Евгений Кузьмин - Между

Закончив с огородной деятельностью, мы отправились с визитом к бабе Вале. Отказ — нанесение тяжелейшей обиды. Выбор отсутствует. Нельзя не идти в гости. И вот село. Серое, неказистое, потерянное. Большая часть домов заброшена. Но видно, что здесь и там живут люди. Их немного. Но баба Валя здесь не единственная обитательница. У неё большой двор и внушительный каменный дом. Всё в идеальном состоянии, чисто. Внутри такая характерная обстановка. Типичные советские коврики на стенах, вьетнамская плетёнка с драконом, телевизор накрыт белой кружевной салфеткой. Иконы в углу, — у них старушка поклонилась, перекрестилась. В гостиной мы размещались плохо, для такой большой группы места маловато. Поэтому стояли. Получился шведский стол. Впрочем, главное угощение — спиртной напиток «Калгановка». Как объяснила баба Валя, от радиации первое средство. Оспаривать я это не стану. Бабе Вале уж точно виднее. Она живёт в «зоне», наблюдает ситуацию изнутри собственными глазами. А произносила она всё с такой искренней, глубокой, идущей от сердца верой, уверено крестясь, что не обратиться в её религию «Калгановки» было невозможно. И отнеслась она к нам с пониманием: «Я считаю, главное, хорошее существо или нет, а живое оно или нет, человек ли — это дело последнее». А потом вдруг прибавила, пристально вглядываясь в наши лица: «Я и с местными-то неплохо лажу, бедные они, неприкаянные». Мне подумалось: «Здесь должно быть немало тёмных личностей, беглых преступников, а следят ли патрули, отлавливающие мародёров и других, незаконно проникающих сюда людей за соблюдением закона? Какой закон действует для людей, которых как бы и нет?».

Я полагал, что нас повезут в Припять, ближайший населенный пункт к четвёртому энергоблоку, на котором и случилась авария 26 апреля 1986 года. Мне виделось, что нас, зомби, удобно использовать непосредственно в районе катастрофы для ликвидации её последствий. Но нет. Как сказал Сергей, светловолосый и какой-то ровный, спокойный, покладистый, всегда поступающий «правильно» зомби: «Люди обычно едут в Чернобыль, но приезжают в Припять, мы же прибыли туда, куда и собирались».

Чернобыль расположен довольно далеко от Четвёртого энергоблока. Его включили в «зону», уровень радиации там оказался довольно высоким, хотя и значительно ниже, чем в Припяти. Собственно, с радиацией всё непросто. Нет никакого равномерного изменения фона по мере простого приближения или удаления. Есть словно полоски, пятна. Некоторые места сильно «фонят», а в шаге от них уровень радиации практически нормальный, как в обычных крупных городах. Это случилось по многим причинам, из-за того, как ложилась пыль, выпадали осадки, оставлялась техника, производились захоронения вещей с высоким уровнем радиации. Так или иначе, хотя для обслуживания зоны был возведён особый город Славутич, многие важные службы, включая и администрацию всей «зоны» с памятником Ленина возле здания, расположились в Чернобыле. В городе квартировались и силовики, патрулирующие закрытые для граждан территории. А ещё пожарники, учёные. Здесь велись активные проверки, исследования, множество работ. Измерялась радиация, выискивались особо заражённые металлические предметы даже в частных домах, всё свозилось в особые могильники. Расставлялись предупредительные знаки. И ещё много другого. Всего не перечислить. Пожалуй, достаточно лишь сказать, что работало там немало людей, выполнявших самые разные функции.

Как я уже убедился, самосёлам удаётся избегнуть выселения. В самом городе Чернобыле их немало, как говорят, больше, чем в других населённых пунктах. Кажется, был принят закон, требующий их депортации, но Верховный суд и Генеральная прокуратура воспротивились такому решению. Возможно, эта вся судебная интрига завершилась уже после описываемых здесь событий… Сейчас мне этого уже и не вспомнить… Я лишь пытаюсь восстановить в голове прошлое, которое видел, не стремясь его детально восстановить по чужим текстам. А это непросто… Велик соблазн заполнить лакуны в памяти чужими, официальными словами, которые принято принимать за истину. Однако помимо юридической проблемы была и практическая. В городе нуждались в работниках, на самосёлов здесь смотрели сквозь пальцы. А здесь ещё и южная часть зоны, где уровень заражения сравнительно низок.

Чернобыль оказался довольно типичным крошечным украинским городком, где преобладали частные дома, хотя в центре возвышались довольно уродливые советские постройки в (если я правильно помню, около пяти этажей), есть и старые дома — частные и многоквартирные — невысокие, в этажа три с минималистскими украшениями, очевидно, рубежа XIX и XXвеков. Среди них самое примечательное — бывшее здание синагоги, превращённое потом, как велел сам дух эпохи, в военкомат. Собственно, история города восходит к XII веку. Тогда здесь даже возвели замок. Но это было давно. Жизнь или Бог в каждом материальном проявлении дают нам знаки, — от некогда возвышавшейся средневековой твердыни остался лишь ров, указывающий на всю глубину падения, на погружение места в какие-то мрачные подземные бездны. Средневековье не для всех апофеоз мрачности. Впрочем, постройки рубежа веков достаточно любопытны, хотя и просты, они задерживают глаз. Старые дома главным образом низко посажены, словно вдавлены в почву. Но про некоторые можно сказать, что они «торчат из земли». В это царство вторгается советская архитектура. Где-то в центре толстая труба теплотрассы упирается в дорогу, изгибается вверх, проходит над дорогой, а потом снова опускается и идёт внизу. Чудовищная антиэстетика. Главное отличие от множества подобных маленьких украинских населённых пунктов — мерзость запустения. Всюду бродят лисицы, как в Плаче Иеремии по горе Сион. Видно, что многие дома оставлены. Здесь и там явно побывали мародёры. Потом я узнал, что солдаты, охранники часто за деньги помогали грабителям. Меня это не удивило. Люди везде люди. Не то, что мы, зомби. Человеческие слабости часто пробуждали в моей душе чувство гордости. Мы не такие… Даже если это и ложь, в неё хотелось верить.

Впрочем, сам город был в относительно сносном состоянии. Многие дома всё же использовались. Улицы усердно подметались. Чистота бросалась в глаза, поражала. При всём чудовищном запустении, как я уже сказал, в Чернобыле проживало сравнительно много людей.

Чернобыль находится южнее Припяти, ближе к столице Украины, к Киеву. Как я уже отметил, в относительно безопасной части зоны. Ветер нёс радиацию на север, в противоположную Чернобылю сторону. Обилие ликвидаторов делало жизнь сносной. Даже фильмы здесь крутили. Функционировал видеобар «Сталкер». Такое говорящее название, хотя, кажется тогда не называли ещё этим словом самовольно проникающих в зону искателей приключений. А может я опять что-то путаю… Мне хорошо запомнилось это советское серое бетонное здание с огромными окнами. Минималистическая доска объявлений, где большими буквами наверху было написано: «Молодёжный. Сталкер». Ниже крепился листик с актуальным объявлением. Внутри экран 3 на 4 метра. Частый показ порнографии. Вероятно, люди, занимавшиеся ликвидацией последствий идеологических экспериментов, тянулись к простой голой правде жизни.