Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

— У меня всё.

Тритий кивнул и обратился к сыну:

— Тропка, подай-ка карту.

Пока убирали со стола и расстилали карту, Даута сидел настороженно, замерев, ничего не понимая. Он ожидал разговоров, вопросов… согласия, наконец. А они карту расстилают. Зачем? Сейчас популярно, на пальцах покажут, куда ему идти?

— Ну что ж, — сказал Отец Тритий. — Время пришло. Созрел твой личный интерес.

Сухой, тонкий палец прижал точку на карте.

— Вот здесь, Владимир, — сказал Тритий. — Здесь ты будешь строить свой исследовательский центр.

Владимир Даута проглотил язык от неожиданности и взглянул на карту внимательнее. Попробовал прочесть названия населенных пунктов, или рек, или горных хребтов — ничего этого нет: ни рек, ни городов, ни хребтов. Тоненький ручеек без названия и круглые черные лужи по всей карте.

— Что это? — спросил Даута.

— Попигайская астроблема, — любовно ответил Тритий.

Дауте показалось, что он ослышался. Таких названий не бывает.

— Прошу прощения?

— Да, Владимир, — улыбнулся Отец Тритий, — сначала непривычно. Это далеко на Севере. — Тритий вздохнул. — На Рассоху и Пестрые Скалы нас не пустили, строить будешь восточнее.

— Подождите, — взволнованно сказал Даута, приглядываясь к карте. — Это ведь за Полярным кругом?!

Разулыбался Евстроп:

— Точно!

— Но… но я хотел на Юге, где тепло.

— На Юге тепло, верно, — согласился Тритий. — Но нам нужно заселить Попигай-реку. — Он обвел своим птичьим пальцем кусок Севера. Полководец, блин! Какой дурак поедет на Север?! Кто будет работать в исследовательском центре?! Пингвины? Или белые медведи?

Задачу Дауте поставили следующую: найти людей для заселения будущей Попигайки — попигайской автономки.

— Кто название придумал? — спросил Даута.

— А что?

— Если меня спросят где я живу, мне придется сказать: «В Попигайке». Слышите, какой звук? Не так поймут. А коли позову туда жить, так не поедут.

Евстроп крякнул и почесал ухо. Даута перевел взгляд на него.

— Твоя работа?

— Это временное. Может тогда — Попигаец?… — сказал Евстроп и, подумав, махнул рукой. — Переназови, как хочешь.

Даута сложил сверху на Евстропа гордый взгляд и, мысленно уже борясь с ледяными ветрами, сурово произнес:

— Я оставляю название прежним. Мы, попигайковские, шуток над собой не терпим.

— Юмор — это хорошо, — прокомментировал Отец Тритий этос исполненной миниатюры. — Пригодится.

В общем, будущее автономное поселение решили назвать еще проще: Попигай. Группа северных автономок создается для блокирования добычи ископаемых, для консервации. По закону нельзя вести добычу вблизи постоянных населенных пунктов. Людей должно быть больше двух тысяч — такое поселение уже не сковырнуть и не переселить законными способами.

— Как им не стыдно?! — воскликнул Даута. — Приходится защищать ресурсы такими методами.

Евстроп хмыкнул:

— Иначе не выйдет. Совесть — это для «своих», а «чужих» можно объединить только законом.

— Ну да. Закон или совесть. Свои или чужие.

Тритий пригладил бороду. Он следил за разговором, не вмешиваясь. Даута закончил мысль неожиданно:

— Я, кажется, понял, почему некоторые считают космополитов предателями. Ну… почувствовал.

Тритий негромко рассмеялся.

— Ладно, — сказал он. — Продолжим.

— Да, — сказал Даута. — Мы остановилось там, где мне надо найти две тысячи сумасшедших, готовых умереть на Севере.

— Ну нет, умирать там ни к чему. Ротация предусмотрена. И все две тысячи тебе искать не нужно. Давай-ка перейдем к деталям.

В деталях выяснилось, что автономка будет специализироваться на вычислительных расчетах и хранении информации, на геологической разведке, на археологических исследованиях и, как жаждет Даута, там будут проходить исследования, нацеленные на восстановление молодости человеческого тела.

— Твоя задача — организация медицинского обеспечения жизнедеятельности поселения в две тысячи человек.

Первая неделя пролетела, казалось, за час. Отец Тритий подобрал специфическую команду структурных исполнителей. У каждого был свой интерес, у каждого душа болела за общее детище. Не обходилось поначалу без шумных споров и даже ругани, но Тритий и Евстроп срабатывали как цемент среди камней — команда организаторов слаживалась. Дни проходили в планерках и совещаниях. Пока еще только «на бумаге», но росло и обретало объем новое поселение.

Дальше дело вошло в колею. У каждого четко очертился круг обязанностей, все занялись подготовкой к строительству Попигая. Планерки происходили теперь раз в неделю. Весна вошла в силу, деревья распустили молоденькие нежно-зеленые листочки, а в Ирбочке начали возводить пятиэтажный дом для временного проживания — здесь будут собираться партии для отправки на Север.

Строительство Попигая еще не начиналось. Ждали июня, когда вскроется Попигай-река. А сейчас там стоит лишь временный лагерь.

С медиками Дауте оказалось на удивление легко, нашлись сразу — уникальные люди, не надо уговаривать, готовы хоть у черта на рогах людей лечить. С оборудованием тоже нет проблем, если ты при деньгах. А вот для исследовательского центра по омоложению найти ученых оказалось непросто — избалованные оказались люди, теплолюбивые. То полярную ночь не любят, то медведей боятся, то удаленно и за деньги хотят работать. За деньги…

Лурасеев зато не отказался, сразу согласился ехать. Если бы не он, не найти бы Дауте вообще никого. Но всё равно — медленно ученые подбирались. Уже осень, уже Попигай построился, закрутилось там всё, а здание исследовательского центра стоит пустое — нервирует Дауту безлюдными комнатами и гулким эхом в коридорах. Еле-еле, лишь к зиме, насобирали двадцать человек.

Работа по омоложению не клеилась совсем. Год прошел, уже снова зима наступила, а результатов нет. Да и плана исследований, говоря откровенно, нету. Тыкаются, кто во что горазд, как слепые кутята. В стороне от генеральной линии наисследовали с анабиозом, к примеру. Но это всё не то. Начали ученые уставать, выдохлись, чаще стали брать отпуска на Юг.

Один позвонил оттуда и сказал, что не вернется. Нашел себе другое занятие, предатель.

— Что делать будем? — спросил Лурасеев удрученно.

Они с Даутой шли по скрипучему снегу из лаборатории в жилой модуль. Темно, звезды на небе, хотя по часам сейчас обед. Боже, как Солнца не хватает! Даута пнул сугроб. Разлетелся во все стороны снег. Снежинки, оседая, холодно засверкали в свете фонарей.

— Не сдаваться будем, — буркнул Даута в ответ. — Надо сосредоточиться на прибыли. Меняем парадигму.

— Что-то новенькое, — с горькой усмешкой сказал Лурасеев. — Ты что задумал?

Даута остановился, набрал воздуха и мощно выдохнул. Струя белого пара вылетела словно факел.