Виктор Антоненко - Охота на бога

— Тьфу, тьфу, тьфу…

— Тебе за державу-то не обидно, генерал?! Оперативную информацию об этих бонзах уже складывать некуда. Наоткрывают фирм-однодневок на родственничков и сливают туда половину госбюджета… кредиты, субсидии… А после банкротятся… к едрене-фене. И так в год по два-три раза. Любой второгодник-двоечник из пятого класса, уж, наверное, что-нибудь поинтересней придумал. Дипломами докторов всяких там экономических наук за пучок пятачок обвешаются с ног до головы и такие умные рожи по телеку скорчат — смотреть тошно. А того, что степень свободы обратно пропорциональна количеству потребностей, усвоить не могут.

— Чего ты завёлся-то?..

— А ты чего? Наводишь мне здесь тень на плетень. Выкладывай свою военную тайну или раскошеливайся. Какая у них сейчас такса на включение в партийные списки по госдуме?

— На те или на эти выборы?.. — Грумов замялся. — Не утрясли пока. Ты же знаешь, чего мне надо. Постой… а тебе-то зачем?

— А, может, я тоже в лучах славы искупнуться хочу, — Медунов недовольно скривился. — Шучу. Заруби себе на носу, наша главная цель — млешак. Поймаем — будет тебе комитет в думе по вопросам внешней политики. Там этих закрытых бюджетных статей!.. Как в сору ройся. Всё твоё! Через год в первой десятке богатейших людей мира красоваться будешь. Так что давай, не жадничай…

— Ты не врубаешься, Борь. Политика — это, как сырой порох. Сначала, вроде, ничего, а потом… не заметишь как подсохнет — одна искорка и… бабах!..

— Политика-политика… Базар! Только побольше. Камарилья ряженная! Не хочешь говорить — не надо. Трёп один. Чего у тебя с этой дамочкой? Как её? Настя?

— Орлова Анастасия Игоревна. Работает вместе с Кашиным на одном заводе. Он инженер. Она в отделе снабжения. За ней установили круглосуточное наблюдение…

— Кто млешака увёз, выяснил? — перебил Медунов.

— Показания разноречивые. То ли два, то ли три джипа. Всего человек семь-восемь приезжало. Бумаги в порядке. Назвались от некоего религиозного фонда. Главврач на какие-то писульки ссылается. Якобы, по ним Кашина отправили в больничный центр святого великомученика Георгия Победоносца в Москве.

— Документы у тебя?

— Нет. Затерялись…

— Ну, всё через пень-колоду! Не страна, а бардак! Приехали, перекрестили, загрузили, укатили. Масонское отродье! Совсем краёв не знают. Доктор что говорит?

— С ним промашка вышла. Мычит что-то нечленораздельное. Сдаётся, Антония работа. Может, попозже очухается…

— Антоний?! — антрацитовые глаза Медунова налились ядом. — Вот, дьяволёнок. Ты не ошибся?

— Его утром во дворе больницы видели с этими… По приметам Сурогинские.

— Валгаи и Антоний? Проверял?

— Они. Мне их баба сегодня все кишки вымотала. Чуть не пристрелил, бегемотину. Такая орясина… как танк…

«Великанша! Та самая… Обошёл-таки мерзавец! — мстительно скрежетало в мозгу Медунова. — Хитёр! Недооценил я тебя, крысёныша. Неужели, напрямую с масонами?.. Нет. Исключено. Что-то здесь не сходится. Млешака масонам могут передать только валгаи, а тут… на тебе!.. собственной персоной. Хотя… откуда им знать, что Кашин — млешак? Аникий? Дед мороз — горбатый нос. Этот мог. И нашим, и вашим, и споём и спляшем. Если масоны через Аникия, в обход валгаев, на млешака вышли, то счёт пошёл на часы».

— Не думал я, что всё так закончится, — смуглое лицо Медунова потемнело ещё больше.

— Ты о чём, Борь?

— Антоний с валгаями снюхался.

— Как?!

— А как мы валгаев списками ветхозаветными дурачим?

— Выходит, Сурогины… с нами?

— Дебил…

— Ты!.. не больно-то лайся, ваша честь, — не стерпел очередной выволочки Грумов. — А то я тебе так заверну… уши отвалятся…

Медунов, не обращая внимания на отборную солдафонскую матерщину в генеральском исполнении, тихо, какбы, разговаривая сам с собой, продолжил:

— Сурогины либо разуверились… у них это сейчас как поветрие… либо Антоний улестил их чем… Плохо… Фигу с маслом мы с тобой, фельдмаршал, в первопрестольной получим, а не млешака. За ним сейчас бегать — только сапоги пачкать. Антония искать надо…

— И кончать! Пригрели змею на груди.

— У тебя пистолет при себе?

— Туточки, родимый.

— Отлично, — едва слышно проронил Медунов и холодно, без сердца, добавил: — Ещё что-нибудь ляпнешь в этом духе, пристрелю, как собаку.

Грумову была хорошо знакома эта подчёркнуто-сдержанная интонация, никак не вяжущаяся со смыслом сказанного. Когда же такое случалось — жди беды. Генерал благоразумно промолчал.

— Срочно переключи всех на Антония и Сурогиных, — в прежней тональности распорядился Медунов. — Они сейчас нужней. Через них и на млешака выйдем. Наверняка где-нибудь уже в Москве затаились. Ночью ищейку свою выпустят.

— Ясен перец, — необдуманно изрёк Грумов и, не поворачивая головы, боязливо покосился на командира.

Медунов угрожающе понизил голос:

— Делай что хочешь. Хоть комендантский час вводи, но Антония разыщи. Ты у нас запасливый. У тебя там сто пудов какой-нибудь предвыборный фейерверк с террористическим взрывом заготовлен. Заодно и патриотический дух в электорате поднимешь. Найдёшь — не трогай. Просто проследи. Мобилизуй всё. Денег не жалей. Деньги будут.

— Борис… — чуть осмелев, выдохнул Грумов.

— Пошёл вон, — устало договорил Медунов, затем плавно притормозил, вырулил на обочину и нажал кнопку разблокировки дверей.

— Куда? — растерялся Грумов.

— Попутку поймаешь. Мне кое-что обмозговать надо. Проваливай.

— Да ехать-то осталось, — заерепенился было Грумов, но тут же прикусил язык: слова застряли в горле.

Медунов по-прежнему смотрел прямо перед собой, и его лицо не выражало ничего: такое бывает у наёмных убийц в момент, когда они касаются курка снайперской винтовки. Грумов не стал испытывать судьбу: молча, вылез из машины, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Серебристая иномарка бесшумно тронулась с места и вскоре растворилась в промозглом мареве дорожного горизонта.

Грумов достал сотовый телефон, огляделся по сторонам, набрал номер.

Из трубки вырвался бодрый голос:

— Слушаю!

— Гони мой мерс к кафе «Вкусняшка» на Горьковской. У поворота на Балашиху.

— Есть!

— И чтобы через тридцать минут был здесь, сволочь!.. — несдержанно заорал Грумов. — …живьём сожру! Ты у меня… … Всосал?!

— Уже еду!

Генерал чувствовал себя, как оплёванный. Отведя душу на безропотном адьютанте, он неуклюжей трусцой перебежал на противоположную сторону дороги и вразвалку вошёл в кафе «Вкусняшка».

Серебристая иномарка под управлением судьи Медунова на предельной скорости мчалась в Москву по сырой утренней трассе.

«Почему же он выжил? — никак не укладывалось в голове Медунова. — Не млешак? Нет, валгайские ведуны не ошибаются. Мутация? И сколько их ещё… этих мутантов?»