Уилл Макинтош - Фоллер

Питер залюбовался небом. Он открыл его для себя, всегда ясное, чистое и прекрасное, когда был еще ребенком и родители перевозили его из одного грязного района в другой. Чем ужаснее был городской пейзаж, тем больше времени он проводил, лежа лицом кверху. В магистратуре, когда его мысли распылялись в сотнях увлечений и направлений, он смотрел на облака, и они умиротворяли его. Однажды он изучал книги, посвященные облакам, и науки о них и нашел в интернете сообщество ценителей облаков. С тех пор этот веб-сайт стал его главной домашней страницей.

Как только он повернулся к компьютеру, зазвонил телефон. Это был Гарри.

— Ты смотришь новости?

Питер схватил со стола пульт.

— Тебе самому никогда не нравилось, когда кто-то начинал разговор с таких слов. Что произошло?

— Они бомбят Трансаляскинский нефтепровод.

— Что? Кто? — На экране телевизора появился густой черный дым, вздымающийся над нефтеперерабатывающим заводом.

— Русские. Мы на войне, Питер. Я думаю, только что началась Третья мировая.

Повернувшись, Питер увидел, что Мелисса сидит на корточках у своего миниатюрного Стоунхенджа, приложив телефон к уху и опустив голову. Он подумал, что она, наверное, плачет.

— Мне нужно идти. Я тебе перезвоню. — Он бросил телефон на диван и выскочил наружу.

Она плакала так сильно, что у нее прерывалось дыхание. Питер присел на корточки и обнял ее за плечи.

— Мы справимся. Страна уже переживала много войн.

Мелисса подняла голову.

— О чем ты говоришь?

— О войне. Разве ты…

— У Изабеллы обнаружен прион Петерсона-Янтца.

Питер подавил в себе желание заткнуть руками уши и убежать. Белла? Белла умирает?

— Как она могла его подхватить?

Мелисса вытерла нос кулаком.

— Каждый, кто приезжает в Мумбаи, его подцепляет. Они считают, что агенты Пакистана травят их пищу. — Обхватив руками шею Питера, она прижалась лицом к его груди. — Я не смогу этого вынести. Не смогу смотреть, как она умирает. Просто не смогу.

Питер крепко обнял Мелиссу, в его голове лихорадочно метались мысли. Он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но что сможет утешить ее в этот момент?

— Мне очень жаль. Я с тобой. Вместе мы справимся.

Это прозвучало очень скупо: словно горсткой песка останавливать прилив.

— Уго днем и ночью работает над своим лекарством. Он не подведет.

Мелисса кивнула и шмыгнула носом.

— Да. Мы не можем потерять Беллу. Просто не можем. — Расцепив руки на его шее, она отодвинулась и посмотрела на землю. — Что ты имел в виду, когда говорил, что мы переживем войну?

После новостей от Мелиссы Питер начисто забыл о звонке Гарри.

— Россия только что втянула нас в войну.

Мелисса закрыла глаза.

— Вот черт.

Две худшие новости, которые они когда-либо получали, пришли в одно и то же время.

— Где Белла сейчас?

— Думаю, что дома, — ответила Мелисса.

— Я пошел за ключами.

Из полудремы Фоллера вытащил приступ паники и ужаса. Возникший перед глазами образ был ярче, чем сон: его безжизненное тело, падающее в бесконечном небе, как мешок с мясом. Он пытался выкинуть эту картинку из головы, но она не забывалась и приносила жестокие мучения.

Его тело сгниет? Нужно быть на земле или под ней, чтобы начать гнить? Он представил свой скелет в свободно свисающем комбинезоне.

Горло сильно болело. От постоянного трения комбинезона боль не исчезала. Сделать что-то с этим было невозможно. Во многом умирать было легче, чем оставаться в живых.

Вдруг Фоллер увидел пятно, похожее на одну из мельтешивших мушек перед глазами. Только оно не мельтешило. Пятно на темно-синем фоне под ногами Фоллера не двигалось.

Он протер и открыл глаза. Пятно на том же месте. Фоллер посмотрел снова. Это было пятно размером с горошину, немного темнее раннего утреннего неба. Протерев еще раз глаза, Фоллер слегка похлопал себя по лицу и, убедившись, что проснулся, посмотрел в третий раз.

Он издал непонятный хрип, подразумевавший собой вопрос. Перед пятном промелькнуло облако. Он ждал, сердце стучало, словно заведенный маятник.

Появившись снова, пятно стало больше, его края выглядели уже более отчетливыми.

Оно продолжало расти в размерах. Фоллер пытался угадать, что это может быть. Птица, улетевшая далеко от мира? Однако птицы двигаются. Пятно же не двигалось, оно просто зависло в небе. Может быть, это был какой-то легкий предмет, брошенный из мира, к которому он приближался?

Когда пятно стало таким большим, что он не мог закрыть его большим пальцем руки, он понял, что это.

Это было какое-то место — земля.

До этого его сердце едва билось, но тут же затрепетало, когда иссохшийся разум понял, что приближается другой мир. Сухие губы растянулись в улыбке. Он засмеялся, но смех был больше похож на сухой хрип. Вселенная припасла потрясающий сюрприз на последние часы его жизни.

Может быть, вселенная — это гигантский круг, и если долго падать, то можно вернуться обратно в мир?

Земля продолжала приближаться и увеличиваться, и вот она сначала выросла с его кулак, а затем стала словно большая круглая тарелка — крышка люка. Детали были размытыми, но в конце концов Фоллеру удалось разобрать некоторые из них. Группы прямоугольников, судя по всему, были крышами. То тут, то там зеленые пятна. Голубоватая полоса и несколько разных синеватых кругов, должно быть, водоемы.

Чем ближе он подлетал, тем больше был уверен, что это не его мир. Это другое место.

Оно разделялось на участки. Две линии, проходящие примерно параллельно с одного конца земли к другому, создавали полосу по центру. Две оставшиеся стороны были разделены на неравные части.

Он задумался, должен ли он падать на эту землю и врезаться в нее, чтобы прекратить все это. Может быть даже, так будет лучше всего. Что сделают с ним и его парашютом люди внизу, когда найдут его тело? Фоллер взглянул на парашют. Этот предатель, этот неисправный ублюдок целыми днями бессильно трепетал над его головой.

Пока он молча проклинал его, неожиданно ему пришло в голову, что можно исправить парашют.

Фоллер потянулся и схватил стропы. Казалось, что он пытался подтащить к себе кита, а не парашют. Несколько дней назад эта задача его даже не привлекала. Взяв парашют в руки, он осмотрел мир, к которому достаточно быстро приближался.

Дрожащими пальцами, прищурив глаза, он изо всех сил пытался связать каждую из поврежденных строп — на два узла, затем на три, на четыре, надеясь, что на этот раз они выдержат. Затем снова присоединил зажимы. Не останавливаясь, он продолжал щелкать зажимами в воздухе, в глазах двоилось. Фоллер закрыл глаза и продолжил защелкивать на ощупь. Он не мог сложить парашют в рюкзак. Свирепствующий за спиной ветер сковывал движения. О том, чтобы снять рюкзак со спины, не могло быть и речи: ветер тотчас выдернул бы его из рук. Он перевернулся на живот и прижал сложенный парашют к груди. Не сгибать одну руку и обе ноги в порывистый ветер было мучением. Тяжело дыша, Фоллер медленно приближался к земле, будто пьяница, шатающийся из стороны в сторону.