Виктор Антоненко - Охота на бога

— Извольте… — Василий раскрыл журнал, полистал и задержался на последней записи, исполненной плохо читаемым врачебным почерком, — смотрите сами. Поступление… 22 августа этого года. Прасковья Егоровна Бужарова, 1916 года рождения. Смерть от колото-резанной раны в область печени.

— Живут же люди! — Антоний с нескрываемым интересом ознакомился с неряшливой записью. — Мне всегда казалось, что в таком возрасте печени уже не бывает.

— Обалдеть, — по-своему резюмировал удивительный феномен Бусин.

— Вот у кого надо учиться искусству выживания, солдат, — дал дельный совет подчиненному Антоний и, пролистнув пару страниц назад, обратился к Василию: — Что… ошибка исключена? Может, смежник напутал?

— Здесь хоть и морг, но всё как в аптеке, — убеждённо заверил Василий.

— А где вы разместили самых свежих постояльцев? — выведывал Антоний.

— Желаете взглянуть? — любезно предложил Василий.

— Конечно, лучше сто раз прочитать про труп, чем один раз увидеть, — изрёк краткую сентенцию Антоний, — но… я не брезгливый. Ведите на опознание, доктор.

— Пожалуйста, — Василий повёл настойчивых визитёров в хранилище трупов.

— Антон Николаевич, — жалобно заныл на полпути Бусин, — можно я не буду. Чего-то мне муторно.

— Иди, всхрапни, — великодушно соблаговолил Антоний, — минутку другую…

— Есть! — Бусин вприпрыжку вернулся в утлую коморку с мягким велюровым креслом.

«Как же я не подумал! — осенило Антония. — Почему, собственно, он должен был непременно разбиться насмерть? Сейчас лежит себе пластом в какой-нибудь заплёванной больничке и благодарит судьбу за подаренные страдания. Тогда, как говорится, из двух зол, если они одинаковы, выбирать не приходится».

Василий открыл дверь покойницкой и щёлкнул выключателем:

— Пожалуйста.

Антоний прошёл в хранилище: на низких металлических стеллажах мертвецкой свободно в ряд покоились тела недавно умерших; номерки на ногах красноречиво свидетельствовали о том, что свою жизнь они уже прожили.

— Это и есть кузница вашего счастья? — Антоний огляделся.

— Что-то вроде того, — засмущался Василий. — Здесь, знаете ли…

— Знаю, — угадал Антоний. — Всё знаю.

«…Да, теперь набегаюсь за этим подранком, — отвлёкся от диалога Антоний, оглядывая ещё нетронутые тленом тела бывших жителей районного центра. — Рано я его похоронил. Порадую старика».

— Всё у вас будет, — уверенно предрёк Антоний, доставая из кармана стодолларовую купюру, — и ординатура, и аспирантура. Надеюсь, вы не станете в судебном порядке взыскивать с меня упущенную выгоду?

— Что вы, Антон Николаевич, — Василий мысленно вычел из обещанной мзды недостающее и со смешанным чувством сожаления выдохнул: — Понимаю…

«Если бы, — пронеслось в голове Антония, — то в этой общественной гробнице на одну мумию стало бы больше».

— В таком разе, не буду вам боле докучать, — Антоний вежливо откланялся и позвал Бусина: — Алексей Алексеевич!

Из конца зала со стороны фанерной перегородки послышался грохот падающего кресла:

— Я-а!..

— Уходим! — оповестил присутствующих Антоний, направляясь к выходу.

На улице Бусин запоздало пособолезновал, подобрав не самые удачные слова:

— Ну как там, ваш брат-то?

— А чего ему сделается? — Антоний, постарался сохранить выбранный Бусиным стиль. — Он и при жизни-то мало болел…

Со стороны кустов раздался хруст ломающихся веток, и из шелестящей темноты навстречу полночным посетителям скудельного дома, ломая боевой строй, высыпали недружелюбно настроенные Сурогины.

— Кто это? — встрепенулся Бусин.

— Дикая дивизия, — отступая назад, Антоний предусмотрительно сунул руку под полу пиджака: поближе к трофейному оружию. — Правило первое. Вблизи неудобно целиться…

— Нехор-р-рошо!.. Антон Николаевич! — во всеуслышание огласил претензию Прохор, взмахивая зонтом, как шпагой. — Своевольничаешь! Может, передумал?! А-а?! Так ты не томи…

«Прибрали-таки, — закралось в душу Антония. — Мёртвого? Живого?»

— Прохор Матвеевич, — ласково пропел Антоний, плавно снимая предохранитель, — я своего слова не нарушал…

— Не нар-р-р-уша-а-а-л?! — пророкотал в гулкой тишине обихоженного дворика колоратурный бас Прохора. — Тогда чего полез, пакостник?! Не утер-р-рпел?!.

— Я же должен был удостовериться, — Антоний нежно нащупал курок пистолета. — Деньги-то немалые.

В это время Тимофей, подцепив пальцем кожаный темляк, вытянул из рукава самодельную удавку, смастерённую из тонкого металлического троса, и уже приготовился затянуть на шее конкурента смертельную петлю:

— Проверял он его! На прочность, что ли?!

— Я таки просто изнемогаю от вас, коллега, — хорохорился Антоний, пятясь назад. — Вы же мне своими инсинуациями всю нервную систему расшатаете…

— Ты зачем его с балкона сбросил?! — Прохор угрожающе приподнял остриё зонта.

— Я-я-а?!! — Антоний, как смог, выжал на лице маску неподдельного удивления и возмущения, едва-едва заретушировав ею мелкое подрагивание под глазами и на губах. Он знал, что зонты валгаев — это не только защитные экраны от кинирийских генераторов, часто замаскированных под обычные предметы: наручные часы, брелки, сотовые телефоны и т. п., способные излучать психотронные импульсы невероятной мощности и парализовать работу нервной системы любого живого существа. Иногда, помимо прочего, валгаи встраивали в зонты самострелы убойной силы: механические однозарядные устройства, стреляющие отравленными иглами. — Причём здесь я? Спросите ведуна. Чего он у вас на балконе голышом разлёгся? Загорал? Млешак его как увидал, так и брякнулся через перила… с перепугу…

«Вражья сила! — с замиранием сердца думал Антоний. — Так и метит в глаз. А ведь стрельнет, поганец!»

— Хочешь сказать, — Прохор отвёл зонт, — ты к нему так, чайку попить забрёл.

— За дураков нас держишь, — шагнул вперёд Никодим.

— Да он насмехается над нами, Проша! — негодующе взвыл Тимофей, потрясая стальной петлёй.

— Ну-ка, подвинься, чучело замороженное, — Никодим вплотную подступил к Антонию и плечом оттеснил Бусина. — Смотри-ка, с охраной ходит.

— А ну цыц! — приструнил разгорячённых родственничков Прохор. — Ты чего там за пазухой мнёшь? Сердце схватило?

— Да с вами, лешими, — обиженно просипел Антоний, выпрастывая руку из кармана, — не то, что сердце… инсульт скрутит. Наговариваете тут напраслину всякую.

— А сюда чего припёрся?! — опять встрянул Тимофей. — Ась?!. — от нетерпенья пустить в ход орудие убийства он буквально не стоял на месте: то с одного бока забежит, то с другого; глаза страшные, безумные.

— Я шо-то плохо не понял! — с вызовом бросил Антоний, обращаясь главным образом к Прохору. — От чьего честного имени уполномочен этот нервнобольной? Я деловой человек. Товар лицом показать надо. Может, негодного подсунуть хотите? Вас сейчас не разберёшь. То нянькаетесь с ними, как с детьми малыми, то ведунами пугаете, да так, что они у вас потом с балконов на людей кидаются.