Коллектив авторов - Старые долги

Сумароков закинул ногу на ногу.

— Вот как… Слушаю.

— Собственно говоря, вопрос у меня один. Кто уничтожил «Нейтрон»? Только, пожалуйста, не ссылайтесь на фальшивые отчеты. В этот корабль стреляли. Рентгеновским лазером. И я хочу увидеть тех, кто это сделал. По крайней мере, узнать, кто они. Гуманоиды, негуманоиды, разумные муравьи, разумная плазма, разумное антивещество… Я хочу знать, с кем вы установили контакт. Потому что теперь я не сомневаюсь, что «Янус» существует именно для этого.

Сумароков склонил голову набок. Как собака, когда прислушивается, подумал Борислав.

— Интересная постановка вопроса. А если я вам ничего не скажу? И просто принудительно эвакуирую обратно на Радугу?

— Я не смогу этому никак помешать. Хочу только сказать, что сигнал тревоги по нуль-связи я отправил шесть часов назад. Это означает, что спецгруппа КОМКОНа уже на Радуге. И ждет моего отчета. — Он сел поудобнее. — Видите ли, когда я отправлялся, мы договорились о трех видах сигналов, взяв за основу старые земные морские коды. Три буквы «S» там означали вражескую подводную лодку, три буквы «Q» — вспомогательный крейсер, и три буквы «R» — линкор. Разная степень угрозы. Можете догадаться, какой код я отправил? И как, по-вашему, будет реагировать КОМКОН — оба КОМКОНа, — узнав, что вы обнаружили чужую агрессивную цивилизацию — и скрыли контакт с ней? Я — ваш последний шанс решить проблему миром. Советую над этим подумать. Если я вернусь с сообщением, что вы готовы к диалогу — меня еще послушают… Или, может, вы собрались уйти? В это ваше параллельное пространство? Или в параллельное время? Насовсем? Что-то я сомневаюсь. Ну, если вы решили это делать, то делайте. А если все-таки нет — то не творите глупостей, пожалуйста. Даже если у вас есть кто-то во Всемирном совете — да, я и такого не исключаю — но не уверен, что он вас поддержит…

Сумароков молчал, цепко уставясь Бориславу в глаза. Думал. Прикидывал что-то.

Борислав почувствовал себя увереннее.

— На всякий случай: если я отсюда не вернусь… Не морщитесь. Я не предполагаю, что лично вы способны на убийство, но ведь при крайних обстоятельствах люди иногда идут на крайние меры… Так вот, в этом случае система Радуги будет закрыта и подвергнута карантину. Все полеты в нее и из нее будут приостановлены, все нуль-порталы — заблокированы под любым предлогом. И сюда прибудет авральная команда… Но до такого ведь не дойдет?..

Сумароков молчал.

— Антон Павлович, поймите: игра сделана. Дальше скрывать то, что произошло, у вас в любом случае не выйдет. А я вам предлагаю относительно почетный выход.

Теперь они молчали оба. Борислав не считал нужным торопить собеседника. Сумароков — не дурак и не юнец, он уже наверняка отбросил все нереальные варианты. Пусть додумает.

— Аварию вы устроили специально? — теперь голос Сумарокова был чуть надтреснут.

— Да. Я решил, что это самый быстрый способ к вам попасть.

— А если бы вас не подобрали?

— Я рискнул.

Борислав только сейчас заметил, что глаза у Сумарокова ярко-голубые.

— Антон Павлович…

— Да, — Сумароков встал. Видимо, он привык расхаживать взад-вперед во время своих семинаров. — Хорошо. Я не могу сейчас спросить Робийяра, но, похоже, вы правы… Лучшего выхода нет. И время что-то решать — наступило… Скажите, — он остановился и повернулся. — А вы сами не боитесь?

— Боюсь, — сказал Борислав. — Но неизвестности я боюсь еще больше.

Сумароков резко кивнул и сел.

— Итак, кто они?

Сумароков медлил с ответом. У Борислава возникло чувство, будто перед ним дверь. Маленькая тяжелая чугунная дверь, которая очень медленно открывается, открывается, открывается…

11 июня 97 года

— Борислав, вы знаете, что такое вариохроника?

Теперь Сумароков был спокоен и печален. В зале совещаний «Януса», куда они прошли из палаты, никого не было.

— Э… Видимо, нет.

Сумароков вздохнул.

— Кто вы по образованию?

— Я историк.

— А… Это может быть кстати. Я вообще начинаю думать: наверное, все-таки хорошо, что вы здесь… Ладно. Про физику постараюсь кратко. Лет тридцать назад стало окончательно ясно, что время нашей Галактики — это, на самом деле, очень сложная структура. Есть, скажем, зоны, где время течет очень медленно — их называют брадихронами. Есть, наоборот, тахихроны. А есть, по-видимому, и ретрохроны, где ход времени попятный… Это было открыто в ходе нуль-экспериментов, но быстро выяснилось, что такие зоны существуют во Вселенной и помимо нас. И в результате возникла целая ветвь физики, занятая изучением разнообразных вариохронов, областей с переменным временем… Ну, какое-то время вариохроника была в основном делом теоретиков. Самое большое, что получалось — это составлять карты. Тоже, впрочем, интересное занятие.

— Древнее, — сказал Борислав.

Сумароков с интересом взглянул на него.

— Да. Пожалуй… Ну так вот. Постепенно стало понятно, что брадихроны ветвятся. Почти как реки: несколько протяженных брадихронов собираются в один более мощный… И вот когда это выяснилось — возникла идея. Создать корабль, способный пройти по брадихрону вниз.

— До устья?

Сумароков кивнул, поджав губы.

— Как назывался корабль?

— «Руслан». Так вышло, что его собирали именно здесь, на орбите Радуги. Это был уникальный звездолет. Темпоральный люгер с форсированным Д-двигателем и гиперполевой броней. Он был способен выдержать даже попадание в тахихрон, которое вообще разрушительно для чего угодно… И вот когда он ушел в свою первую экспедицию… Когда он ушел — тут-то все и случилось.

31 мая 96-го года «Руслан» вошел в один из истоков ветвящегося брадихрона, расположенного в темной зоне в дальней части галактического рукава Ориона.

Иглообразный корпус «Руслана» нес на себе решетки нейтринных отражателей: защита, дававшая некоторую надежду выжить даже в темпоральном шторме. Еще ни один земной корабль никогда не входил в зону переменного времени насколько глубоко. Экипаж следил за приборами, готовый к любым неожиданностям.

3 июня по бортовым часам «Руслан» вышел из устья брадихрона. Теперь вокруг была знакомая чернота самого обыкновенного космоса, в которой светили самые обыкновенные звезды, в основном относившиеся к спектральным классам G, K и M. Получив заверения физиков, что никаких угроз не наблюдается, капитан корабля Курт Хартманн принял решение отключить отражатели и лечь в дрейф. Надо было осмотреться.

Астроном Луиджи Феррари довольно быстро провел начальную привязку, из которой следовало, что за свое путешествие «Руслан» сместился в пространстве очень слабо. Кое-кто из экипажа даже высказал по этому поводу разочарование. Завязалось обсуждение, в котором предлагались разные идеи о том, куда стоит двигаться дальше.