Генри Олди - Книга магов (антология)

— Но это же… для этого надо заново родиться!

— Надо — так родитесь заново. Дар назван!

Линго ждал их возвращения терпеливо и долго, но дом молчал, будто вымер, — звуки сбежали из него, чтобы не мешать ничьим раздумьям. Дождь и тот утих.

Не один час прошел, прежде чем Линго нехотя (временная комната успела сделаться для него своей, обжитой) добрел до двери, выходить за которую ему вовсе не хотелось.

На полу у стены, прямо напротив порога, сидел Гихор. При виде Линго его взгляд заметался, желая скрыться хоть на миг, и нашел-таки убежище под опустившимися веками. Силач Тапранон возвышался над ним горой, оседлав единственный в доме стул со спинкой, уцелевший, видно, с незапамятных времен.

Линго уже и раньше отметил, что между ними наметилась какая-то близость. Возможно, этих двоих объединило опасное путешествие и выпавший на голосовании общины жребий, но могло быть и так, что остальные вошедшие в Широкий Круг духовно были от них намного дальше. В любом случае, под-ростка-сироту и учителя воинов тянуло друг к другу.

— Поговорим?

Линго нарочно обратился неконкретно, но адресат и сам догадался, о ком идет речь. Не открывая глаз, подросток утвердительно мотнул головой.

Линго прислонился к косяку (стоять ему все же было больно), а затем и вовсе присел на корточки.

— Я понимаю, задача не из простых. Своими чувствами, пожалуй, управлять труднее, чем чужими. Но, может, стоит разобраться, а? Если есть ненависть, есть и ее причина. Попробуй спросить себя, почему ты, именно ты лично, ненавидишь Правителя?

— Так как же! — Гихора поражала необходимость искать причины само собой разумеющимся вещам. — он ведь… вообще… это… такой!

Переход от запальчивости к растерянности получился настолько резким, что подросток устыдился.

Он прекрасно понимал, что ненавидит Правителя, но не знал ни одного слова, которое могло бы толково объяснить — почему.

— Тейчан тоже всех потеряла, — подсказал Линго. — Но некоторые относятся к своим утратам как к части нормального хода вещей. Тяжелого, удручающего, мучительного — но естественного…. А если бы вместо Пермангира при власти был кто-то другой? Если бы твоих близких унесла болезнь?

— Но ведь… Это же он виноват!

— Слушай, парень… Я уже слыхал подобные слова. Но все равно: чтобы повлиять на нечто, это «нечто», надо хорошо понимать. Давай, постарайся объяснить мне (хотя на самом деле — себе), почему ты ненавидишь. Четко объяснить, так, чтобы я, слушая, проникся твоей злостью. Но с условием, что это будет доказательно и чтобы я поверил: причина в том человеке, и только в нем. Горе, боль, злость — они порождают друг друга, накапливаются и требуют выхода. Иногда выбирают любую мало-мальски пригодную мишень, которая не обязательно является той единственной настоящей. Может, так произошло и с тобой?

— А можно… чтобы кто другой объяснил? — недовольно, но все же с надеждой спросил гихор. — Я трепаться не сильно люблю.

— Да нет, других я тоже хочу услышать. Нужно, чтобы каждый сказал за себя.

— А что — не ясно разве? мерзавец он, и все тут… Ну не умею я объяснять ничего, не могу — и все! Я его ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть, чтоб он сдох!

— Но ведь «чтоб он сдох» осуществится, только когда ты перестанешь его ненавидеть, — ты это понял?

— Нет! — насупился подросток. — Как вообще можно такое понимать? Я могу сказать: «Больше не ненавижу» или что там еще полагается… Этого хватит?

— Не хватит. — Линго сел на пол и устроился поудобнее. Ему подумалось, что если он сможет преодолеть вот эту, взращенную с пеленок бессловесную ненависть, то подтолкнуть к освобождению от нее остальных будет совсем просто. — Дар приносят, а не изображают.

— Ну что вы к ребенку пристали! — не удержался Тапра-нон. — У меня и то от вашей головоломки башка пухнет.

— И вы попробуйте ответить почему. Может, ваш пример подействует?

— Да ну вас… — поморщился силач. — Неужели попроще чего не нашлось?

Отвечать на упрек смысла не было. По задумчивому и взъерошенному виду тапранона линго ясно читал, что тот сам понимает неотвратимость решения и бесится от собственного неумения разобраться, что к чему.

Не привык этот человек решать внутренние противоречия.

— Хорошо, я попытаюсь подсказать. — Линго сосредоточился на собственных словах: каждое из них должно было встать именно на свое место, иначе смысл будет утерян, но он прекрасно осознавал, что умение убеждать вряд ли успело возникнуть в нем за столь короткое время.

— Между ненавистью ради ненависти и желанием уничтожить само зло есть разница.

— Он — враг. И все.

— Враг, и все… — Линго смотрел на Тапранона, но в то же время наблюдал в первую очередь за реакцией подростка. — Действительно — все? А каждый из тех, кто служит в патруле, для вас тоже «враг, и все»?

— Вроде.

— И каждого из них вы ненавидите лично? Мне так не показалось… Поправьте, если я ошибаюсь: вы старались оценить ситуацию, сравнивали свою силу с силой противника, возможно — планировали, на кого из них будете нападать первым… Я не заметил других чувств.

— Ну так, ясное дело!

— Нет, погодите — вы только что подтвердили, что ненависти в критический момент не чувствовали. У вас на нее не было времени, верно?

Тапранон слегка оторопел, затем высоко поднял брови.

— А ведь верно! В тот момент я ни о чем не думал… Ну, разве что — успеете уплыть или нет. Чепуха какая-то получается…

— Не чепуха, — улыбнулся Линго. — Все правильно. Вам было не до того. Вы хотели уничтожить хоть кого-то из них, но — не ненавидели. Вы боролись с конкретной угрозой.

— Собирался…

— Не важно. А теперь поймите: то, что вы хотите сделать с Правителем, — в точности такое же ожидание схватки. Всего лишь. Вам надо думать, как добиться своего. Когда беда рядом, от нее надо спасаться и спасать других, а остальное — лишнее. Ненависть помешала бы вам тогда, на берегу, правильно действовать, не так ли?

— Ну?! — слово «ну» звучало как эквивалент «да». Чуть вопросительно, но все же и утвердительно.

— Ну? — машинально повторил за ним то же слово Линго, вкладывая другой оттенок.

Тапранон поскреб лоб и вдруг вытаращился на Линго, словно увидел его впервые:

— Черт вас возьми!!! Что же вы сразу этого не сказали?! Конечно — чего оценишь, если кровь в голову бьет?!. Так вы об этом нам все талдычили, так?

— Ну да! — Если Линго и покривил душой, то совсем немного. Пусть даже Тапранон и считался здесь учителем, вряд ли слишком сложные материи были ему доступны.

Искорка в кристалле показалась Заложнику какой-то веселой. Первый шаг был сделан!

— Поздравляю — Дар принят.

— А я ничего не понял! — Гихор дернул Тапранона за рукав.