Нил Стивенсон - Интерфейс

Должно быть, это нацики. Явились по ее душу. Элеанор бросилась в переднюю часть трейлера, по пути накинув дверную цепочку. Она пробралась к маленьким иллюминаторам, глядящим вперед, и чуть отодвинула ставень.

Она увидела большой старый «Линкольн Таункар», темно-синий и свежеотполированный – самый чистый и красивый автомобиль на много миль в округе. Если вкатить его на пустую стоянку, он сам сойдет за трейлер.

Все двери были нараспашку. Несколько мужчин выбирались наружу. Все, как на подбор, молодцы. Все в темных очках. По крайней мере у двоих были рации, и они что-то в них говорили. Все они дружно оглядывались вокруг, сканируя окружающее пространство на 360 градусов сквозь темные очки, и головы их поворачивались вправо-влево, как прожекторы сторожевых башен. Один подошел к «датсуну» и стал всматриваться в его нутро сквозь серебристое стекло, прижавшись к нему лицом и сложенными чашечкой ладонями.

Несколько секунд Элеанор продолжала верить, что это нацисты явились ее пристрелить, но все больше убеждалась, что у нее паранойя. Среди последователей Эрла Дадли Стренга не было состоятельных мужчин в костюмах, разъезжающих на «таункарах». И если бы нацики решили разобраться с ней, то приехали бы посреди ночи, как и положено шакалам – уж никак не среди бела дня и в огромной машине вроде этой.

Кроме того, они вели себя не как убийцы, или по крайней мере не так, как по ее мнению должны вести себя убийцы. Едва прибыв на место, они выскочили из машины, но тут же и замерли на месте. Никто из них не пытался подойти к трейлеру Элеанор.

Элеанор, приободрившись, открыла окно немного пошире и разглядела в салоне «линкольна» еще одного человека. Он сидел посередине заднего сидения и говорил по телефону.

Закончив разговор, он повесил трубку и переполз на край сидения. Он выбрался из машины с помощью одного из молодых людей в черных очках и встал рядом. От яркого солнечного света он сощурился, и лицо его сморщилось и стало похоже на арройо {35} 35 Глубокое сухое русло реки в прериях. .

Она узнала бы его даже на обратной стороне Луны: это был сенатор Калеб Рузвельт Маршалл, Республиканец из Колорадо. Он был так стар, что второе имя получил в честь Тедди, а не Франклина Делано. И настолько консервативен, что в тридцатых годах, когда множество юных идеалистов из хороших семей отправились в Испанию, чтобы воевать на стороне революционеров, он уехал драться в рядах фашистов.

Он яростно противился вступлению Америки во Вторую Мировую Войну. Непреклонно поддерживал генерала Макартура {36} 36 Генерал армии Дуглас Макартур, командующий войсками США на Филиппинах во время Второй мировой и в Корее – во время Корейской войны. Настаивал на атомной бомбардировке северян и был снят с должности с формулировкой «за полную военную неспособность». и отстаивал его идею «нюкнуть злобных китаез» (прямая цитата) в Корее. Большую часть пятидесятых он провел, выкорчевывая «симпатизанов комми» с Капитолийского холма и из СМИ. Он обзывал Голдуотера {37} 37 Барри Голдуотер, кандидат от республиканцев на выборах 1964 года, отличавшийся настолько правыми антикоммунистическими взглядами, что его предвыборная риторика стала объектом исследований когнитивных психологов. розовым. Он рассматривал и Берлинский, и Кубинский кризисы как прекрасную возможность нанести ядерные удары по Советскому Союзу, и вместе с Кертисом Лемеем {38} 38 Генерал ВВС США, спланировавший и осуществивший ковровые бомбардировки Токио зажигательными бомбами, а также руководивший атомной бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки. рекомендовал вбомбить Северный Вьетнам в каменный век.

Он безуспешно баллотировался в президенты в течение сорока лет, с начала пятидесятых до конца восьмидесятых – всякий раз, когда ему казалось, что ведущий кандидат от республиканцев недостаточно злобен, жесток и устрашающ. Последовательно голосовал против программ позитивных действий. Элеанор, однако, достаточно хорошо знала историю, чтобы помнить, как он потряс всех, проголосовав за Акт о Гражданских Правах от 1964 года {39} 39 Законодательный акт, поставивший вне закона любые проявления расовой, религиозной или половой дискриминации. .

Вот таков он был: превратившись в стереотип настолько одномерный, что уже начинал махриться по краям, он нет-нет да и выкидывал что-нибудь совершенно неожиданное. Он снискал сдержанное одобрение многих, последовательно ненавидя Ричарда Никсона с самого его вступления в должность. На слушаниях по утверждению Кларенса Томаса судьей Верховного Суда он встал на сторону Аниты Хилл {40} 40 Кларенс Томас обвинялся в сексуальных домогательствах к своей подчиненной, но несмотря на это был утвержден на должность Верховного судьи в 1991 году. и произнес длинную речь в ее защиту в Сенате, не стесняясь в выражениях и не упустив возможности указать на полный распад Американских Ценностей.

Всякий раз, когда казалось, что он начинает реабилитироваться в глазах публики, сенатор совершал какую-нибудь реакционную выходку. Последние несколько лет он отмечал День Прав Животных, отправляясь на семейное ранчо в юго-западном Колорадо, чтобы клеймить ягнят перед объективами телекамер. Этим он обеспечивал себе бездонное общественное внимание, подкреплял репутацию пещерного человека и завоевывал бешеную популярность среди фермеров, жителей Запада и вообще всех, кто зарабатывал на жизнь скотоводством. Он мастерски владел искусством наполнения избирательного фонда.

И вот этот выдубленный временем, бессмертный, загадочный гном стоит перед ее трейлером, окруженный – как наконец до нее дошло – агентами Секретной службы. Она никак не могла сообразить, что ей следует делать – то ли убежать и спрятаться, то ли выйти и поздороваться.

Вскоре он уже стучал в дверь и ей пришлось принять решение. Она заколола волосы на затылке и открыла дверь. Но цепочка осталась на месте, и потому дверь приоткрылась всего лишь на несколько дюймов. Она обнаружила, что смотрит поверх этой цепочки в лицо Калеба Рузвельта Маршалла. Они были примерно одного роста.

– Спокойно, женщина, – сказал он, косясь на цепочку. – Я приехал не для того, чтобы сжечь крест на твоей чертовой лужайке.

Она закрыла дверь, сняла цепочку и открыла ее нараспашку.

– Сенатор Маршалл? – сказала она.

– Элеанор Боксвуд Ричмонд?

– Да.

– Убийца Эрвина Дадли Стренга?

– Ну...

– Самый острый язычок на Западе?

Она рассмеялась.

– Если позволите, я бы хотел кое-что с вами обсудить.

– Входите.

– Вам необязательно приглашать всех, – сказал Маршалл, захлопывая дверь перед носом у агентов.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – спросила она.