Степан Кирнос - Город бога [CИ]

— Что будем делать!? — спросил Илья, приложившись с Данте к мешкам с песком. — Ещё минут пять точно!

Всюду и везде над ареной воздухом овладели пули, и практически нет мета, куда не прилетел бы снаряд. Все расселись по укрытиям и ждут удачной возможности. Песок арены стал красным от пролитой крови — множество гладиаторов пали в самом начале стычки, так и не добежав до укрытий, и теперь мёртвые напоминают о пользе сноровки, которой им не досталось. Рассматривая всё происходящее, Данте становится противно, мерзко. Ведущий истошно вопит, а толпа только и рада смотреть, как люди убивают подобных себе. Сейчас Данте понял пользу Рейха ещё сильнее… «пусть миром правит тотальная мораль, чем они будут мочить себя во имя свободы» — таковы мысли парня.

— А это кто там? — спрашивает коммандер, указав на двух девиц и трёх парней, что как заправские снайперы отстреливают противников, забравшись на кучу кирпичей.

— Они нам и не дают высунуться. Эх, попали же мы!

— Если ты меня прикроешь, я устраню их.

— Насчёт «три»…

— Три!

Щелчок по батарейке и всё готово. Илья открыл беспорядочный огонь по всем, кто посмел высунуться, а Данте, поднявшись, нацелил пистолет прямо на пятерых гладиаторов. Из дула пистолета вырывался продолжительный толстый насыщенный светом луч, который продолжил литься из жерла орудия, аки свет божий. Энергия по очереди, одного за другим, поджарила всех пятерых, превратив их части тел в обугленные куски мяса. И девиц, и парней и ещё парочку гладиаторов выжарив до состояния угля.

Данте снова упрятался. Он нажал на кнопку и батарейки и источник энергии, став чёрным куском непонятно чего, упал на песок.

— Невероятно! — восторженно заорал ведущий. — Это невероятно! Вы видели это шоу! Этого парня благословил сам Кумир, не иначе!

Но парню всё равно. Он убил обычных людей, вышедших на арену за последние деньги, из голода. Он убийца, не иначе, который с холодной флегматичностью решил судьбу несчастных семерых человек, не отступников и еретиков, не тех, кто противится новому порядку, а обычных парней и девушек, даже не знавших, что скоро придёт иное царство. Но с другой стороны совесть его гложет минимально, ибо представься у них такая возможность, его бы пристрели тут же, только встань на линию выстрела.

— Оп-а! — дал о себе знать Илья. — Что же твориться.

— Что там? — подавленно спросил Данте.

— Да нашу схватили и тащат.

— Что?!

— Да сам посмотри,… совсем обнаглели черти?

— А зачем они её схватили?

— Ты что маленький… сейчас утащат в какую-нибудь траншею, их прикроют, да будут насиловать. Это же, как толпа обрадуется!

— Совсем охерели тут! — восстал Данте, защёлкнув новую батарейку. — Нет. Тут нельзя срам разводить… не при мне.

Данте вышел из-за укрытия и сразу увидел, как два парня и одна женщина тащат одну брыкающую и верещащую девушку, пригнувшись, чтобы не быть скошенными пулей случайной. На мушку тут же была взята первая цель, и яркий луч выбил мозги первому мужчине, потом коммандер прострелил ногу и через секунду голову распутной женщине, а последний залп пробил плечо тщедушному пареньку. Девушка вырвалась, но далеко не убежала — чей-то обрез озарился залповым огнём, и дробь разорвала спину.

— Проклятье! — выругался Данте. — Грязные ублюдки!

Из сотни выжило половина, а остальные обагрили песок своей кровью, но впереди только самое худшее.

— Всё!!! — раздался ор главного заводилы толпы. — Вот и кончилось время пистолетов! Для чистоты следующего раунда, гладиаторы обязаны отдать огнестрельное оружие, иначе… у-у-ух не повезёт им! Расстреляем на месте!

На поле тут же вышли десятки человек с корзинами, в чёрном тряпье, поднимающие оружие и требующие положить своё. Данте тоже бросил в корзину свой пистолет и ухватился за рукоять меча, в предвкушении команды и как только последний человек с корзиной мелькнул за пределы арены, её дали:

— А-а-а теперь обнажите клинки, гладиаторы!

Данте и Илья объединились в пару. Таковы правила и так легче противостоять группам других гладиаторов. В руке парня сверкнул меч, засиявший голубоватым свечением символов латыни.

— О-о-о, я смотрю, Храмовник полон секретов! — обратил внимание на Данте ведущий.

Иван держит длинный меч, но вот владеть им будет трудновато — левая рука простреляна, не так, чтобы больно, обезболивающее которым себя подбодрил слуга Прихода, помогает, но всё равно довольно неудобно. Спина к спине встали два воина в ожидании нападения.

— Ты готов!? — рыча, спрашивает Илья, смотря, как их окружает полдесятка гладиаторов.

— Да!

Два лезвия столкнулись, выдав сноп искр — короткое гладия и длинное палаша, которое держит полноватый мужчина с пустым взглядом и бородкой. Данте, отключая питание меча, делает шаг назад, позволяя палашу рассечь воздух, в один прыжок прижимается к врагу, проткнув того лезвием. Алая кровь струями хлынула на песок, но её станет только больше. Коммандер увильнул, едва не лишившись головы. Огромное мачете возле него летает как пёрышко, со свистом разрезая воздух. Вся арена залилась воплями погибающих и бьющихся гладиаторов, рвущие и кромсающих друг друга, но Данте не видит это. Перед ним его противника — два огромных, накаченных здоровяка, полностью его занявшие. Чернокожий мужчина, вместе с таким же белокожим, лысые и без брони, играющие блестящими мышцами на солнце. Мачете и тесак пытаются достать Данте, но он отступает и отступает, чтобы не быть убитым — парировать такие атаки, значит, потерять меч.

— Иди сюда, крыса песчаная! — орут противники.

Но Данте молчит. Он сдержан и готовится к контратаке и когда удаётся выбить достаточно пространства, он заносит руку и подбирает горсть песка и веерным движением закидывает его в глаза здоровенным воинам. Они закричали и взялись за глаза, дав несколько секунд парню, и когда острие практически достигло горла, коммандер был отброшен ударом в бок. Его бронежилет защитил тело, но меч дёрнулся и не попал в цель, отчего дух его воспылал яростью и бросился на юркого паренька с длинным ножом. Взмах, удар, шаг назад и удар носком сапога под колено, с хруст выбивая чашечку, и клинок сверкнул яркой лентой, рассекая артерию. Застонав, держась за шею, и всхлипывая, упал смуглый паренёк, окропив алым землю. Данте перехватил нож, и, вывернувшись, лезвие сорвалось с его палец и за мгновение угодило чернокожему крупному мужчине в горло.

— Какая меткость! — взревел вместе с трибунами ведущий. — Да он прекрасен!

— Тва-арь! — проорал его белый товарищ и Данте попятился назад, но вот неудача.

Камень оказался на пути Данте, угодивший под пятку, и парень рухнул спиной на груду кирпичных осколков, за которой ранее прятался. Данте поставил блок, но сила удара такова, что его меч отлетел с лязгом в сторону в пески. Огромный мачете занесён над ним и вот-вот располосует его, раскроит череп, но рука парня нащупала шероховатую поверхность. Кусок кирпича мгновенно полетел и угодил в пах воину, а тот скрючился в боли, следующий раскроил лоб и Данте, будто озверевший с булыжником в руках набросился на гладиатора. Повалив приёмом ошеломлённого противника, он стал быстро вбивать обломок кирпича остриём в лицо и удар и за ударом стал его вмазывать в кость, чувствуя, как кровь пятнает губы, как мозговое вещество орошает его лик. Превратив физиономию врага в кашу, он оставил поверженного и обезображенного гладиатора и вытер своё лицо, поняв, что оно в крови бывшего товарища по команде, ладони Валерона тоже испачканы, как и лик, а алая жидкость стекает с них густыми ручьями. Парень видит, как его меч пытается кто-то подобрать, но уже на автомате, он подбирает обломок кирпича и метает его в какую-то девчонку, лет шестнадцати. «Сейчас не до морали… не до человечности» — как пьяный говорит себе Данте. Камень пролетает мимо и противница, пластично отступая, как злая кошка с ржавым прутом, так и ждёт момента, когда наброситься на Данте, но её смерть настигает раньше — удар огромного клинка срезал плечо располовинив её и левый бок хрупкой девочки обернулся в песок, а толпа на местах только ликует и радуется от такого кровавого зрелища. Ей только бы люди добровольно глумились над такими же как они… безумная ватага, мешанина из людей, недостойная спасения Канцлера.