Виктор Антоненко - Охота на бога

Медунов вытащил сотовый телефон, позвонил:

— Алё.

В ответ раздался надменный голос:

— Ты?

— Я, — подтвердил Медунов.

— Поймал?

— Не даётся в руки, зверёныш. Как в воду канул…

— Ищи.

— Нужна помощь.

В трубке заскрежетал мерзкий трескучий смех:

— Хе-хе-хе. Тебе? Хе-хе…

— Я потерял одну группу.

— А этот… мясник твой, с лампасами, из генштаба?

— Поможешь?

— Тебе? Хе-хе-хе, — опять захрипел пренеприятный скрипучий смешок. — Ты же у нас ортодокс. Переговори с Муавгарами. У них денег как грязи.

— Млешак в Москве, и он последний.

— Ну, и что ты предлагаешь?

— Парочка термоядерных бомб снимет проблему сегодня же.

— Какое самопожертвование. Хе-хе. Поживи покуда.

— С обезьянами?

— А чем они тебе не нравятся? Жадные, глупые, энергичные. Отменное стадо! Идеальные подданные. Впрочем, кому я рассказываю, Коба…

— Мне не до шуток.

— А я не шучу. Ты не хуже меня знаешь, как у них в толпе гирфийский ген бессознательной телепатии срабатывает. Как часики! А контролировать его не могут. Мозгов не достаёт. Они больше на инстинкты полагаются, чем на логику… С таким материалом горы своротить…

— Кто так решил?

— Время. Хе-хе…

— Не морочь мне голову. Ты уже попробовал один раз свой Третий рейх заделать…

— Мы не навязываемся.

— И правильно, — неуступчиво подхватил Медунов. — Сам разберусь.

— Какое самомнение. Хе-хе. Это обнадёживает. Плохо только, что и для Муавгаров мы теперь не просто тупые биомашины спецназначения…

— Думаешь, они млешаков заразили потому, что мы?..

— Не будет млешаков, не станет и нас. Мы для Муавгаров всего лишь биороботы. Как там… в Библии? Хе-хе… И сотворил Бог подручное средство, да сплоховал малость… хе-хе… Не по образу и подобию вышло… хе-хе… Конспираторы хреновы… хе-хе-хе…

— Ты говоришь, как масон…

На том конце провода уже не слушали и бесцеремонно бросили трубку.

«Машины, машины… — думы Медунова опять, как заезженная пластинка, уже в который раз, пошли по старому кругу. — Сами-то они кто, где? Призрачные Гирфийцы… Мы-то здесь… из крови, плоти. А их вообще нет. Обрывки ДНК в человеческих хромосомах и всё. Тоже мне, цивилизация. Круги на воде… да и те не нынче-завтра канут вместе с млешаками… А может, им и не нужна Земля? Неужели масоны правы? Нет-нет! Бред! Откуда этим гамадрилам знать о таких вещах? Они же дальше своего носа не видят. Не разум, а одна электрохимия. И чего они в них нашли? Вариативное мышление? Хм… Вряд ли. Сознание, загнанное в изомерные ряды гормональных циклов. На этом далеко не уедешь. Абракадабра какая-то… Одной рукой масонов с валгаями через Эфгондов приручают… сказочки про Бога насочиняли, лишь бы с их млешаками ничего не стряслось… а другой, нас к ним через Муавгаров подсылают убивать… причём всех, без разбору. Теперь опомнились. Подать им, видите ли, чтоб дышал и пукал. Для чего, спрашивается, Муавгарам живой млешак? Гирфийцев из его генов клонировать? Землю заселять? А раньше о чём думали, когда этих млешаков как муравьёв было? Вот жахнем сейчас по Москве… ядерной боеголовкой. Чтоб в пыль… И чего? Нет млешака, нет и Гирфийцев с их Эфгондами, Муавгарами… А я тут пуп надрываю. Мне-то зачем вся эта маета да хлопоты?.. Чтобы жить? Так я и так живу… Пока живу. Живу? Зачем? Программа? Машина… Живу…»

Перед глазами Медунова завертелась искрящаяся метель из разноцветных блёсток, а по спине пробежала зябкая дрожь; руки, ноги занемели. Стиснув зубы, он из последних сил сконцентрировался на руле и тормозе; съехал на обочину; остановился и замер, как механическая кукла, у которой внезапно кончился завод. — «Начинается. Только бы языками чесать». — В голове, как в детском калейдоскопе, вихрем закружились яркие пятна, а уже из них, складываясь в причудливые узоры, вереницей потянулись мыслительные образы, обрастая словами, предложениями: бесчисленные тона и полутона радужного многоцветья, мерцая и переливаясь, сплетались с хорами тонких звуков.

Обычно сей сложный язык света и музыки был доступен Медунову, но не сейчас: в этот раз зазвучала абсолютно незнакомая, неведомая ему речь; в его сознании разговаривали два Муавгара:

— …его надо менять, — обеспокоился Золтор, — незамедлительно.

— Нет времени, — отверг Дебибор. — Пусть философствует себе, сколько влезет. Потомится немного и успокоится. Лишь бы работу не забывал. Он сейчас ближе всех к этому млешнику.

— Как бы он под их влияние не подпал, — настаивал Золтор. — Логика масонов, помноженная на изощрённые установки их господ, безупречна.

— Как математика! — оживился Дебибор. — Алгоритмы человеческого языка…

— Громоздки и неповоротливы, — вывернул на свой манер незаконченную мысль Дебибора Золтор. — Любая идея, попав в лабиринт их слов, ограниченных возможностями голосовых связок, в принципе не способна к развитию.

— Не обобщай, — заспорил Дебибор. — Без речи они вообще не развились бы. Какой язык, такой и ум. Возьми, к примеру, этот… русский. Это же бездна!

— В том-то и опасность, — непоследовательно заворчал Золтор. — А ты говоришь, пусть философствует. Он тебе на этом языке такое навыдумывает…

— Вот! — убеждённо воскликнул Дебибор. — Ещё одно доказательство…

— Я тебе о языке говорю, — несдержанно перебил Золтор, огорчённый непонятливостью Дебибора. — В нём опасность. Особенно русский. Как пластилин. Лепи что хочешь. А люди — мартышки… Им что в школе вдолбят с глупых лет, с тем и носятся до конца жизни…

— Так-то оно так, да не так, — не согласился Дебибор. — Посмотри, как они быстро ко всему привыкают. Любая ложь, хаос могут легко стать для них образцом порядка. Взять туже историю. Их историю. Такое о себе понавыдумали… древние века, средние… одна их римская империя чего стоит… и ничего. Все за чистую монету…

— Так и я про то, — не дослушал Золтор. — Потребность в истине есть только у мыслящих существ. А этих, прямоходящих, она не интересует. Для них личное превыше всего. Живут исключительно ради впечатлений. Да и с теми уже не справляются…

— Ну, почему же, — заметил Дебибор. — Пока информационного коллапса в их колонии не наблюдается.

— То-то и оно, что пока, — уколол Золтор. — И то лишь потому, что решения в основном принимают неосознанно, животным чутьём.

— Не знаю, не знаю… — попробовал на свой лад перевернуть Дебибор. — У меня такое чуство, что некоторые из них нас не только слышат, но и понимают.

— Ерунда, — оборвал Золтор, раздосадованный тем, что Дебибор опять втянул его в старый и бесплодный спор о человеческом интеллекте. — Для тех редких шизофреников… ты же о них?.. наша речь как цветовые галлюцинации, лишённые всякого смысла. А зачатки разума, просочившиеся к ним из наших генов — жалкая капля… Эфгонды не для того в их хромосомы гирфийские гены поместили… как в консервные банки…