Брайан Смит - Нетороплив наш тлен

Под прицелом их вывели в усыпанный стеклом вестибюль. Ной прищурился из-за яркого солнечного света, проникающего сквозь двери. Тут он заметил Обри, и часть напряжения спала. Руки ей связали за спиной, а высокий бородатый мужчина в поношенной бейсболке с логотипом полиции Нью-Йорка, надетой на, вероятно, лысый череп, направил ствол дробовика на ее затылок. Кто-то сунул Обри в рот кляп.

Ной хотел как-то подбодрить сестру, но не представлял, каким образом мог это сделать. Любой жест или слова утешения в подобной ситуации оказались бы лживыми.

Похитители говорили мало, и по тому, как они держались, были понятны их намерения. Это были безжалостные, агрессивные хищники. В их ледяных глазах нельзя было разглядеть и капли сочувствия.

Большинство из них были молоды: от тридцати до сорока лет с небольшим. Самый старый из незнакомцев, тип с огромным пузом, кое-как прикрытым туго натянувшейся на животе грязной белой рубашкой, в поношенных штанах на красных подтяжках и в черном котелке, из-под которого вылезали седые волосы, держал на плече деревянную биту. На ее конце торчало несколько острых гвоздей. На поясе у старика висел в кобуре револьвер. Заметив на себе взгляд Ноя, он усмехнулся:

— На что пялишься, парень?

Ной хмыкнул:

— Не совсем уверен. Но, по-моему, на какого-то грустного старого клоуна.

Пожилой тип опустил с плеча биту и сделал шаг в сторону Ноя.

— Смеешься надо мной? Как насчет пары дырок в башке, умник? Посмотрим, кто тогда будет смеяться.

Коротышка в жилете встал между ними.

— Довольно, Хэл. Это дело Судьи.

При упоминании Судьи пыл Хэла заметно угас. Он отступил, а бита вернулась обратно на плечо.

— Ну, ладно тогда. Черт, сразу надо было сказать.

Ной мысленно представил слово «Судья» с заглавной буквы. Очевидно, что тот пользовался у этих людей уважением. Ной уже начал жалеть, что Хэл не раскроил ему череп. Шансы на то, что Судья окажется славным малым, были слишком ничтожны. Скорее всего, это очередной садист, захвативший власть после того, как ожившие мертвецы расправились с большей частью представителей власти в Генриетте. Повешенные на главной дороге почти наверняка появились по его приказу.

Человек в жилете положил ружье на плечо, сунул два пальца в рот и громко свистнул. Ной услышал глухой топот. С каждой секундой он становился все громче. Из-за угла здания на другой стороне улицы появились лошади без всадников, позади них другие тащили за собой длинную деревянную повозку, на козлах которой сидел мужчина. Лошади неслись по главной дороге с дикой скоростью, и, когда передние приблизились, Ной заметил на них сбрую.

Часть похитителей забралась на животных, одна из лошадей громко заржала и навалила впечатляющую кучу дымящегося дерьма. Подъехала повозка. Коротышка быстро переговорил с мужчиной, сидящим на козлах, затем начал отдавать приказы:

— Посадите сраных воришек в повозку. Едем прямиком к Судье. Хэл и Скотт, поезжайте с ними и следите за их поведением.

Бурое лицо Хэла растянулось в зловещей ухмылке, от которой у Ноя по телу побежали мурашки.

— Есть, босс. — Он снял с плеча биту и, глядя на Ноя, махнул ею в сторону повозки. — После вас, дамочки.

Остальные похитители засмеялись над его комментарием. Чужое веселье только усилило отчаяние Ноя. Он понимал, что никто из них не будет относиться к ним хотя бы с минимальной добропорядочностью, но почувствовал необходимость предпринять последнюю отчаянную попытку оправдаться и обратился к лидеру:

— Вы, в жилетке, подождите минутку. Вы должны меня выслушать.

Коротышка как раз собирался взобраться на одну из свободных лошадей, но остановился и повернулся к Ною, который сделал в его сторону несколько шагов.

— Если не хочешь неприятностей, парень, держи язык за зубами. По тонкому льду ходишь.

Крепкая рука сжала плечо Ноя и остановила.

— Послушайте. Мы не воры. Мы добывали припасы во многих городах, чтобы продолжать свой путь. Здесь мы делали то же самое. Если бы мы знали, что тут еще остались люди, мы бы поступили иначе.

— Да неужели?

Ной решительно кивнул:

— Богом клянусь.

Лидер долго смотрел на него с вялым, лишенным эмоций выражением лица. Затем он пожал плечами и произнес:

— Не важно, что, по-вашему, вы делали. Закон есть закон. Ты и твои друзья — преступники. — Он подал знак человеку, стоящему за Ноем. — Преподай этому урок. Я сказал тебе не открывать рта, сынок. Нужно было слушаться.

Отвернувшись от Ноя, он забрался на свою лошадь, схватил поводья и натянул, чтобы успокоить заржавшее животное. Ной услышал раздавшийся у самого уха низкий смешок и сразу понял, что боль последует незамедлительно.

Он не ошибся. Мощный удар кулаком в поясницу заставил его упасть на колени. Тот же кулак, словно пушечное ядро, ударил его по затылку и швырнул вперед. Ной повалился на землю, расцарапав щеку об асфальт, и услышал крик Обри. Она взвизгнула от боли, когда ее ударил другой мужчина. Ник, что было вполне предсказуемо, зарычал от ярости, но его оглушил один из охотников на лошади, врезав прикладом по лицу.

Все произошло за считаные секунды, пока Ной лежал на земле, не в состоянии защитить ни себя, ни своих спутников, страдающих из-за его действий. Времени на сожаления не осталось, когда мужчина, сбивший его с ног, поставил колено ему на спину и еще раз врезал по затылку. Последовали еще три сокрушительных удара, после чего лидер остановил экзекуцию.

Ной понял, что человек в жилете отдал приказ только потому, что в противном случае пленник не пережил бы еще одного удара. Хотя лидер едва ли беспокоился о здоровье Ноя: он просто хотел, чтобы тот был жив, когда предстанет перед Судьей.

Голова пульсировала от боли. Рывком подняв Ноя на ноги, один из охотников стал тащить его в повозку. В глазах плыло, но Ной увидел, что Обри и Ник уже сидят внутри, как и здоровяк в бейсболке с логотипом полиции Нью-Йорка. Вероятно, именно его лидер и назвал Скоттом. Он наклонился, схватил Ноя под руки, затащил в кузов и резко швырнул, отчего Ной полетел в заднюю часть повозки и остановился, лишь ударившись головой о деревянную стенку.

Несмотря на новую волну боли, он расслышал щелчок поводьев. Повозка покатила вперед под ржание лошадей, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Стук копыт превратился в невыносимую какофонию. Через несколько минут зрение прояснилось. Тряска только усугубляла боль. Наконец Ной нашел в себе силы, чтобы сесть.

Он, застонав, перевернулся, чтобы опереться спиной о заднюю стенку повозки. Открывшаяся картина тут же заставила его пожалеть о том, что он не потерял сознание. Ник лежал на полу лицом вниз, дышал, но не шевелился. Ной понял, что после удара прикладом его еще дополнительно избили. Это тревожило, но не так сильно, как то, что происходило с Обри.