Александр Кондратьев - Свален ударом грома [СИ]

«Движение прекратилось. Кажется, меня куда-то переместили. Но я по-прежнему ничего не вижу и не слышу. Неужели человек после смерти лишен таких возможностей? Замечательных возможностей, вынужден признать я. — Анатолий продолжал делать то, что мог в той ситуации, в которой оказался: размышлять над жизнью после смерти. — Есть не хочется. Пить не хочется. Не холодно. Не жарко. Не больно. Не вижу. Не слышу. Не чувствую. Не…Стоп! Что-то чувствую. Я здесь не один. Кто-то рядом со мной. Я это чувствую. Значит, не все чувства погибают после смерти. Кто рядом со мной? Такой же, как и я, труп, или живой человек? Я неподвижен, а тот по всей видимости передвигается. Значит рядом со мной живой человек. И еще — он добрый. Я чувствую, что рядом со мной добрый человек. От него исходит добро. Возле меня живой добрый человек. Как здорово быть живым! Вод бы опять стать таковым! Увидеть белый свет! Наташу! Ей угрожает опасность. Ее хотели убить. Кто ее защитит, если меня уже нет?! Господи, рано мне еще умирать, уходить в мир иной. Мне есть ради кого и чего жить в своем мире!» — мысленно прокричал Анатолий и открыл глаза; сквозь застилавшую глаза пелену он увидел Наташу, она сидела рядом с ним и тихо безмолвно плакала.

— Не плачь, Наташа, — сумел прошептать Анатолий. — Глазки покраснеют.

— Миленький, ты очнулся! — Наташа соскочила с табуретки, и не скрывая своих истинных чувств, радостно склонилась над Анатолием. — Толя, ты меня слышишь? Тебе больно? У тебя что-то болит? Ответь мне! Не молчи!

— Не плачь, Наташа. Вытри слезы. Жизнь, Наташа, — это здоровская штука, поверь мне.

— Толя, ты меня слышишь? — спросила еще раз Наташа, не уверенная в том, что Анатолий услышал ее.

Зацепин Анатолий Михайлович, помимо прочих своих талантов, при необходимости мог читать по губам. Так как Наташа была в непосредственной близости от него и смотрела прямо в глаза, Анатолий без особого труда сумел услышать ее через губы.

— Я ничего, Наташа, не слышу ушами. Извини. Наверное, от взрыва. Но ничего. До свадьбы уши заживут, — постарался улыбнуться Анатолий, не сводя глаз с Наташиных губ, ведь именно они соединяли его с внешним миром. — Никто не пострадал при взрыве?

Наташа махнула отрицательно головой и добавила:

— Кроме тебя никто.

— Это хорошо. Мы в твоем доме, да? — спросил Анатолий, пытаясь осмотреть комнату, не вставая с кровати.

Наташа махнула утвердительно головой.

— Раньше ты спала в этой самой комнате?

Утвердительный кивок Наташа сопроводила словами, скорее, обращенными к самой себе; чтобы успокоиться, ей необходимо было выговориться:

— Да, это была моя комната. И даже кровать та самая. Умели раньше в СССР делать качественные вещи на века. Вот жалко только, что перина не сохранилась. Бабушка мне собирала своими руками перину. Ни единого перышка, только пух. И я спала на ней, как на небе, на мягких пушистых перистых облаках. Никогда больше не спала так хорошо, как на этой кровати и перине, словно в раю пребывала.

— Лежу в твоей комнате без одежды. Теперь мне, как истинному джентльмену, положено на тебе жениться. Как ты считаешь, Наташа? — попытался пошутить Анатолий.

— Не смеши меня, пожалуйста, Анатолий. Дом, комната, кровать, да и уличный фонарь давно уже не мои. А если не терпится жениться, то придется тебе жениться на старшей дочери Ильдара, — приветливо улыбнулась Наташа Анатолию, уверенная в том, что он не слышит и не понимает ее. — Очень красивая девушка. Тебе должна понравиться. Ведь тебе только красивые девушки нравятся. И тогда, в общежитии, старался только за красивыми девчонками ухаживать. И цветы не забывал им дарить. А я, так, гадкий утенок, под горячую руку подвернулась, что даже не запомнил ни меня, ни как меня звать. Ничего не помнишь! — волна старой обиды вновь навалилась на Наташу. — А ты, как героем был, так им и остался. Спасаешь всех. Вот и меня спас. Нет, ты не подумай: я благодарна тебе за это. И век этого не забуду. Ведь мне есть для кого жить. И Ильдар тебе благодарен, что его дети не пострадали от взрыва. Если попросишь его дочь замуж, он согласится, можешь в этом не сомневаться…

— На-та-ша, — обессилено произнес Анатолий и вновь впал в состояние, когда мозг функционирует в автономном режиме от тела, а тело пытается восстановить нарушенные функции самостоятельно, задействовав резервные возможности организма.

— Толя, прости меня, миленький. Бурчу, как старая бабка. Обещаю, что больше не буду. — Наташа склонилась над Анатолием и нежно поцеловала его в щеку. — Отдыхай, милый. Тебе надо отлежаться и восстановить силы. А лучше тебя я никого на свете не встретила, да и не встречу, да и не пыталась я. Мы, Волковы, однолюбы.

— Наташа. — В комнату заглянул Ильдар. — Там твои ребята на джипе подъехали.

— Я сейчас, Ильдар, приду.

— Не волнуйся, Наташа, я отправлю Фатиму, она за твоим другом присмотрит. Она у меня девочка смышленая, в училище медицинском в Барнауле учится. А ребят твоих я пока пловом накормлю.

«Вот и обещанная невеста для Анатолия готова с ним посидеть и присмотреть за ним. Стоп, стоп! — Наташа мысленно приказала себе остановиться и не накручивать в голове того, чего нет. — Хватит! За Анатолием нужен присмотр, а я приступы ревности устраиваю. Себя сегодня не узнаю. Баба-Яга какая-то. Фурия. Фу, противно даже».

«Вот тебе бабушка и Юрьев день! — Если бы мозг Анатолия мог самостоятельно присвистнуть, то обязательно бы сопроводил удивление незамысловатой мелодией. — Прав Коперник со Скворцовым, что Земля — не только планета круглая и вращается вокруг своей оси, а и вращается вокруг светила, и все однажды возвращается на круги свои. Двадцать лет мне потребовалось на преодоление круга. А ведь двадцать лет назад у меня был реальный шанс приблизиться к Наташе настолько, чтобы наши круги стали одним общим кругом. Ой, какой же я дурак! Аналитик хренов! А Наташа меня узнала сразу. С первой секунды. С первого взгляда. А я! Уму не постижимо, как я вел себя с ней! Критин!» — Воспоминания перенесли Анатолия в далекие восьмидесятые.

Анатолий не спеша шел от дома Ольги в направлении общежития. В утренний час воскресного дня улицы Алтайска были безлюдны. Где-то через час народ потянется в сторону вокзала и базара, чтобы пополнить свои продовольственные корзины тем, что вырастили частники на своих подворьях и, что выставили на прилавки в праздничный день магазины государственной торговли и потребкооперации.

По многим причинам у Анатолия должно было быть хорошее настроение: легкий морозец и ясное безоблачное небо предвещали теплую солнечную погоду, ему удалось таки уличить Ольгу и Абрамова в причастности к деятельности какой-то иностранной разведки, осуществляющей на территории Алтайска шпионскую деятельность, и прошедшую ночь он мог занести себе в актив мужских побед, и Ольга была страстная и ненасытная, опытная и искушенная. Должно, но не было. Настроение скорее было сродни грязному, серому, неуютному городу, по которому шел Анатолий.