Елена Бергман - Мир львинов

— Ты — добрый! — сообщила львинька с набитым ртом. — И мясо у тебя вкусное!

Мирши поддержал сестру.

Доев, львинята заметно расслабились и подошли поближе. Их глаза светились любопытством; похоже, дети хотели что-то спросить, но стеснялись.

Наконец, Шера не выдержала.

— Это твой сын там, на одеяле? — пискнула она. — А где его мама? Умерла?

Варму вздохнул.

— Нет. — ответил он, чуть помолчав. — Его мама жива и здорова. Просто она его бросила.

Львинята открыли от удивления рты и притихли, пытаясь осмыслить услышенное. Потом Мирши неуверенно протянул:

— Бро-си-ла? Мама?

Варах кивнул — воспоминания об Арше до сих пор причиняли ему боль.

— А почему бросила? — спросила Шера. — Из за того, что он лысый?

— Замолчи, дура! — шикнул Мирши на сестру. — Люди все лысые!

Львинька надулась и собиралась было заплакать, но передумала.

— Все-все?

— Все-все. — подтвердил Варму.

— Совсем-совсем? Но это же некрасиво!

— У него на голове есть шерсть. — напомнил сестре Мирши.

Шера фыркнула и дернула брата за хвост. Потом еще раз оглядела Варму и заявила:

— Маловато! Но тебе так идет!

Лежавший под одеялом Мрах захихикал — оказывается, он уже давно не спал и внимательно прислушивался к разговору.

Шера с опаской покосилась на веселящегося львина и продолжила:

— Но твой друг мне все равно больше нравится — ты для меня староват!

Мрах захохотал в голос и зажал себе рот ладонью.

— Тихо ты! — укорила его львинька. — Перебудишь всех!

На львина напал новый приступ смеха. Зашевелилась потревоженная Утя.

— Вот видишь? — вздохнула девочка. — А что я говорила?

Львиня села и уставилась на детей.

— Ой! — искренне изумилась она. — Львинята!

Мрах хрюкнул и с головой спрятался под одеяло — его душил смех.

— У твоего друга припадок. — сообщила встревоженная Шера. — Он умирает или еще поживет?

Варму дернул львина за хвост и спросил с преувеличенной заботой:

— Эй, Мрахи, ты как? Еще поживешь или уже все? Тут дети интересуются…

На громкий, радостный хохот Мраха сбежалось пол стойбища. Львины были очень недовольны, что их разбудили среди ночи.

— Идите спать! — велел детям Варму. — Пока мать не заругалась! Полночь давно!

Львинята ушли. Мрах продолжал хихикать под одеялом. Даже Утя улыбалась.

— Какая прелесть эти дети! — искренне воскликнул варах. — Чудо что за прелесть!

— Смешные! — подтвердил, икая, львин — он никак не мог успокоиться.

Утя снова легла — она устала за день.

— Ложись спать, а? — попросила она мужа. — Мешаешь!

Мрах поглядел на ее недовольную физиономию и послушался. Остаток ночи прошел спокойно.

Наутро пленников разбудил двуклыкий львин. Воин был зол.

— Гад ты! — сообщил он Мраху. — Я из-за тебя не выспался!

Утя зашипела на него, и двуклыкий поспешно ретировался.

— Сами виноваты! — крикнул ему вслед Варму. — Мы к вам в гости не напрашивались!

Двуклыкий ничего не ответил.

Откуда ни возьмись появились львинята. Дети зевали и терли глаза.

— Что, тоже не выспались? — спросил их Мрах.

Львинята кивнули.

— Нас отец за уши пригрозил оттаскать. — Вздохнул Мирши и покосился вслед уходящему двуклыкому.

— А Утя — твоя жена? — невпопад поинтересовалась Шера. — Она отцу понравилась…

— А мама сказала, что его придушит. — продолжил Мирши. — У него и так две жены!

Мрах нахмурился и промолчал — ему совсем не понравилось, что двуклыкий заглядывается на Утю.

Варму про себя усмехнулся — не та Утя львиня, чтобы принудить ее выйти за кого-нибудь замуж. Так что Мрах может спать спокойно.

— Мирши! Шера! — донесся откуда-то голос матери.

Львинята пискнули и убежали, не попрощавшись.

— Завтракать зовет. — сообразил Мрах и похлопал себя по животу. — Схожу-ка я прогуляюсь! — и исчез.

Варах был уверен — его друг пошел на промысел. И точно — через поллучины тот вернулся с почти целой жареной козьей ногой.

Плотно покушав, друзья заскучали. Их никто не охранял, но и из пещеры не выпускали. Чтобы не свихнуться от безделья, Варму и Мрах выбрали стену поровнее и принялись рисовать. Утя стояла рядом, наблюдала и комментировала. Сегодня ей ничего не нравилось.

— Что у зубра с носом? — спрашивала она, недоуменно хмурясь. — И почему у него ноги кривые — он их сломал?

Мрах и Варму терпеливо отмалчаливались — у них тоже было неважное настроение. Наворчавшись, львиня отстала и села чинить порванную в драке рубашку.

До темноты друзья рисовали и так увлеклись, что совсем не следили за временем. Теперь почти всю стену покрывали сцены быта и охоты. Вечером пришли львинята. Они зевали — мать с утра от души загрузила обоих неслухов работой. Увидав рисунки, дети пораскрывали от удивления рты.

— Сильно! — заявил Мирши. — Я так не умею!

Позабыв про усталость, двойняшки сбегали за охрой и мелом, и присоединились к обществу художников.

Варму немного поучил их, но дети вскоре начали засыпать на ходу, и Мрах их уложил — львин ужасно скучал по своим.

— Моему старшему сейчас столько же. — печально сообщил он.

Варму показалось, что Мрах смахнул слезу.

— Славные ребята! — от души ответил ему варах. — Очень люблю таких. На вас с Хелей похожи — вы такие же были шустренькие….

Друзья повздыхали о прошедшем и тоже легли спать.

Последующий день с точностью повторил предыдущий. Было скучно сидеть в пещере и ничего не делать. Вечером вернулись ушедшие накануне охотники, мрачные и без добычи — они нарвались на пещерного медведя и чудом унесли ноги. Двое были серьезно ранены, в том числе и бесклыкий. Один охотник погиб. Львинята долго не появлялись, а пришли — в слезах.

— Отец лежит и стонет. — пожаловалась Шера. — У него в бедре рана. И мы голодные…

От козьей ноги осталось немного мяса, и Варму покормил детей.

— Я умею лечить. — сказал варах всхлипывающей львиньке. — Хочешь, погляжу твоего отца?

Дети обрадовались и потащили Варму к раненому. Двуклыкий и вправду оказался плох — удар когтистой лапы разворотил ему бедро от паха до колена. Рана уже успела воспалиться, и львин очень страдал.

— Че пришел? — спросил он хрипло, трясясь в ознобе. — Я тебя не звал!

— Ногу твою спасать. — ответил ему варах. И честно предупредил. — Но будет больно!

Двуклыкий не сопротивлялся — он понимал, что его рана очень серьезна. Варму очистил его рану и перевязал. По окончании процедуры львин почти потерял сознание.

— Ты — изверг… — сообщил он вараху, скрипя зубами. — Это называется больно?!! А что у тебя тогда очень больно?

— Тебе лучше не знать… — вздохнул человек льва. Ему вспомнился Эрих — у того рана была примерно такая же…