Cи Джойнер - Немо восставший

Крамер открыл дверцу, и всех окутал воздух, пропитанный ледяной сыростью и зловонием старого просоленного мяса.

Вдоль стен гранитного тюремного коридора стояли бочки консервирующегося мяса, а с потолка свисали цепи для туш, каждая из которых заканчивалась большим крюком для коров и свиней. На каждом третьем крюке висели железнодорожные фонари, отбрасывавшие в узкий проход тусклый желтый свет.

Грант был полностью уверен, что эти фонари были зажжены только из-за него, и он, отталкивая их в сторону, стал пробираться сквозь этот холод, таща за собой больную свою ногу. Его голос гулким эхом отскочил от гранита: «Немо?»

«Последняя камера», ответил Крамер.

Дункан закашлялся от обилия соли: «Последний морозильник, вы имеете в виду, наверное. Вы хоть что-нибудь сделали, чтобы это место было хоть сколько-нибудь сносным для человеческого существования, а не для говяжьих туш?»

«Вот тут они напали на охранника». Крамер ткнул концом зонта в пятна красного цвета на полу. «Или, может, это кровь Немо».

Комендор-сержант рассмеялся себе под нос: «Можно только надеяться на это».

Немо лежал с поднятыми вверх руками, по-прежнему скованными кандалами, а рядом с ним какой-то старик-доктор, с седой бородой и в тюремной полосатой робе, дрожащими пальцами обрабатывал ему огнестрельную рану. Единственным источником света в клетке была свеча из свиного сала. Док вытащил из края раны последний фрагмент кетгута*, а затем отрезал его.

- - - - - - - - - - - - - - -

* Кетгут – нити, изготовленные из кишок мелкого рогатого скота и применяемые в медицине для швов и перевязки кровеносных сосудов. – Прим. переводчика.

- - - - - - - - - - - - - - -

Грант обошел гранитную плиту на катках и через узкий проход вошел в камеру Немо, некогда являвшуюся морозильником.

Старый док обмазал Немо швы, а затем нарвал чистых тряпиц вместо бинтов из груды ветхих рубах, лежавшей на койке Немо. У ног его лежала раскрытая полевая медаптечка армии конфедератов, в которой уже давно не хватало половины необходимых инструментов. Он встал, увидев Гранта, и бросил скальпель в миску с розовой водой.

«Работайте, работайте, доктор».

Немо покачал головой: «Да –– меня же нужно сохранить для виселицы».

«Как он?»

«Ему крупно повезло, господин Президент. Пуля застряла в одном из довольно твердых мускулов. А человек это крепкий. Надеюсь, я сделал все правильно, учитывая, что у меня не было возможности врачебной практики с того момента, как я попал в плен. Сюда меня притащила охрана».

Док вытер пот со лба тыльной стороной ладони, и Грант заметил застарелые синяки от цепей вокруг его запястий и шеи. Он сказал: «Я был в составе тех частей, против которых вы сражались у высот Чикасоу , сэр».

Грант сказал: «Тогда, помнится, вы определенно обратили нас в бегство».

Немо остался лежать на спине: «Ах, как трогательно. Бывшие враги пожимают друг другу руки. Если б я был под обезболивающими, я бы подумал, что у меня галлюцинации».

Дункан сказал: «Нет, вы не бредите».

«Да, боль уже сказала мне об этом», с трудом приподнявшись, ответил Немо. «Добро пожаловать в мой дом, господин Президент. Хотелось бы вас поприветствовать официально, но вы понимаете».

«Когда казнь?», спросил Дункан.

«Эээ, в среду», встрял Крамер, «ровно в полночь».

Немо сказал: «Ваше участие в этой процедуре сделает ее настоящим, знаменательным событием, генерал… – господин Президент. Думаю, г-н начальник тюрьмы будет чрезвычайно этому рад и горд».

Грант ничего не ответил, два возможность высказаться Дункану: «Осужденные на казнь обычно не общаются в последние свои часы с заключенными, которые будут жить дольше их».

«Это вовсе не из-за вашего прибытия. Наш замечательный начальник тюрьмы уже рассказал вам, из-за чего началось тут все это возмущение? У одного из самых старых заключенных есть правнучка, и девочке захотелось увидеться с прадедушкой. Но этот человек отказал».

«Террористу, швырнувшему бомбу в госсекретаря Сьюарда», сказал Крамер. «Никакие посетители к нему не допускаются. Это одно из условий вынесенного приговора».

Немо повысил голос: «Ему было уже за восемьдесят, и в отчаянии он забрался на вершину старой силосной башни и стал махать чепчиком этого ребенка».

Крамер сказал: «Я действовал в соответствии с решением судьи».

«Вместо того чтобы отговорить его, вы выстрелили ему в горло», Немо снова посмотрел на Гранта, «руками того самого юноши, который охранял вас, господин Президент».

Грант сказал: «И этому мальчишке придется жить с этим».

Дункан пожал руку старому доктору, отводя его к двери. «Господа, Президент прибыл сюда по конфиденциальному вопросу. Крамер, я правильно понимаю, что доктора отведут в камеру и будут обращаться с ним с должным уважением? И что все договоренности, достигнутые сегодня вечером, также будут соблюдаться?»

Начальник тюрьмы Крамер ничего не сказал, а лишь кивнул сержанту, стоявшему на страже в коридоре с охранниками. Перед тем, как выйти, он оглянулся и посмотрел на Немо, на кровь, проступившую у него на бинтах.

Вид раны вызвал у него улыбку: «Надеюсь, вы отметили, что этот человек получил всю необходимую медицинскую помощь».

Крамер вышел, и тогда Грант сказал: «Вы не удивлены моему приходу. В этом я вижу определенное высокомерие».

«На самом деле я этому удивлен, просто пуля мешает мне поклониться. Я уже привлекал ранее внимание президентской стороны, но я не имею в виду тот момент, когда я смотрел в жерло пушки. А почему здесь г-н инженер? Мистер Дункан, вы же не станете тратить свой драгоценный талант на проекты улучшенных виселиц, не так ли?»

Дункан ответил: «Эта встреча может закончиться столь же быстро, как и началась, тем самым приблизив вашу смерть».

«Мои извинения; боль, знаете ли». Немо как бы невзначай поправил узел на бинтах, сотрясая кандалами: «Вы предлагаете альтернативу?»

Немо внимательно посмотрел на Гранта, и Дункан сказал ему следующее: «По вашему мнению, как специалиста в этом вопросе, что произойдет, если кто-нибудь станет мешать свободной торговле между всеми морскими странами?»

«Несомненно, война. Которая охватит весь мир».

«Тогда вы также согласитесь, что это повлечет за собой разрушительные последствия».

«Да и пусть, мир туда и катится». У Немо дернуло в плече, когда он сказал: «Любому, даже умственно отсталому ребенку, известно, что политика правительств идет по пути разрушения. Но вам известны мои взгляды».

Грант взглянул на окурок своей сигары и бросил ее в ведро с парашей: «Я тоже мог бы процитировать тут «Искусство войны» [трактат Сунь-Цзи] , но я сюда прибыл не для грёбаных дискуссий».

Немо, казалось, собрался было при этих словах подняться, даже если бы ему это и не удалось: «То есть? Что вы хотите мне сказать, джентльмены?»