Cи Джойнер - Немо восставший

И корабль ответил. Его сердце забилось.

Немо почувствовал такой же ритм и у себя в груди, словно бившийся в унисон с Наутилусом. В механизмах послышалось внутреннее рычание, оно стало подниматься, усиливаться, превратившись затем в уверенный рев возродившейся силы, когда вокруг него ожили батареи, ослепляя все вокруг светом и энергией.

* * *

Бесконечные мили воды, с плывущей по ней спасательной шлюпкой, испепеляемой жестоким солнцем. Фулмер стоял в центре шлюпки, стараясь сохранять равновесие на сиденье и, бережно подняв Рэда к борту, погрузил его в небольшие, непрерывно плещущиеся о лодку волны. Последние несколько дней были особенно мучительными: мышцы Рэда превратились в высохшую бумагу под тем, что осталось от его лица и рук. Он пытался говорить. Шутить.

Фулмер некоторое время еще смотрел на волны, а затем отвернулся, еще до того, как тело опустилось под воду и исчезло.

Он откинулся на окровавленное сиденье, где лежал до этого Рэд, и вытряс несколько оставшихся капель свежей воды себе на язык, закрыв глаза на ослепительно яркое солнце, с абсолютной пустотой вокруг.

* * *

Немо поставил лазерную винтовку на специальную стойку, вмонтированную в стену его каюты. Нажатием изумрудной кнопки он открыл потайной гардероб, в котором висела его форма, тщательно отглаженная, с вышитым золотом девизом «Mobilis in Mobile» на нагрудном кармане. Он положил ее на кровать, перед тем как побриться над переносной раковиной.

Вытирая остатки пены и пар дыхания с зеркала, Немо в своем отражении уже больше не был заключенным.

Он подошел к большому чертежу Наутилуса у себя на столе, ослабив напряжение плафонов верхнего освещения, переключив их с одного цвета на другой, ослабив освещение схем субмарины и вновь водрузив на свое место портрет своей жены и сына.

Немо сказал им: «Я не забуду своей клятвы».

* * *

Джесс спрятался, забившись в темный угол жилого отсека, наверху последней койки в ряду, свернув в руках гарроту [прочная веревка, шнур, струна для удушения] . Он напряженно замер, увидев огромную фигуру китобоя, вошедшего боком в люк.

В слабом свете в руке китобоя мелькнул конец медного кастета с шипами-зубьями. Он пнул ногой койку, заглянув под нее, и проговорил: «Haere mai i roto i iti kirera!»

Джесс подумал, что ему послышалось слово «белка» («kirera») на этом языке, и он крепче растянул шнур между кулаками. Застыв неподвижно на месте и дав возможность китобою подойти к следующей койке, на которую он набросал подушек, укрыв и подоткнув их одеялами.

«Kierra?»

Китобой наклонился, подняв кулак с шипами, намереваясь сокрушить череп спящего Джесса. Он ударил. В подушки, из которых взметнулись лишь перья. Джесс выскочила из угла, набросив шнур на толстую шею китобоя из-за спины и затянув его.

Китобой бешено схватился за гарроту, с трудом стараясь взглянуть на пальцы Джесса и пытаясь ухватиться за них. Локтями он стал резко и сильно наносить удары Джессу в ребра. Схватившись, как борцы в жестокой драке, они оба упали.

Джесс растянулся на полу, китобой оказался на нем, всей своей массивной тушей угрожая раздавить ему грудь в пыль. Китобой сунул кастет под шнур, поймав его, и стал пытаться его разорвать, а Джесс тем временем хоть и задыхался, но продолжал сжимать концы удавки, услышав, как китобой стал выдыхаться. Высунув свой обезьяний язык.

Джесс почувствовал мокроту изо рта китобоя у себя на руках, когда тот взвизгнул: «Каатау!»

Каатау, его брат-близнец, появился в люке с мачете в руках. Неуклюже ввалившись, он сделал два шага вперед. А затем остановился. Лицо его брата стало превращаться в маску смерти.

Джесс еще крепче затянул гарроту, подчеркивая свои слова: «Он сюда заявился, искал меня, а теперь ты с этим своим ножом! Брось его, или голова у него отлетит от туловища быстрее, чем пробка от виски! Все понял?»

Каатау увидел, как от нехватки кислорода из вены на шее его брата выползает фиолетовый цвет, покрывая щеки, а глаза его закатились.

«Ты ничего не сможешь сделать!», вскричал Джесс.

Через корабельную внутреннюю связь приливной волной по всему Наутилусу разнесся командный голос: «Это капитан Немо. Всему экипажу доложить со своих постов. Приготовиться отдать швартовы! »

Каатау посмотрел на Джесса и сказал: «Я понял», а затем выронил мачете.

Джесс дождался, когда оно грохнулось на пол, после чего снял шнур, который теперь был залит кровью изо рта и носа китобоя. Он ногой отшвырнул китобоя от себя, массивная туша которого повалилась головой вперед, задыхаясь и глотая ртом воздух, что есть мочи.

«Вы намерены и дальше маяться этой херней?», спросил Джесс, вырвав из рук китобоя кастет, а затем схватив мачете.

«E kore ahau e matau» [«Не знаю»] . Каатау ухмыльнулся.

Джесс надел кастет на свой кулак: «Значит, снова попытаетесь перерезать мне глотку, правильно?»

Голос Немо: «Всей команде доложиться!»

«Я вернусь, за этим кинжалом», сказал Каатау, по-прежнему скаля зубы.

* * *

Океан вокруг спасательной шлюпки теперь превратился в нескончаемые мили мрака, разбавленного бриллиантами, рассеявшимися на поверхности: накатываясь, течения смешивались друг с другом, в них отражалось ночное небо, и дробился тусклый свет луны.

Фулмер, щурясь в этих слабых искорках света, пытался отыскать флягу, которую он швырнул под опору уключины весла, подальше от самого себя, чтобы у него не возникало соблазна выпить все оставшееся. Он пошарил у края, и нашел там флягу, влажную со всех сторон.

Фулмер вытащил ее оттуда, и вода из дыры на дне капнула ему на руки. Он выпил то, что оказалось у него в ладони, хлюпая, все, что смог.

Он перевернул флягу, перебравшись туда, где лежал раньше Рэд. Там до сих пор лежали клочья его окровавленной рубахи. Он уселся там, заняв его место, и поднял флягу надо ртом, чтобы поймать последние капли. Грубый мешок, крепко завязанный, лежал у его ног, механическая тварь внутри него до сих пор еще двигалась. Хотя и еле-еле.

Фулмер прислушался. Лишь одна плещущая вода билась о спасательную шлюпку, иногда наклоняя ее, погружая в воду или набрасывая небольшую волну. Небо прояснялось, тучи рассеивались, и за ними на небе появлялось все больше звезд.

«Да славят Господа отправляющиеся на кораблях в море».*

- - - - - - - - - - - - - - - - -

* Ветхий Завет, Псалом 106: «Отправляющиеся на кораблях в море, производящие дела на больших водах, видят дела Господа и чудеса Его в пучине». – Прим. переводчика.

- - - - - - - - - - - - - - - - -

Фулмер рассмеялся, сначала тихо, а затем громче, перевернув опустевшую флягу. Он всегда считал эти слова бессмысленными. Просто какими-то пустыми фразами, чтобы было что сказать над усопшими, и теперь он вынужден был произнести их над самим собой. Он снова засмеялся, дождавшись, когда голос его разнесется над водой и исчезнет, чтобы затем подумать о чем-то другом. Прежде чем опустить голову на окровавленное место, где до этого лежал его друг.