Ян Вирин - 23-й век

Единственным различием между скафандрами двух присутствующих, являлись жёлтые значки на погонах. У первого был один значок — небольшая звёздочка, а у второго — целых три.

Нетрудно было заметить, что первый был чем-то озабочен, в то время как второй соблюдал спокойствие и непоколебимость. Первого что-то мучило, беспокоило. Он смотрел куда-то в вечернее небо, как будто пытаясь что-то разглядеть.

— Скоро мы её увидим — вдруг произнёс он, не оборачиваясь к своему товарищу.

Опять наступила тишина — слова первого не оказали на второго никакого влияния — он оставался таким же уравновешенным и спокойным.

Вообще, скафандры на людях свидетельствовали о том, что их владельцы или частенько выходили наружу, или немало путешествовали в космосе.

Но так как наружу выходили только рабочие и полицейские, а эти двое не принадлежали ни к первым и не ко вторым, то можно было довольно-таки уверенно предположить, что они покорители космоса.

А так как только два космических тела, помимо Марса и ККА, были заселены, то речь могла идти только об естественных спутниках Марса. Оба эти спутника официально принадлежали правительству Марса, но на самом деле никто не знал, что именно происходит на них, и кто их настоящий хозяин.

Некоторые говорили, что на этих спутниках проводятся всевозможные испытания новейших типов оружия — усовершенствования плазмо-пушки и лазерных пистолетов. Так же считали, что оба спутника по-настоящему принадлежат КОЛМу.

Другие говорили, что ККА выкупила эти спутники для заселения. Что ККА собирается построить на них артификальную атмосферу, и перенести туда всё свое оборудование и людей с орбитальной станции.

Так же были слухи о том, что на этих спутниках идёт скрытная война между правительством Деккора Кунителли и Сенатом.

Никто не знал, откуда берутся такие слухи. Ведь ни у кого, кроме некоторых лиц, не было разрешения от правительства на посадку на них. И всё равно об этом разговаривали везде… на улице, в клубах, в барах.

Можно было услышать споры о потерях армии Сената… Можно было услышать так же о новых взрывах, которые якобы видели самостоятельные астрономы через свои телескопы.

Одно было ясно — тайна окутывала эти спутники. Правительство не давало никакой информации о них ни прессе, ни телевидению. Оно что-то скрывало, но что? Никто толком не знал.

Первый человек в чёрном повернулся ко второму и спросил:

— Тебя это не беспокоит?

Он был высокого роста. Четкие формы лица, несколько орлиный нос, сверкающие глаза… у него было лицо бойца. Кислородная трубка висела на застежке и болталась с каждым его движением. Он опять обернулся к закату, не дождавшись ответа от собеседника.

— Конечно… конечно я обеспокоен — наконец-то произнёс второй. Трудно было поверить в правдивость его слов, так как его лицо было совершенно спокойным.

— Ренукетус, ведь ты знаешь, что я беспокоюсь так же как и ты… у нас одна цель.

Какое странное имя… Ренукетус. Людей с похожими именами можно было сосчитать по пальцам, хотя на Марсе уже было десять миллиардов человек.

Да, десять миллиардов — рост был огромен. За последние тридцать лет популяция на Марсе возросла на целых четыре миллиарда.

— Я этого не вижу! — вдруг обернувшись к нему рявкнул тот, кого звали Ренукетус — Я вообще не вижу у тебя никаких эмоций! Ты что, робот!? — разгневался он.

Второй, заметив как Ренукетус положил свою руку на кобуру лазерного пистолета, вытащил свой и спокойным тоном сказал:

— Мальчик, тебе надо успокоиться, а то тебе долго не прослужить в ЧМ, и не потому, что тебя выгонят, а потому что я продырявлю тебя и твой скафандр моим пистолетом, ты понял?

Эти слова повлияли на Ренукетуса и он стих. Опустил голову и опять обернулся к окну. Второй, тем временем, убрал пистолет в кобуру и уселся поудобнее.

Солнце уже зашло, и теперь в комнате было совсем темно.

— Свет — сказал Ренукетус, и в комнате зажглась лампа. Её мягкий свет осветил комнату, и людей находившихся в ней.

Ренукетус был молод. Ему можно было дать все двадцать четыре, хотя ему было всего лишь двадцать. Совсем недавно он вступил в ЧМ и уже пользовался непоколебимой репутацией. Об этом говорила звёздочка, сверкающая у него на плече — высокое звание для такого молодого офицера.

Он был физически силён и вспыльчив как бык. Малейшее раздражение побуждало его браться за пистолет, и он не любил таких спокойных и невозмутимых особ, каким был его собеседник.

— Извини. Сандемо… я просто… чёрт! — Ренукетус прервался и, усевшись на диван рядом со своим товарищем, вновь заговорил:

— Но мы же получили вчера от него сигнал, значит программа сработала, верно?

— Да.

— Что же тогда случилось…?

Они оба окунулись в молчание, опустив свои головы.

Спустя мгновение, Ренукетус заговорил в отчаянии:

— Ведь ты так точно вычислил ту лекцию, которую он должен был преподавать. ИНДУКЦИЯ! Вот какое странное слово… и подумать только, что это словечко включило нашего агента там, на орбите, в ККА.

— Ренукетус опять подошёл к окну и теперь, отчетливо видя ярко-сверкающую ККА, сказал:

— Вон она, красавица…

Сандемо медленно встал, и подойдя к нему, сказал:

— Да, всё сработало, но наверное произошло что-то, что мы не предусмотрели…

— Мы предусмотрели всё! — опять впадая в ярость, выкрикнул Сандемо.

— Нет — спокойно ответил ему Сандемо — если бы предусмотрели всё, ККА была бы уже нашей, Ренукетус

Мишель позавтракала. Сделала она это машинально, так как не любила завтракать. Это отвращение к завтракам появилось у неё с момента возникновения станции. Здесь, на орбитальной станции, завтраки были ужасными, так как есть было нечего. Только сухие пайки, да разные витаминизированные добавки.

О свежих фруктах и овощах жители ККА уже давно забыли, так как полёты на Марс проводились строго по необходимости, и привозить фрукты и овощи на станцию было бессмысленно. Только в сушеном виде могли жители станции отведать плоды деревьев.

Выращивать деревья в артификальных лабораториях — сущая трата финансов, итак не достающих у ККА, так было решено комиссией, занимающейся вопросами улучшения питания на станции.

Утром жевать эти сухари, — думала Мишель — какая мерзость! Как она скучала по тем временам, когда она жила на Марсе…а ещё больше по тем временам, когда она жила на Земле. Той зелёной планете, полной фруктами, овощами и другими объедениями, которых к её большому сожалению не было здесь.

Как жаль…

Она сразу же вспомнила отца… Тома Риверса… Того, кого её мать бросила. Зачем?. Иногда ей казалось, что лучше бы она прожила совсем немного с её отцом, чем жить всю жизнь без него. Но такие мысли отбивали у неё желание работать, а работать надо обязательно!