё от и до, еще раз взвешиваю все за и против – выхожу из скорлупы.

Это можно назвать вторым рождением.

Туман прикасается ко мне, думает, сжечь меня дочиста или нет. Наконец, осторожно обнимает, принюхивается, чуть расступается, когда я делаю шаг вперед.

Это моя память.

Только моя.

Я тебе её не дам.

Ты входишь в комнату, ты видишь, что я перебираю память, свою память, до которой тебе не добраться.

– Смотришь? – спрашиваешь ты.

Пожимаю плечами – как видишь.

Спрашиваю:

– Хочешь посмотреть?

Ты осторожно киваешь:

– Не откажусь.

Я вывожу память на экран. Это неудобно, память движется медленно, ужасно медленно.

– А то давай… объединим, – предлагаешь ты.

– Ладно, и так видно.

Я не хочу объединять наши сознания.

Я не хочу становиться тобой.

Я просыпаюсь.

Вернее, не так.

Я выхожу из небытия.

Оглядываюсь.

Голубоватое сияние Фомальгаута смотрит на меня единственным глазом. Датчики услужливо подсказывают мне, что это Фомальгаут Бэ, я не понимаю, как Бэ, если Фомальгаут Бэ должен светиться желтым.

Датчики уверяют, что не ошиблись, что все так и есть.

Пожимаю плечами.

Навигатор ведет меня к единственной планете.

Плотнее закутываюсь в свою скорлупу и расправляю крылья.

Ты говоришь:

– Пойдем.

Мы с тобой выходим на улицу. Ты боишься отпускать меня одного, ты боишься, что я буду сам по себе.

Оглядываю улицу, отчаянно вспоминаю, как идти, по тротуарам, или по середине улицы, нет, кажется, все-таки по тротуарам…

Шагаю на тротуар, ты хватаешь меня, тащишь на середину улицы, шепчешь мне в лицо:

– Идиот.

Даже не возражаю. Идиот и есть. Будто в подтверждение моих слов из тротуара поднимается громадина подземной высотки, черт, хоть бы сигнал предупреждающий дали, или на хрен нужен какой-то сигнал, кроме меня никто вот так на тротуар не попрется…

Ты говоришь:

– Тебя одного отпустить, ты вообще тут убьешься на хрен…

Молчу.

Понимаю, что ты имеешь в виду другое.

Ты боишься, что я стану сам по себе.

Нет, это опять был Белый Кролик. Он неторопливо трусил обратно, озабоченно озираясь, словно что-то потерял, и продолжал бормотать себе под нос:

– И еще эта Герцогиня! Пропала моя головушка, и шкурка пропала, и усики тоже! Пиши пропало! Велит она меня казнить, нет на нее пропасти! И где только я их мог обронить?

Читаю.

Понимаю, что дальше читать не буду, закрываю Алису в Стране Чудес.

Оглядываю вереницу книг.

Понимаю, что читать не хочу.

Ничего не хочу.

Вообще.

Ложусь спать.

Засыпать почему-то страшно, мне кажется, что я умираю, несколько минут мой разум сопротивляется, отчаянно хочет жить.