Мария Фомальгаут - Сюита для скрипофона

Не верю себе, с ума я сошел, что ли…

Очень похоже.

Нет, не сошел с ума, всё так и есть, длинное шоссе, замкнутое в кольцо, вереница машин, насколько хватает глаз, и вдоль дороги – города, города, города, сходу и не поймешь, то ли это разные города, то ли один и тот же город. Нет, вроде один и тот же, начинается на самом горизонте, поднимается из пепла, растет – и снова падает, разрушенный войной.

– Любуешься?

– Это чего?

– Кольцевая, чего… замкнулась, вишь…

– Вижу.

– Вот так и крутятся… Свергнут кого, потом опять поставят, только-только города отстроят, и опять по новой бомбы на город бросать…

Молчу. Не верю. Не понимаю.

– Отдохнул?

– Вроде да.

– Вот и молодца, давай дальше работать.

Спрашиваю еще раз:

– Трубу прокладывать будем?

– Да нет, тут не трубу, тут другое…

Спускаемся с холма, уже почти темнеет, светлой остается только дорога в сиянии фар.

Ждут автомобили.

Ждут люди за рулем.

Ждут.

– Ну, давай… хватайся с той стороны.

Дядька хватается за край шоссе. Хватаюсь за асфальт, не понимаю, что мы будем делать.

– Тяни… потихонечку.

Тяну – дорога поддается удивительно легко, несу её, как легкую скатерть, сам пугаюсь этой легкости.

– Ты тише там, не урони… выпустишь, не поймаешь потом…

– Держу, держу.

– Все вы так говорите, а потом как отпустит, потом ищи-свищи…

Не отпускаю. Тяну полотно шоссе дальше и дальше в темноту ночи.

Чуть погодя понимаю, что дорога кажется легкой только сначала, – чем дальше, тем труднее волочить, останавливаюсь, перевожу дух, дядька терпеливо ждет меня, приговаривает что-то, что легче бы без остановок дойти…

Хочу спросить, до чего дойти, тут же вижу, отрезок дороги далеко впереди, шоссе уходит вдаль, к парящим в небе мегаполисам на горизонте, к чему-то легкому, полупрозрачному, космическому…

– Вот туда и тащим… это продолжение дороги нашей, – кивает дядька.

– Понял… а… а кто нашу дорогу замкнул?

– А черт его знает…

– Может, сама?

– Может… ну давай… присоединяй осторожно…

– Пришить, может? Или еще чем скрепить?

– Не боись, сама прирастет… вот так…

Прикладываю дорогу, смотрю, как она притягивается к полотну будущего.

– Ну, вот теперь…

Дядька не договаривает, слышу оглушительный вой сирен, как кажется – со всех сторон.

– Началось, – шепчет дядька, добавляет несколько слов, которые говорить нельзя.

– Что началось?

– Да что, известно что… – дядька отчаянно машет рукой все еще неподвижным машинам, – э-э-эй, сюда давайте! Живо! Путь открыт, м-м-мать вашу!

Кто-то замечает дорогу, кто-то давит на газ, две, три, четыре машины едут вперед…

Надрывается сирена.

Дядька орет:

– Живее!

Добавляет еще пару словечек, которые говорить нельзя.

Что-то происходит, что-то опускается с неба, какие-то тени, какие-то всполохи, не двигаться, вы окружены, всем оставаться на местах… Кто-то хватает меня, сбивает с ног, катимся с кем-то по склону холма…

– Вы… вы чего?

– Чего-чего, сейчас бы арестовали нас на хрен…

– К-кто бы арестовал?

– Кто, эти, кто… дорогу-то мы им раскурочили, вот они и злые как черти…

– А что, нельзя было раскура… раскурочивать?

– Нельзя, конечно… они дорогу замыкали-замыкали, мы тут напортили все…

– А нам чего теперь будет?

– Ничего не будет, не боись, не увидят нас… Ох, забегали-забегали, замаются сейчас петлю-то снова запетливать…

– З-зачем… запетливать?

– Зачем-зачем, чтобы в будущее не пустить, что непонятно-то…

– А зачем в будущее не пустить?

– А это ты у них спроси… чш, куда поперся-то, так и бошку с тебя снимут…

Прячусь в кустах, смотрю, как эти сверху снова разрывают дорогу, снова тащат шоссе назад, замыкают в петлю.

Успеваю заметить и еще кое-что.

А дядька заметить не успевает, сжимает мое плечо:

– Сколько их было? А?

– Десять… не, вру. Двенадцать.

– Отлично. Проскочили.

Говорю зачем-то, сам не знаю, зачем:

– Трое на машине, трое на велике ехали, один пешком…

Ладно, ладно, неважно… ехали медведи… на велосипеде…

Смотрю туда, где только что было продолжение трассы – дорога тает в тумане, исчезает.

– Черт…

– Ничего… всегда так бывает… человек десять перейдет, и хорош…

Дядька разливает чай.

Смотрю на календарь на стене, не понимаю.

– Чего-то с календарем у вас…

– А чего?

– Две тыщи двадцать восьмой.

– Ну, что ты хочешь, сколько лет прошло…

Молчу. Здесь нужно что-то сказать, только я не знаю, что.

– Ничего… Счас, передохнем, успокоятся они, мы дальше пойдем долбить…

Хочу спросить, кто они.

Не спрашиваю.

– Да черт их знает, кто они…

Вздрагиваю.

– Я же не вслух сказал.

– Да все одно и то же спрашивают.

– А что… до меня другие были?

– Были, конечно.

– И…

– Что И… подстрелили их всех… эти там…

– Да вы чего?

– Чего-чего, думал, нас тут пор головке гладят? А вот фиг тебе… Чего побледнел, боишься, домой иди… Я серьезно, здесь выжить, это мужество какое надо…

– Ничего… выдержу…

– Ну, смотри…

– А это… А мы сами туда не пойдем?

Показываю в ту сторону, где продолжается шоссе.

– Не-е, парень… мы тут нужнее…

Киваю, нужнее так нужнее.

– Ничего… как-нибудь потихоньку… переведем людей… сколько сможем… спать ложись давай, завтра продолжим…

Осторожно спрашиваю:

– А… а завтра мы к какому времени дорогу снова соединим?

– Ишь ты, шустрый какой… может, вообще не соединим, если непогода какая будет…

– А если не будет?

– Ну… часикам к шести…

– Ага, ясно…

Ухожу в комнатенку, которую мне выделили, чтобы спать, осторожно проскальзываю в комнату, которую дядька мне отвел для ночлега.

Прислушиваюсь.

Открываю окно, бесшумно выбираюсь на улицу, в холодок ночи, достаю телефон.

Вызваниваю хозяина.

Длинные гудки.

Жду.

– Ну что вы там, нашли урода этого, который дорогу режет?

Это начальник. Вот так, ни тебе здрассьте, ни тебе до свидания, это на нашего шефа похоже…

– Не… не нашел.

– А чем вы занимались вообще, позвольте узнать?

– Чем… искал его.

– Пока вы его искали, он еще раз дорогу разрезал, тринадцать человек сбежали!

Ёкает сердце, значит, тринадцать.

– Ищите хорошенько…

– Ищу.

– А то, может, подкрепление прислать?

– Да что подкрепление, я что, с одним человеком не разберусь?

– Ну, смотрите у меня…

Хочу ответить – буду смотреть, не успеваю.

Короткие гудки.

Набираю другой номер.

Жду.

– Алло.

– Завтра… часам к шести к шоссе подходите.

– Мне одному подходить?

– Чего одному, все подходите… кто хочет…

– Да мало желающих что-то… добрая половина только храбрятся, а как до дела дойдет, так в кусты.