Виктор Антоненко - Охота на бога

— Какие валгаи?

— Те самые.

— Неужели Сурогинские?

— Пока они уши развесили, я их на психогенераторе, как слепых котят окрутил, — нехорошо ухмыльнулся Антоний и мягче добавил: — Кстати, неплохие ребята оказались.

— Ну, ты скажешь тоже.

— Ладно, не расслабляйся тут. Душ прими.

— Сволочь ты бессовестная.

— Не бранись, Сёмушка, — примирительно улыбнулся Антоний. — В нашем деле мелочей не бывает. А природа запахов — вещь тонкая, неизученная…

— Звонить?

— Щас позвонишь… Я здесь к одному диггеру смотаюсь. Без него — вилы. Ты тогда… если задержусь, начинай без меня. Главное, незаметно в больницу пройти.

— Звонить?

— Звони.

Семён набрал номер:

— Алё, это клиника?

— Да, — в трубке раздался хорошо поставленный женский голос. — Я вас слушаю.

— Мне Данилин нужен. Скажите, Семён спрашивает. Я с ним разговаривал недавно.

— Минуточку, я вас по внутренней линии соединю.

— Сёмка?!

— Я.

— Ты же говорил, улетаешь срочно.

— Не срослось. На послезавтра перенесли.

— Ну, так… целый же вечер впереди. Правильно, что позвонил.

— Дуй ко мне, где мы в последний раз…

— Не сейчас, Сём. К часикам шести. Идёт?

— Как скажешь, львёнок.

— Постараюсь пораньше управиться. С собой что-нибудь взять?

— Ничего не надо. Всё есть. Тебя только нет. Очень скучаю.

— Скоро буду.

— Жду.

Семён отключил телефон:

— К шести часам подгребёт.

— Прекрасно! — приободрился Антоний. — Теперь не упустим. Я к диггеру.

— Как новичок?

— Внизу дожидается, — бросил Антоний и без дальних сборов вышел на улицу.

Бусин сидел в машине, крутил в руках какую-то штучку.

— Что это? — поинтересовался Антоний.

— Свеча зажигания. Запасную купил. Чего-то барахлит…

— Ну, ты ж молодец, как я не знаю, — поощрил полезную инициативу Антоний. — Едем к владыке подземного царства.

— Куда?

— Заводи. По дороге обскажу.

Грумов сидел в полупустом кафе и нервно грыз ногти. Из электронного чрева бочкообразного динамика под навязчивый аккомпанемент какого-то жалостливого музыкального инструмента изливалась заунывная восточная песенка; подпорченный туалетный воздух мешался с запашком из кухни; шаткие пластмассовые стулья, плохо вытертые столы настроения не прибавляли.

«Паскуда! — некультурно переживал Грумов. — У самой Москвы… вышвырнул, как последнюю… Ну, тварюга! Вражина пархатый! Раскомандовался. Ты у меня за всё ответишь! Посмотрим, чего ты на кинирийском совете запоёшь в группе разбора, когда млешака профукаешь. Умник долбанный. На брюхе ещё передо мной ползать будешь…»

В кафе вошёл высокий, хорошо вышколенный капитан внутренних войск:

— Машина ждёт, товарищ генерал.

— Ты где лазил, шельма?! — гневно заорал Грумов.

— Виноват! В автомобильную пробку попал…

— Лучше бы ты себе в… попал, скотина! — Грумов отпихнул стол и грубо выкрикнул чернявой кассирше за барной стойкой: — Передай своему трактирщику нерусскому, я его гадюшник, свинарник вонючий, завтра же прикрою! Уроды недоделанные! Всю Россию заполонили, как тараканы. Не продохнуть.

Выйдя из кафе, он ещё продолжал яростно, беспрестанно материться, пока не сел в служебный «Мерседес» и не захлопнул за собой дверь.

По пути в Москву Грумов обзвонил нужных людей, сговорился о встрече; по прибытии к означенному месту все были в сборе.

— Что за спешка, Жень? — по мраморным ступенькам широкого крыльца с роскошными перилами ручной ковки спускался импозантный толстяк, чем-то смахивающий на маленького чисто выбритого кабанчика, приодетого в дорогой муаровый костюм.

— О-о-о!.. — развязно воскликнул Грумов, широко раскидывая ручищи навстречу холёному кабанчику. — Александр Петрович! Зар-р-раза такая!..

Александр Петрович ловко увернулся от медвежьих объятий генерала и недовольно переспросил:

— Что случилось? Сорвал всех по тревоге, как оглашенный. Целый синклит мне здесь устроил.

Грумов, почувствовав лёгкий холодок в тоне старого приятеля, понял — надо срочно объясниться:

— Беда, Сашка! Пошли в дом. Все приехали?

— Все, — Александр Петрович насупился.

— Я с этим, — Грумов кивнул на капитана, — обалдуем.

— А-а, — махнул рукой Александр Петрович. — Чего с тобой поделаешь.

Грумов с капитаном прошли в шикарные апартаменты загородного дома, миниатюрную копию старинного французского замка эпохи Возрождения.

— Лепота! — искренне позавидовал Грумов, и не без злорадства добавил: — Хоть прячь. Загрызут.

— Не дотянутся. Сейчас наша власть. Да и людишки ноне жиденькие пошли, дрянные да никудышные. Мелкота одна. Спасибо товарищу Сталину. Селекционер божьей милостью был. Так прополол…

Грумов вошёл в просторный зал с мозаичным паркетом из наборного дерева разных пород и, не здороваясь, заорал, как на весёлой пирушке:

— Драгоценные мои! Как же я по вам, засранцам, соскучился! Знаю-знаю, государственные дела, всё такое!..

— Чего надо? — сухо оборвал приветственную речь генерала серьёзный бородач в сером полосатом костюме с депутатским значком. — Мне на самолёт через сорок минут.

— Действительно, — присоединился громила в прокурорской форме. — Кончай трепаться.

На мягких кожаных диванах, в удобных креслах свободно разместились важные напыщенные гости: по манере держаться, по одежде, по некоторым официальным знакам отличия каждый представлял собой что-то особенное, независимое, как целая империя. Никто ни с кем не переговаривался. Все выжидающе смотрели на «виновника торжества».

— Человечка одного в Москве отыскать надо! — четко, как на параде, изложил самую суть Грумов. — Вопрос жизни и смерти! Плачу наличными. За информацию сто тысяч долларов, за самого миллион.

В зале повисла оглушительная тишина.

— Делов-то, — пренебрежительно хмыкнул смуглолицый господин с вычурным перстнем, в платиновой оправе которого гордо сверкал голубой бриллиант весом не менее двадцати карат. — Начать да кончить. Сыщем мы твоего человечка. Хоть завтра…

— Завтра будет поздно. Он мне сегодня нужен.

— Сегодня? — толстяк в строгом чёрном костюме осуждающе покачал головой. — Это надо всех на три буквы послать и заниматься только твоим делом. Ты вчера башкой нигде не ударялся? — Лоснящееся лицо полного господина, примелькавшееся за последние десять лет в телевизионных передачах, заметно набрякло, покрылось пунцовыми пятнами.

— Да какие у тебя дела?! — окрысился Грумов. — Мясо молодое на тусовки сгонять для богатеньких пердунов, чтоб слюнки пускали… и на всякую твою благотворительную хренатень раскошеливались…

— Много говоришь, — не вытерпел пустой перепалки депутат.