Александр Кондратьев - Туристы икс [СИ]

— Че, слабо, че, не мужики?! — заливаясь при этом неестественным и очень громким смехом.

Остальные ребята, да и большинство девчат с интересом дожидались возвращения к костру смельчаков, отважившихся чуть ли не на глазах у всего класса начать самую, что не наесть взрослую жизнь, то и дело, поглядывая на кусты. Но огонь от костра не позволял увидеть того, что там творилось, слепя глаза, а звук гитары и несколько поющих голосов, заглушали шум, идущий со стороны кустов.

Минут через десять к костру вернулся вполне довольный то ли собой, то ли Светкой Сергей. Вскоре, насвистывая, слегка заплетаясь в своих ногах и приспущенных штанинах брюк, подошел и Игорь. Их окружили любопытные ребята и девчата.

— Что, дала? Обоим? Ну, как это, получилось? Расскажи! — наперебой спрашивали парни, а девчонки затаив дыхание с не меньшим интересом слушали не очень красивые, но эмоциональные рассказы о настоящей взрослой жизни.

Наконец появилась и перепачканная глиной Светка. Шатаясь, спотыкаясь, готовая в любую секунду упасть, она шла к костру на огонек. По всей видимости, его только и различая. С большим усилием по замысловатой траектории ей удалось совершить совсем не простой маневр — добраться до костра. Поискав глазами ребят, с кем уходила, и не найдя, или не вспомнив, с кем только что была в кустах, обратилась ко всем одноклассникам:

— Куда де-ли мои тру-сы? — речь ей давалась не легче, чем передвижение в пространстве. — Как я пой-ду до-мой? Меня роди-чи убь-ют!

Все, кроме Наташи, смеялись над перепившей Светкой. Света сведенными в «кучу» глазами смотрела по сторонам, кажется, ничего и никого не слыша и не замечая. Затем ей стало по-настоящему плохо: она долго блювала, а смех не прекращался. Успокоившись, но, продолжая вздрагивать и икать, она свернулась калачиком на зеленой траве и уснула согретая заботой и вниманием не гаснувшего в ночи костра.

Спустя час возле костра осталась Наташа, гитарист Владимир, продолжавший мучить бедную гитару, Игорь, которому, наверное, уже хватило полученных впечатлений, он даже обдумывал, что стоит ли после случившегося предложить Светке выйти за него замуж, и спящая Света. Остальные выпускники разбрелись парами по берегу и по кустам в поисках романтики, свободы и новых ощущений, вытекающих из этой самой пресловутой взрослой жизни.

Из темноты прямо к костру вышла троица местных парней уже отслуживших в армии и работающих механизаторами в колхозе. Они внимательно посмотрели на оставшихся возле костра выпускников, тот, который был здоровее всех, спросил у ребят:

— А, вы че сидите? Все давно делом занимаются. Остались только пионеры? — Он пронзительно заржал, его поддержали спутники. — А кто там у нас скучает? — продолжил парень, глядя внимательно и оценивающе на Наташу. — Вроде гарна девка, чуть худовата, но бабы нет и девки рад! Га-га-га! — И прямиком направился к Наташе.

Наташа поднялась с земли. Оставшийся хмель мгновенно прошел. Испуганными глазами она смотрела на приближавшегося парня, понимая, что ничего хорошего ее не ожидает. Парень, нагло улыбаясь в предвкушении приятного времяпровождения, словно пушинку оторвал Наташу от земли, забросил на плечо и потащил в кусты под дружеское одобрение приятелей:

— Леха, давай! Покажи класс молодняку! Ге-ге-ге…

— Леха, в д…й ей по полной! Чтоб выпускной на всю жизнь запомнила! Гу — гу-гу!

Гитарист и Игорь мгновенно ретировались в кусты, откуда с интересом продолжили наблюдать за происходящими событиями из настоящей взрослой жизни. Оставшиеся парни из сопровождения Наташиного насильника подошли к спящей Светке и попытались ее разбудить, но она никак не реагировала на их щипки, похлопывания по различным частям тела. Ударная доза алкоголя надолго заблокировала у Светы все процессы жизнедеятельности, кроме спасительного сна. Переглянувшись между собой, не произнеся ни единого слова, парни почти одновременно склонились над девушкой и задрали ей юбку, и, кажется, остались вполне довольными увиденным и последовавшими далее действиями, а именно — своими поступательными движениями, производимыми по очереди, и абсолютным бездействием лежащей в алкогольном угаре девушки.

Вдруг, тишину ночи нарушил ужасный почти не человеческий крик:

— А-А! О-О! У-У! — Затем последовали более понятные разъяснения, окрашенные нецензурной бранью: — Су-ка, руку насквозь прокусила, б…ь малолетняя! Убью! Поймаю! Порву на части!..

Наталья вольным стилем спасительно плыла на другой берег реки, махая руками изо всех имеющихся у нее сил. Почувствовав под ногами дно, она долго, не оглядываясь, бежала в сторону моста.

До самого утра она проплакала, проревела, прорыдала. Иногда плач прерывался, она, всхлипывая, вслух задавала вопросы, пытаясь найти на них ответ, а возможно просто пыталась утешить себя:

— Неуже-ли взрослая жизнь такая гряз-ная и пош-лая?..

— Неуже-ли на всем бел-лом свете нет настоя-щей любви?..

— Любовь есть! Мо-я бабуля всю жизнь лю-бит моего дедушку, хоть и вой-на закончилась давно, а она все ж-дет, все надет-ся, все любит!..

— Что ждет меня в-впереди? Кто ж-ждет меня впереди? А ждет ли во-об-ще?..

— Этот придурок, вер-зила Алексей, что ему же-ны своей мало? Что ему от меня пона-добилось?..

— Ой, ненави-жу!..

— Ну, изнаси-ловал бы меня, а что дальше? Что он от этого с-стал бы счастливее?..

— Как все пошло!..

— Жить не хо-чется!..

— Ты что, ду-ра! — вступив, наконец, в диалог с собой, ответила себе Наташа. — Из-за кого, из-за чего? Из-за этих недоношенных? Из-за этих придурков?..

— А может мне зайти вечерком к Ефимовым до-мой и при жене, при Аленке, спросить у амбала Леши, глядя в глаза, что ему но-но-чью от меня надо было, да пригрозить, что хочу за-я- явление в милицию писать?..

— И чего добьешься?.. Чтобы Ленка, его же-жена, которая на снастях, раньше времени ро-родила? Дура ты, На-наташка! Да пошел он к чертям собачим!

И Наташа опять ревела. Ей стало очень жалко себя, ведь никому она не нужна, кроме единственного родного и преданного человека — своей бабушки.

Вытирая слезы грязными руками и всхлипывая, Наташа поклялась, что если не встретит в жизни настоящего мужчину, ее мужчину, единственного во всей Вселенной, то не выйдет замуж за такого, как эти! Уж лучше тогда одной жить, чем всю жизнь мучиться, жалеть и терпеть, как терпит большинство деревенских баб, рыдая по ночам в подушку.

— Рожу сама ребеночка и воспитаю сама, и никогда не брошу, как меня, и всегда буду любить, — решила Наташа, о чем поведала окружавшей ее ночи и самому раннему утру. — И выберусь отсюда, из деревни! И пить больше эту гадость никогда не стану! И стану… не знаю кем, но важной и знаменитой!..

Утреннюю зорьку, рассвет новой взрослой жизни Наташа встретила одна в кустах, недалеко от автомобильного моста через реку Чумыш, заплаканная, грязная, с красными распухшими глазами, повзрослевшая и поумневшая за одну ночь.