Франсуа Делоне - Нельзя оставаться людьми

Познакомился Даута с зарубежными специалистами. Есть и там люди, работают над проблемой. Пообщались, поделились осторожно опытом. Мало. Надо открывать филиалы в городах. Потихоньку взялся Даута за филиалы. За два года, еще два кирпича разыграли. Отломились от тех кирпичей крошки, попали в руки Дауты. Получился сначала один филиал, потом еще один. Снаружи — вообще красота! Ученые наступают на старение единым фронтом! Скоро! Только дармоедов среди этих «ученых» полно. Показуха сплошная — всё по плану. Приходится терпеть.

В телевизоре на ток-шоу полемика:

— В природе разума заложена смерть. Разум не развивается без смерти.

— Нет. Не только смерть мотивирует. Мотиваторов к развитию много. Разум может вообще любую абстракцию сделать чувственной, понятной, наделить смыслом.

— А я бы еще добавил, что смерть — никакой не мотиватор, она в основном демотивирует людей.

Правильно, об этом надо не молчать, разговаривать. Надо спорить. Почаще и побольше.

В Ирбочке умер Отец Тритий. Поехал Даута на похороны. Встретился с Евстропом. Тот постарел, осунулся. Сели, как прежде, в столовой, с чаем. Только теперь уже без Трития. Вдвоем. Посидели, повспоминали Трития.

— У меня стала получаться регенерация, — сказал Даута.

Евстроп посмотрел непонимающе, хмуро и отстраненно. Смысл начал доходить, брови полезли вверх, дернулась седая пушистая борода. Он переспросил ошеломленно:

— Что у тебя начало получаться? Регенерация?!

— Пока только на мышках, — добавил Даута. — Приходится секретничать.

— Вовка! — воскликнул Евстроп. — У тебя?! Начало?! Получаться?!

Он откинулся на спинку и посмотрел на Дауту, как на чудо. На постаревшем лице появился румянец, в глазах заблестели слезинки.

Голос Дауты задрожал:

— Рано, Тропа. Еще очень рано радоваться. Это только первый шаг, — сказал он. У него тоже потекли слезы. Он утер их и с шумом выдохнул.

— Дорога в тысячу миль, Вовка…

— Да, знаю, «начинается с первого шага»… Давай палец тебе восстановим?

Евстроп поднес к глазам пятерню с одним искусственным пальцем, посмотрел на нее, будто прощаясь, потом улыбнулся и тепло сказал:

— Давай, Вова.

— Надо бы тогда тут где-нибудь под боком лабораторию организовать. Ребята хорошие есть, денег вот нету.

— Давай в Ирбочке, — предложил Евстроп.

— А просочится?

— Хватит их бояться, — Евстроп хмыкнул. — В Ирбочке.

Дальше сидели уже веселее. Разговаривали о всяких разностях, смеяться начали.

— Как там Фрида? — спросил Евстропий. — Не собирается возвращаться?

— Нет, не собирается. Я там без нее, как без рук.

Попрощались. Даута улетел обратно в столицу, отправил к Евстропу пятерых молодых специалистов. Тот устроил им исследовательский рай в Ирбочке — организовал лабораторию. Палец восстанавливали полгода. Получилось. Евстроп самолично примчался в столицу — махал Дауте перед лицом свежим пальцем и радостно пританцовывал. Лабораторию в Ирбочке оставили: ребята прижились, и работать удобнее — не надо при каждой проверке под стол результаты прятать.

Даута ходил по краю. Рано или поздно это должно было случиться. Вот и случилось. Он сидел в кабинете, подписывал бумажки. Завибрировал телефон.

— Алло, это от Эдика, — раздался в трубке грубый голос.

— От какого Эдика? — спросил Даута.

— Эдик сказал позвонить и сказать што… они с шефом предупреждали. Началось.

— Это всё?

— Всё, — выплюнула трубка.

— Спасибо, — коротко ответил Даута и отключил связь.

Он встал и прошелся по кабинету, собираясь с мыслями. Встал посередине, бросил прощальный взгляд вокруг и вышел в приемную. В приемной сидела Фрида и что-то делала в компьютере.

— Фрида Владимировна, пройдемте со мной.

Она без разговоров последовала за Даутой в коридор. Как всегда стройная, подтянутая, на высоких каблуках.

— Что-нибудь случилось? — спросила Фрида.

— Да, Фрида Владимировна, всё случилось, — ответил Даута. — На выход. Только спокойно и без суеты. Отправьте красный код, пожалуйста.

Спокойным шагом цокая к лифту, Фрида водила пальцем по экрану телефона, а Даута пытался созвониться с Ирбочкой. Телефон Дауты уже не работал. Нажимая на кнопку лифта, он спросил:

— Ну как?

— Нет связи.

— Не успеваем, значит. Фрида Владимировна, положите пожалуйста телефон на пол. Эти аппараты нам больше не нужны.

Двери лифта разошлись в стороны с мелодичной музыкой. Даута уже занес ногу, чтобы шагнуть. И тут Фрида включила свой коронный испуганный голос:

— Ой, Вовочка! Не надо бы туда входить!

— Ага, — спокойно отреагировал Даута. Взяв ее за руку, он пошел дальше по коридору, дерзко заглядывая в объективы видеонаблюдения и переходя на бег. Фрида Владимировна, увлекаемая Даутой, неуклюже бежала следом, громко царапая металлическими набойками каменный пол и, время от времени, ойкая. Они сбежали по лестнице на один этаж, пробежали немного по пустому коридору, завернули за угол и остановились перед обычной дверью в подсобку. Окружающая тишина никак не гармонировала с решительными физическими действиями и быстрым бегом по коридорам. Никакой опасности видно не было — ни шума, ни людей. Однако Даута спешил. Не пробуя открыть, он с размаху высадил хлипкую дверь плечом. Сверху бесшумно заморгал маленький красный огонек.

— Вот так еще можно отправить красный код, — поглядев на огонек, сказал он и потащил Фриду внутрь.

Через два часа они шли по тихой улочке на окраине. Вечер. Лето. Вокруг стоят обветшалые двухэтажные дома, красного кирпича. Асфальт на тротуаре местами отсутствует, вместо него утоптанная сухая тропинка. Ямы на проезжей части кое-где засыпаны щебенкой. Глушь. Даута на ходу пытался звонить с нового телефона. Евстроп не отвечал, ребята не отвечали — никто не отвечал, все абоненты вне зоны действия. Он аккуратно положил засвеченный телефон на землю — кто-нибудь подберет.

Они завернули во двор одного из домов и подошли к припаркованной машине. Даута подергал ручку. Закрыто. Тогда он подобрал камень и разбил дверное стекло. Сигнализация не сработала. Он пригласил даму внутрь и, поковырявшись с замком зажигания, завел двигатель без ключа. Редкие прохожие с любопытством оглядывались и проходили мимо. Никто не возмущался. Даута газанул погромче, усмехнулся и тронул машину с места.

Еще через час они сидели в засаленной съемной почасовой квартире и мрачно ужинали беляшами перед телевизором. Тусклый свет, серый низкий потолок, грязные обои. По телевизору новости. Про Ирбочку. На экране толпа разношерстных фанатиков скандировала слово: «сатана». Мелькали плакаты с надписями: «Душа и дети». Бритоголовые подростки вместе с полоумными бабками в платочках, роняя пену, собирались ломать ворота внутреннего периметра. Даута смотрел молча, механично жуя. Фрида тихонько причитала.